– А, весь этот спектакль уже и окрестить успели? – мрачно произнесла Савина, делая смысловое ударение на слове «окрестить». – Понятно. А то, что Витя хочет присутствовать при этом, меня не удивляет: он всегда был склонен к авантюрным решениям. Я вчера говорила с ним по этому поводу: он наотрез отказывается от подмены его другим человеком. Говорит, что в таком случае может сорваться вся операция, и он никогда не узнает имени заказчика и инициатора всей этой кровавой карусели.

«Кровавой карусели…» По всей видимости, Людмила Александровна, вслед за мужем, была склонна прибегать к пышным и красочным выражениям.

– В машине можно установить бронестекло, – сказал Глеб Константинович.

Я покачала головой:

– А где гарантия, что киллер не будет стрелять через крышу? Классный киллер может таким образом миновать любое бронированное стекло.

– Я слыхала об этом, – кивнула Савина. – Вы правы.

– Все дело в том, сумеем ли мы засечь киллера – или киллеров – до того, как машина Виктора Сергеевича въедет в убойную зону.

Людмила Александровна посмотрела на меня, а потом медленно выговорила:

– Вы видели двор и примыкающие к нему здания?

– Немного. Но вполне достаточно, чтобы составить о них довольно устойчивое представление. Удобное место для отправления в преисподнюю.

– Вы будете работать с ФСБ? – вкрадчиво спросила жена Клейменова.

– Разумеется.

– А вы еще не познакомились с генералом Зубаревым?

– Не довелось.

– Ничего, я думаю, вы быстро наверстаете это упущение, – произнесла она. – Все-таки ваш коллега, хотя и в более высоком звании.

Что-то определенно не понравилось мне в тех интонациях, с которыми были сказаны эти слова. По всей видимости, Людмила Александровна явно недолюбливала главу местной госбезопасности.

О чем я и не замедлила спросить у нее напрямую.

Ответ был столь же исчерпывающ и прямолинеен, как и вопрос:

– Да, не скрою, с генералом Зубаревым у меня, мягко говоря, натянутые отношения: считает ниже своего достоинства общаться с какими-то частными охранниками. Гэбэшный гонор, куда ж тут деваться. И, надо сказать, – добавила она, чуть понизив голос, – если Виктор склонен считать, что охоту на него открыл кто-то из кандидатов в губернаторы, то между Зубаревым и Бурмистровым я более склоняюсь к Зубареву. Госбезопасность в плане кровожадности всегда давала сто очков вперед даже самой беспредельной оргпреступности. Не так ли, Юлия Сергеевна?

– С волками жить – по-волчьи выть, – ответила я одной из любимых поговорок Грома. – То есть вы подозреваете в организации покушений на вашего мужа не Бурмистрова, как считает сам Виктор Сергеевич, а генерала Зубарева? У вас есть основания для этого? И вообще, Людмила Александровна, – после паузы добавила я, видя, что она продолжает хранить довольно-таки недоброжелательное угрюмое молчание, – мне непонятны мотивы, по которым кандидаты в губернаторы могли бы быть заинтересованы в смерти вашего мужа. Тем более что он сам уже заявил о своем скором отходе от дел в связи с ситуацией вокруг Владимира Александровича Сухорукова, пока еще действующего губернатора.

– Мотивы? – проговорила она. – А мотивов сколько угодно. ФСБ и администрация издавна копают друг на друга компромат. Зубарев преуспел в этом больше… Именно под его давлением областная избирательная комиссия отстранила от участия в выборах Владимира Александровича. Если бы этого не сделали, то Сухоруков наверняка был бы избран на новый срок и Виктор тоже сохранил бы свой вице-губернаторский пост.

– Я так понимаю, что у вашего мужа есть компромат на Зубарева, и тот боится, что эти материалы попадут в СМИ?

– Да.

– Почему же, в таком случае, Виктор Сергеевич не сказал мне этого?

– Я не могу отвечать за своего мужа. Спросите у него самого.

– Не премину это сделать.

