– Это всего лишь шрамы, – делано-небрежным тоном отрезал он, но Аврора видела в его взгляде безмолвную борьбу, видела, как он старательно прячет клеймо на запястьях.

Она медленно обошла его по кругу и встала за спиной. Вблизи шрамы выглядели еще ужаснее. Аврора протянула руку, но пальцы предательски дрогнули в сантиметре от самого уродливого из них. Рэндалл словно почувствовал это, и с его губ сорвался судорожный вздох. Это стало для нее последней каплей. Она обвила его торс и прижалась губами к красной борозде. Из ее глаз хлынули слезы. Плечи Рэндалла вздрогнули, а потом он накрыл ее запястье ладонью.

– Я проклинаю каждого, кто сотворил такое с тобой. Пусть отсохнут их руки и ослепнут от боли глаза, – прошептала Аврора с лютой, почти первобытной ненавистью. – Пусть Единый поразит их самыми ужасными муками. – Страшные слова сопровождались нежными, ласковыми поцелуями, очерчивающими каждый его шрам.

– Одного из них я убил лично… – Голос Рэндалла дрожал. Когда Аврора намеренно провела кончиком языка по шраму возле лопатки, он тихо простонал. – Я перерезал ему горло, а потом смотрел прямо в глаза, пока те не закрылись навсегда, – продолжал он говорить тихо и сбивчиво. – Тогда я впервые испытал удовольствие от того, что забрал чужую жизнь. Я упивался его смертью…

Аврора прекратила поцелуи, но не отстранилась.

– Это ужасно – получать удовольствие от убийства… Они сломали меня. Это куда хуже шрамов.

Аврора прочувствовала всю его боль и вину, которую он возложил на свои собственные плечи. Она поцеловала один из шрамов с особой нежностью, а потом развернула его к себе лицом.

– Они не сломили тебя, Рэй. – Она коснулась ладонью его щеки. – Ты убил вовсе не человека, а чудовище, которое разрушило жизни десятков, а то и сотен людей. Я бы многое отдала, чтобы воочию увидеть его предсмертную агонию и насладиться этим зрелищем!

Вздох облегчения сотряс грудь Рэндалла, и он притянул Аврору ближе к себе. Она приподнялась на носочки и поцеловала его, а он только крепче обнял ее. Аврора почувствовала жар его кожи на своей и вдруг осознала, что до сих пор обнажена. Это пробудило желание, которое дремало в ней все годы разлуки, а теперь полыхало безудержным пламенем всякий раз, стоило Рэндаллу оказаться рядом.

Он прикасался к ее телу с невероятным трепетом. Даже самые драгоценные шелка не сравнились бы с нежностью, которую дарили его огрубелые за время рабства мозолистые ладони. Аврора отвечала ему такими же ласками, пока они медленно продвигались к кровати. Не хотели торопиться, как прошлым вечером. Напротив, они оба желали продлить сладостную прелюдию. Оказавшись рядом с постелью, Аврора легла поперек нее и потянула Рэндалла за собой.

– Нам нужно закрыть двери на засов, – сквозь поцелуи прошептала она, когда Рэндалл навис сверху, удерживая часть веса на локте. – Кто-то из служанок может войти.

– Я уже позаботился об этом, пока ты спала. – Рэндалл медленно провел костяшками пальцев по изгибу ее талии. – До сих пор не могу до конца поверить, что это не сон, а ты настоящая.

Аврора положила руку ему на грудь и медленно скользнула ладонью вниз. Рэндалл сильно похудел, но его тело все равно сохранило в себе былую силу, и подушечками пальцев она отчетливо ощущала рельеф каждой мышцы.

– Вчера ты доказал мне, что реален. Сегодня настал мой черед… – Она не сдержала громкого стона, когда Рэндалл обхватил губами ее грудь.

– И как же ты докажешь это?

Рэндалл отстранился, тяжело дыша, и, когда Аврора стремительно спустилась к поясу брюк, напрягся всем телом. Она нахально улыбалась, щекоча его поджарый живот, а потом намеренно замедлилась и начала пальцами очерчивать дорожку жестких волос, стремившейся от пупка под брюки. Аврора задержалась на завязках штанов, которые он не успел затянуть после похода в умывальню.

– Докажу излюбленным способом.

Глаза Рэндалла полыхали страстью и желанием, а его взгляд возвращал ее к жизни. Аврора широко улыбнулась и, приподнявшись на локтях, приблизилась к уху Рэндалла.

