– Чего уставилась?? Кто права давал? – Мигом заводится он. – Негоже людям нас видеть без нашего согласия! Да я…

– Бесхозный домовой, которому грозит вечное заточение в одиночестве. – Даю понять, что молчать больше не намерена. – Пока идет следствие, квартиру опечатают. И оно может длиться годами, если ты не поможешь. Я предлагаю тебе сделку. Ты рассказываешь мне все, что видел. А я помогаю тебе уйти туда, где тебя будут любить и заботиться. Где будет тепло, которое вы так любите. И я не о горячих батареях сейчас говорю. А о человеческом тепле, понимаешь?

– Мне и здесь хорошо. Так что никуда я не уйду. И помогать не стану. Вы, люди, со своей жестокостью не заслуживаете на это.

– То есть, тот человек заслужил на такую кончину?

– А нечего лезть туда, куда не стоит, – бросает домовой фразу и отворачивается к окну.

Я вижу ссутулившегося старика, который потерял веру в людей. Он обижен за то, что в свое время его хозяйке никто не помог. Он зол, что его жилище осквернили. Он готов раствориться во времени, стать бесплотным духом вместо того, чтобы обрести новую семью. И мне жаль это несчастное существо. Но поделать с этим я ничего не могу.

– Я сожалею, что все так вышло. Ни ты, ни твои хозяева не заслужили на такой исход. Но не все люди плохие. Мы умеем любить и уважать.

Бросаю взгляд на стол, где стояли чашки и блюдце. Но сейчас их там нет. Что ж, домовой сам решил прибраться и на этом спасибо. Хоть какая-то от него есть польза. Разворачиваюсь на выход, а он все так же и остается стоять у окна. И только когда я взялась за ручку двери, он даже не оборачивается. Просто бросает через плечо:

– Зеркала.

– Что? – поворачиваю голову в его сторону.

– Оно пришло за ним из зеркала. Пришло и наказало. – Говорит он и исчезает.

Эта фраза заставляет меня задуматься. Я прокручиваю сказанное в голове и даже не понимаю, что в полном молчании прошествовала к лифту. При этом, позабыв, что приехала сюда не одна.

– Варь? – папа обеспокоенно смотрит на меня.

– А? – выхожу из задумчивости.

– Удачно? – дядя Леша тоже не сводит с меня глаз.

– Это не первый случай?

Они переглядываются друг с другом. Потом закрывают квартиру и опечатывают ее. Спускаемся к машине и только там, где нет лишних ушей, папа отвечает:

– Да, Варь, не первый. Уже третий по счету и мы ни черта не можем понять в происходящем.

– Сначала все казалось не таким странным, – добавляет крестный, – а потом… Улик нет, как и следов. Жертвы связаны только тем, что являются студентами одного универа. Но возраст разный, статус тоже. Захочешь связать их и останешься с носом. Нет совпадений ни по секциям, ни по увлечениям.

– А зеркала везде присутствуют? Во всех эпизодах? – подаюсь вперед на сиденье.

– Зеркала? – непонимающе переспрашивает папа и задумывается на минуту. – Нет, не было такого. Тебе удалось что-то разузнать?

– Пока ничего вразумительного, – вздыхаю, – только фраза о зеркалах и ничего более.

И меня осеняет, почему так. Домовой действительно мог ничего не знать только в том случае, когда сам спрятался. А это означало, что в той квартире происходило что-то очень страшное, что напугало даже его.

Щелк.

Я даже не заметила, что меня записывают на диктофон. Другие врачи были старомоднее. Они постоянно что-то черкали в своих блокнотах и действовали на нервы клацаньем ручки. Хотя нет, был один, который записывал меня на телефон. Но это было на первом сеансе, а остальные он просто провел за игрой на девайсе. На самом деле врачей и следователей было много за эти полгода. Они применяли разные методы общения со мной. Но новоприбывший человек, который сейчас отошел покурить к окну, никак не подходил ни под один параметр. Он выбивался из общей картинки и я не понимала почему. На руках слишком мало информации и от того пазл никак не хотел складываться в общую картинку.

– Я хочу обговорить детали нашего уговора, – подаю голос и этим привлекаю его внимание.

– Начинай, – говорит он, выдыхая при этом сизый дым изо рта.

