Гипербореи воспринимали роскошь как должное, они не знали, что бывает по-другому… Или же им просто было не до оценок. Полярные жители никогда не отличались смуглостью кожи, а приглушенный свет в салоне не способствовал правильной оценке цветов. И все же Павлу показалось, что воины выглядят бледнее обычного.

Бортпроводница что-то сказала по громкой связи, гул турбин усилился, и самолет взял разбег в ночное небо – свою родную стихию…

Павел подождал, пока колеса отгремят свое по бетону, и, повернувшись к Марутте, произнес:

– Не думал, что гипербореи боятся летать. У вас так хорошо получается на своих крыльях…

Меченосец медленно сфокусировал взгляд из темной бесконечности за иллюминатором на лице землянина.

– Наши крылья не есть вызов законам Мироздания, – отозвался он. – Мы летаем, потому что такова наша природа. А вы – вопреки ей.

– Ну почему же? – Павел вдруг почувствовал острое желание подкалывать гиперборея. Надо же, у безупречных воинов нашлось слабое место! – Наши самолеты тоже летают в полном соответствии с законами физики.

– Я не о законах физики, – произнес меченосец. – Я о законах Мироздания. В вашем мире физическими явлениями, обеспечивающими полет, должно пользоваться лишь птицам. Вы же, люди, попрали это… Впрочем, как и многое другое.

С одной стороны, эта тема была скользкой – гиперборей, похоже, был готов завести спор о несовершенстве мироустройства Ствола Древа. А с другой… Что еще делать шесть часов до посадки в Бодайбо?

Самолет энергично накренился и просел, выходя на курс и приводя механизацию крыла в крейсерский режим полета. Меченосец осекся на полуслове, побледнев до полной синевы кожи… Нет, такой случай Павел упустить не мог!

– Не всем же приспосабливать свою природу к окружающей. – Он нахально подмигнул воину. – Кому-то надо поступать и наоборот.

– Зачем? – удивился гиперборей, справляясь с секундным замешательством. – Мироздание бесконечно мудрее вас или нас. Постичь его целиком невозможно. А значит, невозможно предсказать, какие изменения пойдут ему на пользу, а какие во вред.

– Если уж говорить о таких масштабах, то Мирозданию скорее всего совершенно безразлично, как и почему летит этот самолет.

– Часто необъятное находит проявления в малом. Вся вселенная отражается в вашем мире Ствола. А его вы вполне способны изменить, и отнюдь не только в лучшую сторону.

– Кто бы спорил, – буркнул Сергеев, краем уха прислушавшийся к диспуту.

Павел неодобрительно покосился на опера, но поправлять его было не в чем.

– Может быть, – произнес он. – Но даже с этой точки зрения мы не такие уж безнадежные. Те же инки, например… Они вообще ничего не создают – только воруют.

– Инки – клинический случай, – согласился меченосец. – За пятьсот лет они так и не нашли источника энергии своих механизмов, и когда тот иссякнет – их цивилизация рухнет. Но вам-то какое дело до того, как быстро краснокожие разрушат свой мир?

– Большое, – снова встрял Сергеев. – Одним нахлебником станет меньше.

– Мироздание всегда стремится к равновесию. – Гиперборей пожал плечами. – Место инков займет кто-нибудь другой.

– Да, я помню этот девиз Ассамблеи, – Павел усмехнулся, – стабильность любой ценой. Четыре старых соперника лучше одного нового врага. А в результате мы рвем когти, лишь бы успеть в кратер раньше инков, оставляя атлантов и вовсе за бортом.

– Откуда ты знаешь, что инки тоже стремятся в кратер? – напрягся меченосец.

– От верблюда, – пояснил вместо Павла Федор. – Имеющий глаза да увидит…

– Может, ты и прав. – Гиперборей тонко улыбнулся одними губами, будто нарочно стараясь выглядеть двуличным. – Но мы лишь воины, наше дело – выполнять приказы, а не вершить политику своих ветвей Древа.

– Ерунда, – отмел отговорку Павел. – Вы же Община, у вас самый последний меченосец всегда в курсе любых политических решений. Лучше скажи, зачем мы понадобились вам сейчас? Почему Брахмир так настойчиво упрашивал Потапова заключить альянс?

