– Мы спустимся вниз! – сообщил меченосец. – Потом поднимемся в воздух в разных местах! Тебе не уследить!
Это была правда. И это был конец обороне.
Оставался только один шанс – начать первым. Вот только предательская команда вдруг застряла в горле колючим морозным кашлем…
Слова о рачительности Мироздания были не простым звуком: чужак из сателлита действительно был Павлом Головиным – внешне, по имени, по образу мыслей… И потому сдавленный выкрик «огонь!» своего земного двойника он упредил простым нажатием на спусковой крючок.
Силы у оружия хватило, но короткий ствол есть короткий ствол… Ближайший к Павлу валун гулко лопнул, вздымая в воздух снежную пыль, и в тот же миг до вершины докатился приглушенный хлопок выстрела.
Сергеев отреагировал первым. Три комочка плазмы почти очередью покинули его лучемет и через секунду ударили в противоположный склон. Слишком долго! Слишком велико расстояние! Чужака закрыло разрывами – снег, осколки камней… Но в эпицентре того уже не было…
Зато в воздухе загудели крылья! Четверо воинов и промедливший долю мгновения Марутта – размытые вибрацией силуэты. Неуловимо быстрые, похожие на шлейф от компьютерной «мыши»… Какая, к черту, стрельба влет? Наугад! Почти на звук!
Два разряда канули в низкие облака, и Павел потратил еще миг, переключаясь на луч. Надо было раньше!..
Близко! Убийственно близко! Рефлекторный рывок в сторону уберег от первого сюрикена…
Взмах лучом поперек ближайшего «шлейфа», и кто-то из воинов без крыла падает по спирали в ров…
Новый валун трескается под самыми ногами, и Федор снова поливает огнем противоположный склон… «Береги заряд!..»
Выстрел… Меченосец грудью напоролся на белую спицу. Но другой силуэт успел пошевелить рукой…
Стальной колышек с кисточкой на конце – красные брызги в снег! Сквозная рана в левом плече – боль!
Повезло – «звездочка» отсекла бы руку…
И в тот же миг вершину холма накрыл гром небесный. Камни крошевом взлетели из-под ног, мир покатился кубарем. Остался только собственный крик, почти неслышный за ударами разрывов…
Сергеев сумел обернуться, дважды спустить курок в другой склон вала, и фигурки троих инков заметались, прекратив обстрел. С этими тоже сговорились, твари!.. Неужели так выгодна гибель земной истории?..
И вдруг сразу все это стало неважно, потому что над самой головой возник дрожащий силуэт с занесенным мечом…
– Ду-ура-ак… – проклекотал гиперборей. – Че-его до-оби-ился?..
Воздух от гудящих, словно пропеллер, крыльев взметал снежную крошку, сек лицо и глаза. Павел зажмурился.
Не все доживут до вечера…
Окропим снежок…
А правая рука бесполезно шарит вокруг в поисках лучемета…
Свет серого дня вдруг вспыхнул сквозь веки кровавым огнем. Наверное, так и приходит смерть – бесшумно, избавляя от забот и страданий. Гиперборейские клинки слишком быстры, чтобы доставлять боль…
Вот только почему-то ноющая тяжесть в пробитом плече не отпускает.
Осторожно Павел приоткрыл один глаз. Не поверил ему и открыл второй. Над вершиной холма, прямо перед глазами, нависал диск «летателя». Свет бортовых огней заливал ров и вал ослепительным белым сиянием, в котором почти скрывались силуэты сыпавшихся из лифта…
Павел моргнул, прогоняя навернувшуюся слезу.
Черт возьми! Не интаи – слуги Посейдона! На корабле империи Инка в кратер прилетели атланты! Неслыханно…
Он приподнялся на локте, огляделся. Уцелевшие гипербореи пропали из вида – успели скрыться за валом? Чужак тоже исчез. Хотелось верить, что стрельбой Сергеева его разорвало в пыль, но… Трое краснокожих были здесь. Один втаивал в снег почерневшей от удара молнии головешкой, двое других, зажатые силовыми полями слуг Посейдона, топтались на склоне, побросав оружие.
Федор уже осилил подъем на одно колено и теперь отчаянно пытался удержать равновесие, сжимая иссеченными каменной крошкой руками виски.
– Щас… – бормотал он, видимо, не слыша сам себя и даже не глядя на Павла. – Погоди, я щас… Оружие найду…
И шепот этот был отлично слышен в наступившей вновь таежной тишине.
