– Боюсь. И не только спугнуть. Просто – боюсь.

Он посмотрел мне прямо в глаза, и в его взгляде – спокойном, неподвижном и непроницаемом – я увидела тем не менее тягучий, липкий, словно свежесплетенная паутина, страх…

Оказалось, что мне был забронирован номер в лучшей городской гостинице. Разумеется, сделано это было за счет областной администрации, представителя которой я должна была спасти от пока еще гипотетически прорисовывающейся опасности.

Утро следующего дня выдалось восхитительным. Редко встречаются такие солнечные, ясные дни, когда в неподвижном морозном воздухе мерно опускаются на землю видимые до мельчайших подробностей крупные снежинки.

Из гостиницы я прямым ходом направилась в частное охранное бюро «Центурион», хотя меня отчаянно тянуло наведаться и в банк «Ахернар», и особенно в маленькую компьютерную фирму, которой руководил господин Шеремет, так хитро подпускающий во внутренние системы банков разнокалиберные «трояны».

Впрочем, касательно последнего меня настоятельно просил Клейменов:

– Не надо до поры до времени беспокоить его, Юлия Сергеевна. Мало ли что… может, его уже заподозрили в чем-то, ведь он ведет такую опасную игру…

Объяснения Клейменова были неубедительны, но тем не менее я не стала посещать компьютерщика: и так понятно, что у того нелады и с законом, и с беззаконием. По всей видимости, Шеремет имел на владелца банка «Ахернар» зуб, иначе не стал бы подкладывать Бурмистрову такую свинью.

Сами разберутся. В конце концов, допросить Шеремета никогда не поздно, и сделать это может любой мент или работник прокуратуры.

…Никогда не поздно?

До «Центуриона» я добралась быстро. Путь на моем «Ягуаре» от гостиницы до охранного агентства занял не более десяти минут.

Прежде чем направиться в «Центурион», я тщательно осмотрела двор, в котором, по всей видимости, и планировалось покушение. Двор был невелик и представлял собой четырехугольник размерами примерно сорок на пятьдесят-шестьдесят метров, двумя сторонами которого являлся пятиэтажный дом, выстроенный буквой «Г». В одном крыле дома была арка, через которую и осуществлялся въезд на территорию двора, в другом – подъезд, судя по всему необитаемый: всех жильцов выселили, благо дом предназначался под снос.

Третьей стороной двора являлся длинный, барачного типа, одноэтажный корпус, оборудованный под складские помещения. С четвертой же стороны располагался офис частного охранного бюро «Центурион».

…Да, Клейменов был прав – лучшее место для покушения и представить себе сложно: ограниченное пространство в каменных тисках, с которого никуда не денешься, если перекрыть узкую арку. Убивай – не хочу!

Отметив для себя ряд примечательных деталей, я направилась к массивной железной двери, оборудованной камерой внешнего наблюдения.

– Добрый день. Что вам угодно? – раздался через переговорное устройство вежливый мужской голос.

– Я к Людмиле Александровне. Мы договаривались о встрече.

– Назовите вашу фамилию.

– Максимова, – отозвалась я и, подумав, добавила: – Юрист из Тарасова.

– Одну минуту.

Охранник оказался на редкость пунктуальным: ровно через минуту дверь щелкнула, разблокировавшись, и я потянула на себя ручку.

– Проходите, прошу вас.

Кабинет Людмилы Александровны Савиной был куда более просторным, чем рабочий кабинет ее мужа, вице-губернатора Клейменова. Да и обставлен он был с большей роскошью, а на рабочем столе красовался ноутбук за четыре с половиной тысячи долларов.

По всей видимости, охранная контора «Центурион» не бедствовала.

Людмила Александровна оказалась миловидной дамой средних лет, элегантно одетой и слишком хрупкой для руководителя охранного бюро.

В обществе директорши «Центуриона» я застала молодого – лет на десять или пятнадцать моложе Савиной! – и весьма импозантного темноволосого, смуглолицего мужчину в светлом костюме, аккуратно причесанного и с пронизывающим взглядом голубых, чуть раскосых глаз. Мне он напомнил почему-то Пирса Броснана, который играл последнего Джеймса Бонда: такой же холеный, несколько слащавый красавчик. По всей видимости, молодой человек был чересчур зациклен на своей внешности.

