— «Воры», особенно Башня, Окулист и остатки таджиков теперь под Аксакалом ходящих, — вперёд каталы изрёк Призрак. — Не союз, а кошмарная коалиция, где все разные, все как крысы в мешке. Писк, укусы… Непонятно, кто, кого и когда съест. Но что съест — это нет сомнений. И Кардан, он с Рыжим одно целое. Мозг с хитростью у одного, решительность и сила у другого. Они поняли, кто против них. А кто за них, пока не знают. Ищут.
Разговорился Призрак, такое с ним не так уж часто бывает. Зато целиком по делу. Ни слова лишнего не прозвучало.
— Кардан залёг где-то, — достав из внутреннего кармана уже знакомую мне серебряную фляжку. Масальский отпил пару глотков. Затем покачал ту, прислушиваясь к бульканью содержимого и, после некоторых раздумий, убрал обратно, не забыв завинтить крышку. — После покушения станет осторожным, а Рыжий и вовсе только по телефону о себе знать давать будет. Он очень не любит, когда в него стреляют, испытал уже… это удовольствие.
— Никто не любит. Однако, cui fatum e furca est pendere, haud mergitur unda. Я, конечно, не верю в это все — про судьбу повешенного и его предварительный иммунитет к утоплению. Вместе с тем, доводить осторожность до крайности тоже не вариант. Хотелось бы и с Рыжим пообщаться. Телефон — это крайний случай, там многое придётся фильтровать, дабы кто чего лишнего не услышал.
— Понимаю тебя. Итальянец. Но Фиму сложно переделать.
— Кардан… Он нам нужен, — слегка надавил я. — Если дадим его скушать, следующими кушать будут и нас. Или не следующими, а несколько позже. Связка воры-кавказцы-милиция станет воистину ядерной смесью. Она уничтожит все вокруг. Правда, потом и друг друга рвать на куски будут, но это уже нам будет не шибко важно. Или важно, но уже не так. Беглецы в лучшем случае, трупы в более вероятном.
— Тоску нагоняешь. До нас никому из них дела нет.
— Пока нет. А если будет? Новое казино и прочее — это ли не повод начать не просто присматриваться, а облизываться с каннибальским причмокиванием?
Опять Степ за фляжкой потянулся. Видать, зря убирал. Ох и не хочется ему ещё больше расширять «зону игры». Только, как в том пошловатом анекдоте: «А придётся!»
— Уязвимые места «воров», от которых они в принципе избавиться не в состоянии. Отсутствие в Новиграде корней у этнических группировок. Уже имеющиеся конфликты между всеми тремя явными как бы участниками «кошмарной коалиции». Да и про четвёртого, тайного, забывать никак нельзя. У носителей погон много возможностей, но и ограничений хватает. Пока они по своему закону живут и за рамки не заходят — это одно. А вот если по старосоветскому беспределу жить хотят и беспредела нового добавляют — тут уж совсем другая карта пойдёт. Ты ведь опытный катала, знаешь, в чём отличие между тебе подобными и шулерами позорными.
— Ты намекаешь…
— Агась. Шулера то нынче не мы, а они. Шулеров же канделябром по голове бьют. Коль не помогает, так и руки ломают, а пальцы так и вовсе в крошево. Тогда не то чтоб искушений, самой возможности мухлевать больше не образуется.
Намёки были даны, причём прозрачные такие… для Степа, который на нехватку мозга не жаловался. Про Призрака тем более не говорю, он подобные вещи с ходу улавливал, да и в курсе много был ещё до нынешнего разговора. Много, но не всего, поскольку полностью раскрывать карты я предпочитал лишь в самый подходящий момент. Он же… ещё не наступил.
Музыка, доносящаяся из салона авто, на котором приехал Степ… не раздражала. Вроде бы и сборник шансона, но хорошего, не лагерного. Новиков, Цыганова. Вечно и неизменно любимый многими Высоцкий. Нельзя было не отметить имеющийся у союзника вкус, в том числе и к хорошей музыке.
— Одного уж нет, но два других явно только на взлёте. Разгон берут.
— А? Понял, Итальянец. Ты о прекрасном. Люблю музыку, а вот плейеры эти, чтоб в ушах всякая гадость на проводах торчала, терпеть ненавижу.
— Странно. Мне так норм.
