- Ну, Кузнецов, расскажи. Как ты видишь образ Чичикова?
- Чичиков – это представитель пассионариев общества, неугомонность натуры и изворотливый ум которых заставляет бросаться в авантюры, выдумывая и создавая новые проекты, которые могут привести как к успеху так и к краху предприятия и возможно всей жизни. - Начал я, вызванный на литературе "для дачи показаний". - Умный Чичиков задался целью получить прибыль «из воздуха», став на одну ступень со священниками торгующими индульгенциями в средние века. Ничего не надо производить, мучиться с продукцией, сбытом и другими проблемами бизнеса. Его целью стали крестьяне называемые помещиками «душами», которые как-бы умерли, но не до конца. В смысле умерли то они – умерли, но по бумагам еще не отошли в мир иной и вот их то и можно было приобрести по остаточной стоимости, а то и даром. А зачем? А затем, что можно представить бумаги в казначейство и получить под них займ или показать, что ты переселил их на новые земли и получить от государства за это деньги. Схема проста, но ведь до нее надо додуматься, а еще приложить энергию, обаяние и изворотливость, чтобы собрать по городам и весям энное количество «дефицитного товара». – Тут я осознал, что немного увлекся, выпав из образа советского школьника, но кроме Оксаны Петровны нюансов моих речей никто не уловил, а та видимо уже привыкло к моему изложению мыслей и только кивала с интересом слушая мои «крамольные» мысли, слегка выбивающиеся из материала учебного пособия.
- В общем, образ Чичикова скорее положительный, чем отрицательный, послужив лакмусовой бумажкой для каждого персонажа, с которым ему довелось пересечься. Именно благодаря ему, Гоголь смог описать «срез» современного на тот период общества, мастерски передав читателям через данное произведение образы разных и характерных представителей буржуазного общества.
Ученик Кузнецов доклад окончил!
Оксана Петровна очнулась, ее кругленькое личико под очками расплылось в милой улыбке и очередная жирная пятерка украсила мой дневник.
- Кузнецов. А ты не думаешь… - Она покружила в воздухе пальчиком. – Что-нибудь написать?
- Уже! – Делаю театральную паузу, вызвав смех у девочек и особо смешливых мальчиков. – Я стенгазету пишу! Завтра будет готова.
На следующий день в школьном холле образовалось столпотворение учеников школы вокруг стенда, куда я повесил, с согласия завуча, сотворенную после хлопковой компании мою первую стенгазету. На ней было много фотографий, где на фоне полей и белых коробочек хлопчатника были запечатлены ученики, учителя и местные хлопкоробы на уборочных комбайнах. В лучших традициях советского общества, все это украсил красочными лозунгами, от себя добавил пару смешных случаев, опять же фотографии одноклассников и завершил собственноручно сочиненным стихотворением посвященное битве на полях Родины. Получилось в меру патриотично, смешно и узнаваемо в картинках, так что всем понравилось, и мне посыпались просьбы сделать ту или иную фоточку, и даже не всегда от того, кто был на ней изображен. Но разве можно было остаться равнодушным к изображению хрупкой девчушки в кирзовых сапогах и с большим половником, склонившейся над большим казаном предоставив остальным оценить ее вид сзади? Вот и оценили!
С этого дня я прочно закрепился в редколлегии школьной стенгазеты, сделав первые шаги к осуществлению своего плана. В остальном жизнь пошла практически без изменений, кроме расслоения класса на группы, группки и одиночек. Первые доминировали, вторые озлобленно пытались перекроить жизнь под себя, а третьи незаметно приходили в школу и также незаметно уходили. Мои тренировки с железом дали наконец результат, придав плечам и фигуре положительный баланс, а умение удержаться в маленькой байдарке, так и не появилось. Так что, пришлось крепить к ней пенопластовые поплавки по бокам, чтобы я не купался в холодной осенней воде замедлившего свое течение канала.
Что? А где же «Экшн»! Спросите вы? И будете правы! А может и не правы… Для меня лично, каждый день был как прочитанные страницы книги, наполненные красками, событиями и переживаниями, которые я складывал в «коробочку» в своей голове, возвращаясь иногда к ним перед сном, чтобы полюбоваться и насладиться еще раз особо милой или забавной картинкой. И никакой экшн мне не нужен! Разве нужна мне в памяти картинка разбившегося на перекрестке мотоциклиста, мозги которого расплескались по колесу грузовика? Или может вы думаете, что было интересно убегать от пьяных хулиганов, когда мы в первый раз пришли на танцы, отдав на входе целый рубль? Гораздо интересней было слушать рассказы мамы о ее детстве, радоваться ее настроению под песни и греться под теплом ее взгляда. А еще радоваться природе, рыбалке и конечно любоваться девчонками, которые хорошели день ото дня. Мой организм хоть и вел себя, как взбесившийся мустанг, но ничем не выдавал своей озабоченности в общении с противоположным полом, в полном соответствии с каноном советского школьника, где «Ученик и ученица - Ленина завет, братья и сестры мы теперь навек!». Так слегка поприжиматься во время танцев, чисто для поднятия настроения! Ха-ха!
С удивлением встретил незаметно подступившие за течением времени экзамены за восьмой класс. Большинство и не думали куда-то уходить, воспринимая полученный аттестат за никому не нужную грамоту. Но некоторые все-таки ушли, а потом вдруг школа решила создать математический класс, куда переметнулись еще несколько в основном мальчиков, а нам добавилось девочек, образовав перевес в количестве двадцать два на шесть. Шесть! На двадцать две девочки!
Все это я узнал первого сентября, а пока с восторгом щупал и оглаживал никелированные крылья мопеда «Верховина – 5», подаренного родителями за успешное окончание восьмого класса. И ведь ни словом, ни намеком не выдали себя! Наш с братом восторг был выше облаков, и мы с энтузиазмом таскали его по лестнице со второго этажа, чтобы прокатиться по пустынным улицам ночного города. А что? Тепло, фонари и ни одной машины! Можете поверить?! Вот и я никак не могу привыкнуть… Зато к чудесному минимотоциклу прикипел сразу всей душой и похоже навек. Почему родители купили достаточно дорогую технику, да еще по моим меркам достаточно незрелому пацану, осталась для меня загадкой, а радость предвкушения от предстоящих поездок на рычащем коне в самые отдаленные места будущей рыбалки подгоняла сознание, когда я мчался по городским улицам с развивающимися за ушами длинными по последней моде волосами.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