– Для начала, я бы хотела узнать ваше имя. Согласитесь, очень трудно вести беседу, когда твой собеседник «ноунейм».

– Егор.

– Так просто? Или оно вымышленное? – Не удерживаюсь от скептицизма.

– Могу показать корочку.

– Которая тоже может быть поддельной.

– Твоя подозрительность вполне понятна и обоснована. Но к тебе просто так не попасть. Разрешение дают свыше и ты даже не представляешь насколько. Так что мое имя, как и звание вполне настоящие. И, пожалуйста, давай перейдем на «ты».

– Хотите расположить меня к себе? Показать, что вы мне не враг? – Ерзаю на стуле. От длительного сидения на одном месте моя пятая точка стала неметь.– Хорошая попытка.

– Варя, я действительно прибыл сюда не для этого. – Егор возвращается ко мне. – Хочешь правду? Хорошо, вот тебе она. Мне абсолютно все равно насколько глубокая у тебя рана. Мне плевать, какие у тебя там душевные терзания. Я вообще в свое время прошел мимо твоего дела. Но у меня на руках два нераскрытых висяка, которые ведут к тебе. И что-то мне подсказывает, они не последние. Так что это не дружеские посиделки, когда у нас полно времени на всякие байки. Выходи из спячки, Варя, пора поработать.

Молчу. Потому что его слова словно острые кинжалы достигают своей цели. От этого все внутри скрючивается от боли. Прикусываю губу, да так, что во рту появляется знакомый привкус. Но снова не отвожу взгляд, хотя стоит признать, что делать это очень сложно. У Егора очень подавляющая энергетика и ей непросто противостоять.

– Ты не врач, – сглатываю. – Да и просто следователем тебя не назвать.

– Дальше.

– Я уверена, что звание в корочке не полное. Оно прописано там чисто для галочки. Ты явно не сидишь в маленьком кабинете в одном из участков. Нет. Все вокруг тебя дорогое, элитное. Начиная от безделушек на руках и заканчивая связями. Да и возраст… слишком юный для таких высот. Люди служат больше двадцати лет, но так и остаются рангом ниже.

– Еще. – Егор заинтересовано подается вперед.

– Ты сейчас снисходительно улыбаешься, значит, я попала в точку. Тебе нравится то, как я разоблачаю тебя. – Облизываю пересохшие губы. – Ты говоришь, что мое дело тебя совсем не интересовало. И это так. Но потом тебя попросили им заняться. И тебя не было выбора. А знаешь почему?

И он не спрашивает, да и меня уже не остановить. Я как снежная лавина, набираю обороты и сношу все на своем пути.

– Потому что у таких, как мы есть закон. – Припечатываю. – Мы не имеем права отказывать, когда нас просят о помощи.

Лицо парня на долю секунды меняется. Я вижу на нем удивление вперемешку с восхищением. Но он слишком хорош. Поэтому молниеносно берет эмоции под контроль.

– Ты такой же, как и я. – Шепчу. – У тебя есть дар.

И вздрагиваю, так как дверь без стука распахивается и на пороге появляется санитар.

– Время, – оповещает он своим басом. – Пациентов скоро отправят на обед.

– Спасибо, – Егор кивает ему в ответ и поворачивается ко мне, смотря на часы, – сорок три минуты и шестнадцать секунд. Слишком долгая работа, Варя. Ты должна быть шустрее.

– Ты не ответил, – поднимаюсь на ноги. – Я права в своих догадках?

– Возможно. – Уклоняется он от прямого ответа и забирает папку со стола.

– Как ты его получил?

– Я сказал «возможно». Но не обещал тебе говорить всю правду. Это не мне нужно выслужиться и заработать поблажки. А тебе. Ты хотела услышать детали договора? Что ж, давай обсудим. – Парень прочищает горло. – Сейчас мы проходимся по твоей версии происходящего. Пересматриваем все детали, выуживаем все, что нам поможет. В свою очередь я даю тебе столько информации, сколько посчитаю нужной. И это касается всего, начиная от меня самого и заканчивая новыми эпизодами дел. Если я посчитаю нужным, я буду вывозить тебя на места преступлений. Но это при условии того, что ты включишься на полную силу, Варя.