– Потанцуй со мной.

– Что?

– Сегодня у моего лучшего друга свадьба, будет неплохо если мы заключим перемирие.

– А помолвка лучшего друга для тебя …– слова застревают в горле, когда Антон не дав мне договорить и никак не прокомментировав мое возмущение, очень нежно обхватывает мое запястье, и ведет к танцующим молодым. Аккуратно придерживая за талию.

– Расслабься, – шепчет мужчина на ухо. – Позволь твоему партнеру тебя вести, – говорит он окутывая своим теплом и уверенностью. И я позволяю ему это, на краткий миг теряясь в происходящем, и в своих эмоциях, а когда прихожу в себя уже не желаю отталкивать. Наслаждаясь танцем.

Играла, романтическая песня, а человек которого я когда-то, так сильно любила, стоял напротив, нежно прижимая меня к своему телу. В этот момент мы словно оказались с ним наедине. И я словно ожила. Ведь когда-то это было моей мечтой и я готова была многое отдать, чтобы это стало реальностью.

Да, он меня унизил. Воспользовался мной. Обвинил, что я просто шлюха, которая изменила своему жениху. Но мои чувства всегда были искренние. Я любила Антона.

Наверное я совсем лишилась разума. Иначе, как объяснить, что я раз за разом стараюсь дать оправдание его поступкам. Хочу верить, что нужна ему, что в нем просто бушевала злость и дикая обида на женщин.

Ведь знаю, что он не изменится. Никогда. И все равно, словно бабочка, которая в желании согреться, летит к огню, который ее убивает.

Я должна была сопротивляться. С собой, со своими чувствами, которые, как я думала прошли. Кто-то из нас должен это закончить и мыслить разумно. Но как это сделать, когда все чего я хочу это, чтобы песня не кончалась.

– Ты изменилась, – мягким шепотом произносит Антон. – Тебе очень идет беременность.

Его мягкость удивляет. Обычное проявление нежности от Ярова это, что-то для него несвойственное.

Поднимаю голову и наши с Антоном взгляды переплетаются. Он крепче обхватывает мою талию и ближе притягивает к своему телу. Наши лица оказываются в опасной близости. Его губы почти касаются моих и не сумев сдержаться, я обвиваю его за шею. Антон наклоняется, прислоняется своим лбом к моему. Дыхание одно на двоих. С каждым новым вдохом легкие обжигает. Я все еще помню его горячие губы и его обжигающие поцелуи. Грудь мужчины вздымается все чаще, дыхание потяжелело. Чувствую, как его рука скользнула к моему бедру, едва сжимая и распаляя сильнее.

Было плевать, что друзья сейчас могут видеть нас. Сейчас были только мы вдвоем на всем острове.

– Я мечтал об этом танце с помолвки Кирюхи, – его признание лишает последнего воздуха.

Дура! Что я делаю! Ведь между нами никогда ничего не будет. Нужно отпустить. Не стоило мне приезжать.

Внутри все сжимается, слезы наворачиваются на глаза. Хочется плакать, но я боюсь, что на этот раз, если начну, то точно не смогу остановиться.

Чаша терпения переполнена. Это оказалось выше моих сил. Танец и его … «нормальность» оказались последней каплей. Нужно немедленно уходить. Попрощаюсь с девочками, соберу вещи и завтра же улечу домой.

– Постой, – произносит мужчина, когда я отстраняюсь в желании уйти.

– Отпусти меня, – голос дрожит. – Ты не можешь быть таким жестоким.

Одинокая слеза предательски скатывается по моей щеке и Антон в растерянности отпускает мою руку. Отступая.

Стоило скрыться с глаз людей, как я обессиленно осев на пол, беззвучно завыла от боли и безысходности. Закрываю рот руками, чтобы никто не слышал моей истерики. Слезы потоком полились из глаз. Сердце разрывало грудную клетку, от боли. Лучше бы я никогда не встречала его.

Глубоко в душе я всегда знала, что так будет, но все равно мечтала о счастливом конце.

Смотрю, как Марина с высоко поднятой головой уходит с пляжа к вилле. Скрываясь внутри и оставляя после себя недосказанность. Не смотря на то, что она старалась держать эмоции под контролем я видел, что она не в порядке.

Не могу себя остановить и направляюсь следом. Не желая ее отпускать, особенно в таком состоянии. Плевать, что я последний человек, которого она желает видеть.