— Поколения у нас с тобой разные. Я новое понимаю, но не всегда принимаю. И для себя тоже. А ты вот он, молодой да ранний.
— Молодость, она со временем проходит, но о ней постоянно жалеешь.
Кивает Масальский, словно бы погрузившись в мысли, наверняка о собственной молодости, ну да это уже исключительно его дело. Сейчас не прошлое интересует, настоящее. Особенно наши теперешние действия, которые должны последовать незамедлительно, желательно и вовсе до встречи с Карданом.
— «Воры» или «кавказцы» Окулиста, вот в чём главный вопрос? Кто сейчас более уязвим, кого можно укусить быстро, болезненно и с меньшим риском в процессе?
— Надо собирать информацию, думать. Большой объём, Итальянец.
— А мы сейчас его резко сузим до трёх узких и очень интересных секторов. Воры — это общак и их однозначно существующие связи с ментами, на бумаге оформленные и в тайных закромах оперов лежащие. Окулист… У него и его соплеменников есть одно очень болезненное место — финансы. Те самые, которые они активно выкачивают через расчётно-кассовые центры Центробанка при помощи фальшивых платёжных документов, авизо. У нас тут не столица, даже не Питер, но всё едино плодородное пастбище для этих барашков. Ну как, теперь можно прокачивать ситуацию?
— Общак искать можно, но не сразу. Сначала вычислить его хранителей. Потом подступы, потом спланировать операцию, — быстро включился в мозговой штурм Степ. — Подписки о сотрудничестве с властями… Это я пас. Тут особо матерые опера и те. кто ими командует. Полканы, генералы. Это у тебя. Итальянец, никаких тормозов нет, конструкцией не предусмотрены, а я не рискну. Даже думать боюсь.
— Крепко в вас совдепия и её монструозная система страх оставила. Я сейчас не оскорбить желая, просто факт констатирую. На страхе там всё держалось, от страха же и развалилось. Чисто по классике… Волки от испуга скушали друг друга. Жаль только, что часть взаимоотканнибалилась, а другие, помельче, всё ещё целы, почти здоровы, а ещё очень хотят вновь жрать и жрать много.
Произнося эти слова, я на автомате отслеживал реакцию как Степа, так и Призрака. Разная она была, реакция. Старый, опытный катала реально опасался властей. Не в той степени, как его знакомцы из воровского мира, но всё же. Опасался, хотя и искренне ненавидел ту, прошлую систему, да и к нынешней с немалым недоверием относился, чуя плоть от плоти и кровь от крови. А вот Призрак, тут совсем иное. Страха он, как по мне, уже просто не мог испытывать. Отбоялся своё, от любых оттенков страха и ужаса лишь невесомый серый пепел остался. Тот, который на ветру почти мгновенно в ничто превращается, развеиваясь.
— Сев, ты ближе к сути, а не к эмоциям.
— Пусть так, — согласился я с Призраком. — Но ты, Степ, прав в том, что к общаку воровскому подбираться придётся не пару-тройку дней. Связь же воров с ментами и того дольше отрабатывать необходимо. Не недели, а скорее месяцы. Начать то можно хоть завтра, но тут работа на перспективу… с убойнейшими результатами. Особенно если их ещё кое с чем скрестить, благо идей хватает. Тогда остаётся третья часть — кавказские махинации с авизовками. В курсе темы?
— Приблизительно, — процедил Масальский. — Это их Эльдорадо, они такое огромное бабло выкачивают вот уже месяца два, что люди только диву даются. И суммам, и тому, что им позволяют это делать. Не пресекают. Видимо, кто-то из высоко во власти сидящих на этом крупный гешефт имеет. Говорят, что более половины, а то и две трети именно им идёт, «черные» лишь остаток подбирают.
— И что, никто до сих пор из воровской братии на эту тропу присесть не решил? Прямо или косвенно.
— Пытались, но… Кого-то сразу повязали, кого-то когда они уже бабло получили и радостно руки потирали. У них же крыши в верхах не было.
— Это есть прямо. А что насчёт косвенного?
Думает Степ, пытаясь осмысливать вопрос. Косвенное ведь очень широко трактовать можно. И так, и этак, и через хитровымудренные траектории. Наконец, что-то решив, отозвался:
— У меня нет выхода на тех, кто помогает «чёрным». Это политика, а там свои законы, свои правила.