Бывают такие Нарциссы.

Знал бы Виктор Сергеич, с кем тут кукует его дражайшая супруга!

– Добрый день, Юлия Сергеевна, – сказала Людмила Александровна. – Муж звонил и говорил, что вы придете ко мне. Познакомьтесь… – Она повернулась к Пирсу Броснану провинциального российского розлива, который буравил меня довольно-таки откровенным взглядом, и добавила: – Это Глеб Константинович, личный врач нашей семьи. Мой и Виктора Сергеевича. Вы можете смело говорить при нем. Я полностью ему доверяю.

– Очень приятно познакомиться, – сдержанно отозвалась я. – Людмила Александровна, я хотела бы спросить у вас: кто, по вашему мнению, может знать о том, что завтра в час дня Виктор Сергеевич заедет к вам в «Центурион»? Помимо вас и него, разумеется.

Людмила Александровна провела рукой по аккуратно уложенным волосам и после небольшой паузы ответила:

– Кто? Ну, например, присутствующий здесь Глеб Константиныч. От него у нас нет секретов.

– Еще кто?

– Мой заместитель, Кузьмин. Вы, конечно, имеете в виду, кто мог организовать утечку информации, по которой сделали наводку киллерам?

Я аж вздрогнула, когда Савина спокойным, размеренным, холодноватым голосом произнесла все это. Да, у этой дамочки железные нервы. Впрочем, как же иначе: все-таки она работает директором охранной фирмы, то есть конторы, завязанной на серьезном и, быть может, полукриминальном бизнесе.

– Да, именно это я и имела в виду.

По губам Людмилы Александровны скользнула легкая саркастическая усмешка, откровенно не понравившаяся мне. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но ее опередил Глеб Константинович:

– Юлия Сергеевна, я думаю, что если вы склонны подозревать всех, кто мог знать о завтрашнем визите Виктора Сергеевича сюда, то вам лучше всего начать с меня. Я первый, кто узнал об этом. Дело в том, что в последнее время Виктор Сергеевич очень нервничал… я, как его личный врач, прекрасно это знаю. Стрессовые ситуации следовали буквально одна за другой: это неприятное происшествие с губернатором Сухоруковым, Владимиром Александровичем, потом следующие одно за другим покушения на Виктора Сергеевича – и вот теперь этот заказ по электронной почте, из которого явствует, что будет и третье покушение. При таких обстоятельствах и самый здоровый и спокойный человек, как вот, например, Виктор Сергеевич, будет глотать успокоительное и антидепрессанты килограммами.

У доктора был приятный, бархатный баритон, выразительный и к тому же расставляющий акценты с проникновенностью и эффектностью хорошего актера. И почему-то голос, как мне показалось, находился в значительном диссонансе с внешностью Глеба Константиновича… какой-то излишне легкомысленной, что ли. Когда у безмозглого красавчика оказывается голос мудрого и пожившего человека – это странно, не так ли?

– Я никого и ни в чем не подозреваю, – сказала я. – В том числе и вас, Глеб Константинович. Подозревать человека, с которым только что познакомилась, и подозревать только на том основании, что подозревать кого-то нужно, – просто глупо.

Глеб Константинович засмеялся, а Савина сказала с подчеркнутой доброжелательностью:

– Извините, если что-то не так. Ведь у вас в голове может вырисоваться соблазнительно ясная схема преступления: коварная жена и ее молодой любовник решают убрать мужа и вынашивают зловещие планы. Ведь примерно так можно подумать, глядя на нас с Глебом Константиновичем, не так ли?

– Почему бы и нет? – сказала я. – Я бы так и подумала, имей я хобби стряпать разнокалиберные версии одна другой замысловатее. Но в данный момент некогда конструировать теории. Ваш муж, Людмила Александровна, решился на весьма опасный трюк: он хочет лично присутствовать в машине, которую завтра могут расстрелять прямо под окнами вашего офиса. Конечно, он наденет бронежилет и предпримет массу других предосторожностей, но ведь эта ловля на живца может привести к трагедии. Разумнее было бы использовать двойника, который за определенную сумму с радостью подвергнется смертельному риску… как, кстати, и ваша покорная слуга – в случае, если я буду координировать операцию «Контркиллер».