Захожу внутрь виллы, но Марины не вижу. Осматриваюсь по сторонам и замечаю ее хрупкую фигуру сидящую на полу. Сердце замирает, а каждая мышца в теле превращается в камень. Заставляю тело двигаться и бегу к ней.

– Марин, что случилось? Где-то болит? – приседая радом, спрашиваю я.

Она резко вскидывает голову и я вижу ее залитое слезами лицо. Она тут же поднимается на ноги и отворачивается от меня.

– Оставь меня, – получив ее резкий и гневный ответ, теряюсь еще больше.

– У тебя все в порядке?

– Разве похоже, что в порядке? Зачем ты пришел? Хочешь насладиться шоу? Так давай! – она поворачивается ко мне, зло смахивая слезы с щек. – Добивай! Это у тебя хорошо получается! – кричит с надрывом. С болью. Ее трясет от эмоции. Внутри меня, что-то переворачивается.

Делаю поспешный шаг – подходя и обнимаю, с трепетом прижимая девушку к груди. Сердце щемит. Заключаю в объятиях, так крепко, чтобы даже вырваться не пыталась.

– Успокойся. Тебе нельзя нервничать, – произношу я тихо, стараясь избегать слишком серьезного тона, чтобы не напугать. Марина тут же напрягается и застывает в моих руках, словно натянутая струна. Аккуратно касаюсь рукой ее головы и успокаивающе поглаживаю по мягким волосам. Хочется защитить ее и забрать всю ту боль, что она сейчас испытывает. Стараюсь ее успокоить, когда самого трясет от волнения. Ощущаю, как Марина сглатывает, делает судорожный вдох и едва заметно расслабляется.

– Пусти меня, – обречено и устало. Но не делая попыток отстраниться.

– Нет, – непреклонно произношу я.

Рука на мгновение замирает прежде, чем пальцами осторожно касаюсь ее подбородка, приподнимая залитое слезами лицо. Теперь ее дыхание было на моих губах и я ощутил, как Марина снова напряглась. А меня до сих пор трясло от беспокойства.

– Пожалуйста, не плачь, – дрогнувшим голосом прошу я, не зная, что делать. Обычно меня не трогали женские слезы, но сейчас я был в растерянности. Слезы Марины делали со мной странную вещь… Мне было больно и я ненавидел чувство паники, которое обосновалось в моей груди.

– Как же я тебя ненавижу, Яров! Ненавижу! – шмыгнув носом, говорит девушка со всхлипом, срывающимся на крик голосом.

Не успел я подумать, как уже целовал Марину. Захватив ее припухшие от слез губы в успокаивающем поцелуе. Ощущая вместо привычной сладости, солоноватый вкус ее слез.

Думал она оттолкнет или даже залепит пощечину. Даже ждал этого. Хотел, чтобы она ударила меня. Лучше пусть злится, чем плачет.

Но вместо удара, Марина ответила. Сначала осторожно, неуверенно. Словно сомневалась, а затем приняв решение, жадно набросилась. Обхватила меня за шею и прижилась теснее к моему телу. Наши языки с жаром встретились и слились в страстном танце. Ее тоненькие пальчики скользнули от шеи к плечам, прочертив за собой возбуждающие полосы ноготками.

Когда поцелуй закончился, я по прежнему ощущал дыхание Марины на своих губах.

Подушечкой большого пальца медленно обвел ее припухшие губы. Отмечая, что, кажется, поцелуй сумел ее успокоить достаточно, чтобы Марина больше не дрожала.

– Все еще хочешь, чтобы я тебя отпустил?

– Нет.

– Тогда предлагаю пойти в комнату, тебе нужно отдохнуть. Аккуратно, – придержав ее я направился к лестнице. – Я тебя провожу до дверей.

– Я должна вернуться, – останавливается она. Стараясь избегать со мной зрительного контакта. – Карина обидится.

– Поверь, ей сейчас нет ни до кого дела. Они с Кириллом настолько поглощены друг другом, что даже оставшись одни не заметят этого. Хотя нет, это они заметят и непременно воспользуются случаем, – попытался пошутить я.

– Я за них рада, – ее губ коснулась легкая улыбка. – Они это заслужили.

– Думаешь?

Я слегка отступил, пристально всматриваясь в ее глаза. В которых стояла ненавистная мне печать.