– Как насчет плевка в лицо, который ты припоминал мне сотни раз?

Лицо Рэндалла вытянулось в изумлении, а потом он засмеялся тихим, грудным смехом. Аврора и сама не заметила, как рассмеялась в ответ. В груди теплились счастье и спокойствие, которых она не испытывала уже так давно.

– Моя дикарка, – прошептал Рэндалл и прильнул к ее губам в чувственном, страстном поцелуе.

После близости, наполненной нежностью и трепетом, они лежали в обнимку под одеялом и разговаривали, пока солнце не поднялось высоко над Мглистыми горами, видневшимися на горизонте. Сперва Аврора поведала о том, как дались ей годы разлуки. Рассказала о Райнере и Рэне.

Узнав, что Анна перед смертью назвала сына в его честь, Рэндалл не смог сдержать слез.

– Мне так жаль, – шептала Аврора и гладила его по волосам, пока он беззвучно плакал, уткнувшись ей в грудь. – Мне очень ее не хватает.

Потом Рэндалл поделился своей историей. Первый год рабства он описывал обрывочно и сухо, словно пересказывал сводку из исторического справочника. Аврора понимала его нежелание углубляться в темные воспоминания. Единственный, о ком Рэндалл говорил с большой охотой и теплотой, – это его товарищ со странным именем Ахига, которому тоже удалось выбраться из проклятого места и вернуться к семье.

Год жизни на острове Имфиа, судя по историям Рэндалла, был намного спокойнее и проще. И хотя там он много работал, ел сытно да и спал на удобной чистой постели. В усадьбе Маттео его жизнь не подвергалась опасности и к нему относились с уважением и добротой. С особым трепетом Рэндалл говорил о пожилой служанке по имени Наила и о своем ученике Микаэле.

Аврора слушала его внимательно, не перебивая, но стоило Рэндаллу упомянуть дочку хозяина усадьбы, Сесиль, и по ее лицу пробежала тень недовольства.

– Что я вижу, душа моя? – Он приподнялся на локте и другой рукой заправил прядь волос ей за ухо. – Ты ревнуешь?

– Ты был лишен памяти и мог… заинтересоваться другой, пусть даже на время. – Аврора судорожно вздохнула и попыталась придать голосу нарочитой бодрости. – Я не сержусь, правда. Ты здоровый мужчина, и тебе нужно было… Да и девушки на том острове наверняка проходу не давали такому статному красавцу.

Аврора поджала губы. Несмотря на свои слова, она чувствовала, как сердце сжимается в тиски от одной лишь мысли, что его губы и руки могли касаться кого-то, кроме нее. За годы разлуки ее ревнивая натура никуда не исчезла. Ей было стыдно, но она ничего не могла с собой поделать.

Взгляд Рэндалла посуровел.

– Аврора. – Он склонился так, что она сумела разглядеть голубоватые крапинки в его прозрачно-серых глазах. – Даже когда я не помнил собственного имени, ты каждую ночь приходила ко мне во снах. Каждую ночь мучила меня ослепляющей красотой, упоительной нежностью, жадной страстью… Ты въелась мне под кожу, пленила сердце, и я даже думать не мог ни о ком, кроме тебя. Я мог бы забыться в объятиях любой девушки, но не хотел. Знал, что где-то меня ждет моя душа, и хранил ей верность. Знал, что в ином случае предам самого себя.

На глаза Авроры навернулись слезы.

– Я люблю тебя, Рэй. – Она обняла его, запустив пальцы в волосы и взъерошивая их.

– А я тебя. – Рэндалл лукаво улыбнулся. – И больше не ревнуй.

– Постараюсь, но ничего не могу обещать.

Аврора уже собиралась поцеловать его, но ее прервал тихий стук в дверь.

Они оба встрепенулись. Их не должны были видеть вместе, особенно в спальне… Особенно обнаженными.

– Иди в умывальню! – шепотом скомандовала Аврора, готовая расплакаться от несправедливости ситуации. Ей претила мысль, что они должны прятаться, словно преступники. Рэндалл был, есть и всегда будет ее единственным мужем, частичкой ее души.

Рэндалл стиснул челюсть до скрежета в зубах и, подобрав с пола штаны, скрылся за дверью умывальной комнаты. Ему тоже было тяжело от сложившихся обстоятельств.