– Я не скажу, – простодушно вымолвил воин. – Просто примите как факт: ваше присутствие при… В общем, когда все свершится, будет очень и очень полезным. В первую очередь для вас – людей.

Земляне переглянулись. Павлу вдруг очень захотелось встать, пройти в кабину пилотов и развернуть самолет. Все как обычно, их снова используют втемную. Что известно гипербореям? И что известно Потапову с Филиппычем? А главное, почему об этом нельзя было сказать тем, кто полезет в пекло, хотя бы просто для того, чтобы они знали, ради чего это делают?

– Ну что за свинство, в самом деле, – хмуро сообщил Сергеев. – Остановите самолет, я здесь сойду!

Меченосец напрягся.

– Это крайне нежелательно. Ваше присутствие будет очень полезно.

Павел подозрительно покосился на воина, но тот не шутил – Марутта в самом деле волновался за исход операции. А еще он ни разу в жизни не летал на самолетах… А ну-ка, чем черт не шутит?

Павел завозился, отстегивая ремень.

– Федя, погоди, – деловито произнес он. – Я с тобой. Э-э-э… уважаемая!

С неподдельным ужасом гиперборей смотрел, как он встает на ноги. Из-за передней переборки салона показалась бортпроводница.

– Вы что-то хотели?

– Павел Головин! – окликнул Марутта. – Ты нарушаешь распоряжение начальника и ставишь под угрозу…

– Не нарушаю, а вношу коррективы, – перебил тот. – Ввиду изменившихся обстоятельств и недостаточного информационного обеспечения акции. Федор, ты идешь или нет?

– Ну хорошо! – сдался воин. – В чрезвычайных обстоятельствах я имею полномочия… Только сядьте на место, прошу.

– Передвижение по салону пока нежелательно, – присоединилась к нему бортпроводница, так и не поняв, о чем идет речь и зачем ее звали. – Дождитесь, пожалуйста, выключения табло.

Она показала себе за спину, где горела сакраментальная авиационная надпись: «Пристегните ремни». Павел послушно прочел эти два слова и действительно сел. Бортпроводница исчезла, а оба оставшихся в салоне опера отдела вопросительно посмотрели на гиперборея.

– Слуга Брахмир уже сказал вам часть правды, – произнес он через силу. – Клон Головина явился из близкой ветви – сателлита Земли, – которая пытается наладить с вами постоянное сообщение.

– Вы говорили, что не знаете земных сателлитов, овладевших техникой трансвероятностных проколов, – резко произнес Павел. – Или гипербореи все-таки научились прямо лгать?

– Не научились. Проколы здесь ни при чем. Речь идет о чем-то недоступном Ассамблее – это будет какой-то вид межвероятностного туннеля. Постоянно действующего. Мы почти ничего не знаем об этой технологии.

– А откуда вы вообще о ней знаете? – невзначай уточнил Сергеев.

– Ассамблея постоянно ведет разведку в ветвях, – удивленно пояснил гиперборей само собой разумеющуюся, на его взгляд, вещь. – Этот пучок вероятностей находился под нашей опекой.

– Вы засылали агентов?

– Конечно… С некоторых пор. Патомской аномалии двести пятьдесят лет, но мы наблюдаем за ней только последнюю сотню.

– Аномалия, – повторил Павел. – Значит, кратер это…

– Побочное проявление. Туннель должен как-то изменять структуру пространства. Но вместе с ним изменяется и материя – в данном случае горные породы.

– Допустим, – согласился Павел. – Почему вы так долго ждали? Почему не разрушили туннель сразу?

– Разрушить? – удивился меченосец. – Мы не собираемся его разрушать. Община в этом не заинтересована.

– Но ведь сейчас мы… – начал Павел и осекся на полуслове. Заканчивать вопрос было бессмысленно, он знал ответ. Оставалось лишь выяснить почему?

– Община не заинтересована в разрушении туннеля, – повторил Марутта не очень уверенно. И просительно добавил: – Земля тоже, поверьте мне…

– Так, – произнес Сергеев после паузы. – Правильно ли я понимаю, что вы собирались без спроса впустить к нам каких-то чужаков, которым нужно здесь неизвестно что?

– Почему же неизвестно? – Воин совсем смешался. – Они хотят улучшить… Сделать как у себя…