И еще одно общезначимое наблюдение, высказанное недавно В.В. Наумкиным: глобализация сегодня не отменяется, но она сопровождается противоположным трендом. Причем контрглобализационный эффект достигается геополитическим действием. Геополитика все чаще поедает достижения экономической глобализации.

Трудами многих своих поколений отечественное востоковедение внесло весомый вклад в цивилиографию, в понимание роли мировых религий в качестве стержня локальных цивилизаций, в объяснение устойчивости цивилизационных реальностей, социокультурных идентичностей народов Ближнего, Среднего Востока и Северной Африки. Обозначенная тема перекликается ныне с вопросом допустимости экспорта либо трансплантации иноцивилизационных структур в устоявшуюся на протяжении веков общественно-экономическую среду. А в случае допустимости такого экспорта необходимо привлечение внимания к специфическим формам адаптации. Нельзя не признать: коллегам из востоковедческих рядов удалось серьезно пополнить теоретическую аргументацию по этому поводу.

Работа на дальневосточном треке дала два очевидных и плодотворящих достижения. Во-первых, то, что связано с изучением преобразований, обеспечивших восхождение современного Китая, – реформирование экономического базиса, перевод его на рыночную платформу при сохранении основ политической надстройки. Полагаю, что анализ и интерпретация китайского (а также вьетнамского) опыта вновь подводит нас к теме конвергенции двух систем, активно обсуждавшейся на финале «перестройки».

По ходу дела позволю себе лирическое отступление. Раз уж устами президента Российской Федерации (на валдайской встрече 2021 года) в полный голос говорилось о кризисе капитализма как системы, то хотелось бы понимать: что за этим кризисом должно последовать логически? Если не социализм, от которого многократно открещивались с высоких трибун, то что же еще? А, если не социализм, то, может быть, все же некая конвергентная модальность? Хотя бы постольку-поскольку мы отрицаем фукуямовский «конец истории»19. И тогда нам придется оценить результаты преобразований под брендом «социализма ХХI века», получившего прописку в Латинской Америке в начале нашего века. Пока осуществляемого, откровенно говоря, без убедительного позитива.

Другой внушительный итог – изучение опыта «новых индустриальных стран», которые прорвали порочный круг «периферийной обреченности». Таким образом, аргументация конвергентности сегодня может отталкиваться не только от шведской либо норвежской «печки», как это чаще всего практиковалось ранее. Кстати, к последнему сюжету резонно добавить рассуждения о социализме с российской спецификой, если мы хоть как-то всерьез воспринимаем аналогичную китайскую идеологему. Почему нет?

Но, конечно, трудно обойтись без превосходных степеней в оценке монументального труда – пятитомной энциклопедии, посвященной исследованию философского наследия духовной культуры Китая, издания, вышедшего под редакцией академика РАН М.Л. Титаренко20 и удостоенного Государственной премии РФ. Излишне сегодня говорить о вкладе духовного мира Поднебесной в философское достояние современной мировой науки.

Что же дало изучение европейского опыта в пределах современного Евросоюза? Во-первых, конечно, то, что вытекает из богатой практики интеграционных процессов21, из экспериментов с преодолением неравенства условий и возможностей отдельных участников. В свете все более настойчивых интенций отхода от доллара и перехода на расчеты в национальных (либо альтернативных) валютах заслуживает пристального внимания изучение опыта создания коллективной резервной валюты в ЕС. Во-вторых, думаю, что в круг плодотворных итогов европеистики входит сегодня осмысление результатов разработки и осуществления Брюсселем «зеленого курса». Разумеется, в части его конструктивных итогов. Наконец, аналитически и методологически значима оценка возможностей и пределов гармонизации социальных прав на пространстве Евросоюза. Но сегодня очевидно: исходные различия слишком велики для расчета на скорое выравнивание национальных ситуаций.

Рассматривая соотношение общего и особенного в интеграционном опыте ЕС, лидеры отечественной европеистики говорят сегодня о переоценке первого и недооценке второго. К такой точке зрения склоняют кризисные тенденции, отчетливо проступающие в современной практике Евросоюза. В свою очередь, недооценка многообразия в рамках ЕС заводит в тупик и в политической практике, и в аналитической работе.

Творческий анализ отношения участников Евросоюза к проблематике безопасности, к военному строительству на коллективной основе осуществлен академиком В.В. Журкиным22. Это исследование дает ключ не только для оценки прошлого опыта, увенчанного Лиссабонским договором. В книге В.В. Журкина мы находим ключ для понимания противоречивой реальности последнего времени. Автономный проект ЕС в сфере безопасности и обороны остался в потенции, но на практике во многом лишился первоначального импульса. Пока возобладала «круговая порука», навязываемая Вашингтоном и цементируемая механизмами НАТО.

Внося вклад в теорию международных отношений, европеисты нынешнего поколения обращают внимание на симптомы эрозии западоцентричного мира. Среди прочего это прослеживается, по мнению чл.-корр. РАН Ал. А. Громыко, на путях эволюции политической философии, которая ныне проявляет себя как «родственник» экономического неолиберализма23. Коллеги из Института Европы держат в поле зрения ключевые тенденции, определяющие сегодня смену ориентиров мирового развития, последствия кризисного спада в глобальном и региональном разрезах. В коллективной монографии, вышедшей под редакцией Ал.А. Громыко, дан обстоятельный анализ сочетания глобальных факторов и региональных тенденций24. Концептуально новым можно считать анализ проекции актуальных глобальных изменений и центробежных процессов, происходящих в мире, на региональный уровень – в пределах Европы. Неолиберально сориентированная модель мирового порядка уходит в прошлое. Ее вытесняет полицентризм, который не имеет пока четких очертаний и понятной структуры. Иллюзии бывших гегемонов сталкиваются с амбициями сторонников нового мироустройства. В этих условиях обращается внимание на риски дестабилизационных и кризисных процессов на европейском и на мировом пространстве. Междисциплинарный анализ, представленный авторским коллективом монографии «Европа в кризисном мире», позволил дать комплексную картину современных тенденций и вызовов, стоящих перед Евросоюзом: в сфере интеграции и безопасности, в социально-экономической сфере.

Итак, автор прошелся «галопом по Европам» (а также и другим регионам), глядя на достижения коллег как бы «со стороны». Это, разумеется, оправдано, когда не подменяет, а дополняет самопознание, когда отражает общий настрой на взаимодействие в отработке концептуального позиционирования.

Казалось бы, логично продлить предпринятый обзор переключением на латиноамериканистику. Но в данном случае, исходя из профессионального опыта автора, полезнее, на мой взгляд, другое – на ее примере показать многофакторный процесс формирования концептуальной основы регионоведческой школы, прекрасно понимая, что аналогичная задача для других объектов подвластна лишь непосредственным представителям соответствующей школы.

Многолетняя причастность к делам латиноамериканистики и знание ее «изнутри» позволяют автору более обстоятельно остановиться на результатах концептуальной работы на этой ниве. Причем по возможности совершить это в жанре диалога с представителями других регионоведческих школ и отечественной глобалистики, с одной стороны. А с другой – апеллируя к представлениям зарубежных коллег, которые шли параллельным курсом, находя отклик в нашем обществоведении. Не думаю, что удастся таким образом соблюсти все названные ориентиры. Но пусть это будет сделано хотя бы частично. Иначе говоря, обращение к латиноамериканистике будет реализовано здесь как своего рода «кейс стади» (уже анонсированный). То есть как пример формирования одной из регионоведческих школ, осуществлявшегося с учетом родственного опыта в стране и за рубежом.