Две пары крепких рук вцепились в плечи – Павел, не сдерживаясь, вскрикнул, – подняли, развернули, поставили пред светлы очи…
Господин Уний был мрачен, как снеговая туча. Сложив руки на груди, он в который раз умудрялся смотреть на землянина сверху вниз.
– Головин, – произнес атлант хмуро. – Опять Головин… Кто бы сомневался! Может быть, хоть ты объяснишь мне, что происходит?
Павел огляделся. Объяснить? Да, наверное, он мог бы… Вот только смотря кому?
– Ничего особенного, – выдавил он. – Частные разногласия…
– Между землянами и гипербореями? – насмешливо уточнил атлант. – Никогда бы не подумал. И все же я хочу наконец получить ответы хотя бы от тебя! Почему вчера я был вынужден созывать трибунал Ассамблеи и обвинять Потапова в сокрытии кризисной информации? Почему я должен рисковать прекращением дипломатических отношений с Общиной, лишь бы выпытать у мальчишки-гиперборея всего два слова: «Патомский кратер»?! Почему, наконец, я должен открыто ссориться с инками и угонять у них корабль, лишь бы успеть сюда к какому-то часу икс, даже не зная, что здесь должно произойти?!
Павел выслушал тираду, не скрывая своего безразличия к проблемам атланта.
– Ничего не буду объяснять, – выдавил он устало. – Скажу лишь одно: если вы хотите сохранить существующий порядок вещей – блокируйте кратер хотя бы на два часа.
Он скинул с плеч руки телохранителей и, бережно уложив кровоточащую конечность на колени, уселся на обнажившийся из-под снега валун. Похоже, задета кость… Ну и черт с ней, все равно без перевязки не протянуть больше часа.
Апатия и безразличие – это бывает после драки. Возможно, обратная реакция на выброс адреналина. А может быть… закономерный итог? Усталость от постоянного ожидания чего-то еще более худшего? Ассамблея доживает последние часы – трест, как и положено, лопнул изнутри. И каждая сволочь сейчас примется тянуть одеяло на себя, наплевав на все уставы, договоры и режим конспирации. Да что там, уже тянет! Будут новые драки. Будет еще больше крови. Попытки переустроить мир Ствола под себя… И какое кому дело до живых людей, если речь идет о цифрах индекса вероятности?!
Атлант все еще смотрел на него сверху вниз – теперь в буквальном смысле. Без сочувствия, без сожаления… И даже без обычного раздражения. Как на расходный материал, с которым предстоит либо работать дальше, либо выбросить за ненадобностью…
– Ты скажешь мне все, Головин, – сообщил глава Миссии. – Жаль, я не взял с собой медиков, иначе это произошло бы прямо сейчас. Теперь придется возвращаться в Москву… Ну да ничего, я потерплю эти двадцать минут.
Яд последних слов едва не брызнул у него с языка, но Павел остался равнодушен – его внимание привлекло размеренное движение за спиной иерарха.
– Тебе придется сделать выбор сейчас, атлант, – произнес он устало. – Либо ты делаешь то, что я сказал… Либо то, что скажет он.
Мгновение Уний непонимающе смотрел на него, затем резко обернулся.
Ящер как раз ступил на склон вала и неторопливо двигался вниз. По пути он почти ласково касался то одного воина, то другого… и они оседали на снег, никак не препятствуя этому движению.
Двойник Павла неотступно следовал за смарром.
– Что за… – невнятно выдавил Уний и, опомнившись, перешел на язык Острова.
Резко и отрывисто прозвучали несколько команд. Рассыпавшиеся по кратеру слуги Посейдона ринулись в сторону ящера, явно не видя, кого именно нужно атаковать. И останавливались по мере приближения к смарру, растерянно опуская стики и не слушая больше приказов.
А ящер уже поднимался на холм. Телохранители Уния шагнули было навстречу и обмякли подобно остальным. Сам глава выхватил стик, но применять его, конечно, не стал. Один на один со смарром – без шансов.
– Прелес-стно… – шипела рептилия. – Новая с-смена бойц-цов… Без защ-щиты…
Павел нашел в себе силы злорадно ухмыльнуться. Стоило смаррам покинуть Ассамблею, и ее воины тут же остались без блокировки к простейшей суггестивной магии. Ну так получайте теперь!..