– От себя же замечу, – уже не скрывая ядовитых интонаций, добавила Савина, – что мой муж никогда не доверял спецслужбам, в особенности местным, из нашей области, а к вашей помощи прибег только потому, что хорошо знает какого-то вашего начальника. Он не называл его фамилии, так как все это очень секретно, но я догадываюсь, кто это такой.

Вне всякого сомнения, госпожа Савина имела в виду Андрея Леонидовича Сурова. Нужно будет с ним созвониться, отметила для себя я.

Разговор тем временем окончательно расклеился. И склеить его, как любил говаривать один мой знакомый бандит (кстати, уже покойный), – склеить его было куда сложнее, чем одному из собеседников склеить ласты. То бишь отправиться к праотцам.

Людмила Александровна подняла на меня строгие глаза и произнесла:

– Я все-таки верю, что вы не пойдете на поводу у вашего коллеги Зубарева и честно выполните свою работу.

– У вас есть сомнения? – холодно произнесла я и встала. – До свидания, Людмила Александровна. Разговор с вами очень помог мне.

И – почти против моей воли – в заключительной фразе прозвучала нотка тонкой, ядовитой издевки…

Ну и семейка, думала я, выходя из частного охранного бюро «Центурион» и спиной чувствуя, тяжелый, острый взгляд. Веселая семейка. Не удивлюсь, если в финале окажется, что это именно госпожа Савина и ее смазливый личный доктор раскрутили маховик всего этого, в сущности, банального и привычного мне по опыту предыдущей работы дела.

…Но банальности этой суждено было улетучиться. Начисто. И точкой отсчета для дьявольского танца сорвавшихся с цепи обстоятельств стал голос за моей спиной:

– Юлия Сергеевна! Подождите, Юлия Сергеевна.

Я обернулась и увидела, что за мной поспешно – аж спотыкаясь! – идет доктор Глеб Константиныч. Прядь аккуратно уложенных волос соскользнула на высокий лоб, накинутое на плечи черное полупальто сбилось набок.

– Да, я слушаю вас, Глеб Константиныч, – ровным голосом произнесла я и улыбнулась, прокручивая в мозгу версии: какого черта ему от меня надо? Впрочем, повод оказался самым что ни на есть естественным и оттого почему-то смехотворным.

– Простите, что беспокою вас, – проговорил он, – но не могли бы вы немного подвезти меня? Вы все равно, я думаю, едете в сторону центра, да?

– Да.

– Ну вот, – оптимистически закончил он и глупо улыбнулся.

Я махнула рукой:

– Садитесь. Подвезу.

– Хорошая у вас машина, – сказал он. – Я и не знал, что сотрудники госбезопасности получают такую зарплату, чтобы кататься на подобных машинах.

В голосе его прозвучала насмешка, которая разозлила бы меня, скажи это любой другой человек (в особенности – высокочтимая Людмила Александровна Савина); но в исполнении Глеба Константиныча это показалось… мило. Я не стала смотреть на него взглядом Медузы-Горгоны, а просто невинно улыбнулась и отозвалась:

– А я и не на зарплату ее купила. А на то, что при социализме формулировали как нетрудовые доходы. Садитесь, Глеб Константиныч. Ваши ботинки явно километра не прошли. А пальто стоит не меньше пятисот долларов. Это как раз и составляет зарплату врача, я понимаю.

Он поднял вверх руки и серьезно сказал:

– Сдаюсь.

Все получилось так же неожиданно и глупо, как всякий раз получается, когда даже не допускаешь возможности хотя бы легкого флирта, а потом открываешь глаза и видишь себя в постели с мужчиной, имя которого вспоминаешь лишь с большим напряжением всего мозгового арсенала.

Я ведь, по сути, очень легкомысленный человек. И тем более легкомысленный, что часто произвожу серьезное, основательное и неприступное впечатление. Многие мужчины, даже не зная того, что я агент спецслужб, подсознательно начинали питать ко мне повышенный пиетет и возмутительную, приторную вежливость и осторожность в выборе каждого сказанного в мой адрес слова. Как будто я ущербная какая!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.