Ольга вела темными проулками и я совсем не представлял где мы находимся. Дом в котором она жила оказался трехэтажкой с видом на железную дорогу. Мы очень тихо поднялись к ней и мышками проскочили в квартиру. Дома Ольга ожила. Она быстрее побежала переодеваться. А я хозяйничать на кухне. Поставил чайник и оценив содержимое холодильника, занялся ужином. Есть колбаса, помидоры и яйца, что из этого готовить - конечно же яишницу. Быстро нарезал колбасу, закинул на горячую сковороду, пока они обжаривались на строгал кружочками помидоры и как колбаса покрылась румяной корочкой всыпал помидоры сверху, дав сбежать соку, посыпал перцем и мелко порезанным чесноком. Затем всё перемешал и дал немного по тушиться. В это время Ольга вышла из ванной и обняв меня начала заглядывать через плечо, пытаясь определить, что я готовлю.

- Яишница с помидорами! Моё любимое блюдо! - была она в восторге.

- Ну ещё не готово, ты как больше любишь каждое яичко отдельно или болтушку?

- Отдельно, - началав наглаживать мой пресс, ответила она.

- Не мешай, а то у нас всё сгорит.

- А ты не томи девушку, а делай всё быстрее.

Пришлось выключить газ и сделать всё быстрее, от чего Ольга была в полном восторге. Она оказалась очень чувствительной девушкой, что меня очень возбудило.

В результате, я начал готовить ужин, а закончил ранний завтрак. В казарму я попал в четыре часа ночи, дневальный спал стоя на тумбочке. Так что моё появление никто не заметил, не дежурные на КПП, не дневальный. Посколько Ольга провела меня до казармы через дыру в заборе. Где я по тихому разделся и уснул сном праведника.

14

В воскресенья до обеда меня не было не для кого. Нет на завтрак я встал и даже сходил. Но вот разбудить меня не смогли не старшина, не Лось с расспросами, где я был и во сколько пришел. Да, как оказалось я ещё и матрас с одеялом вытрясти как-то смог, переодеться и замочить форму. Перед самым обедом я обнаружил себя в бытовке, спящим на табуретке с ножницами в руке.

- Колян, ты долго будешь чёлку ровнять, на обед пора, - разбудил меня голос Димы. Я с тревогой посмотрел на себя в зеркало, волосы только, только начали отрастать и снова сбривать их в ноль не хотелось-бы. Но всё оказалось очень прилично, без изменений. Волосы если я и подстригал, то не на своей голове.

Встав, ощутил что я отдохнул и полон сил. В дверях стоял Малыш и не знал что ему делать, его и спросил.

- Дима, расскажи чем дело кончилось с немецкими барышнями?

Он внимательно осмотрел меня.

- Уф. Ну наконец-то. Проснулся.

И пошёл от меня на выход из казармы. Догнав его, пошёл рядом.

На улице мы встали в ещё не сформировавшийся строй и Дима наконец-то ответил.

- Эмма оказывается классная девчонка, мы с ней натанцевались, они меню угостили тремя сортами пива. Мне тёмное понравилось. Рыжая всё вздыхала по тебе. Короче в пятницу идём в белый гаштет, они там будут. Ты где пропадал? Сам куда-то влез, меня кинул, - он был очень не доволен.

- Как написал один умный человек, многие знания, многие печали или как эта фраза переведена на русский. Меньше знаешь, крепче спишь, - с иронизировал я.

- Строиться. Чего разгалделись,- скомандовал Лось и рота отправилась на обед.

После обеда старшина начал собирать роту для похода в баню, а точнее в летний душ, хотя я мог и не ходить. Сегодня ночью, пол часа отмокал в ванной, а потом получил нежный массаж мыльной губкой всего тела. Но только в бане дают чистое бельё, пришлось собираться.

Мыться хозяйственным мылом, что даёт старшина совсем не комильфо и я полез за куском ещё домашнего клубничного мыла. Сверху моих мыльно рыльных принадлежностей лежал самоучитель немецкого языка.

Покрутив его в руках и вспомнив, что про книжку говорила Оленька, положил еë к тетрадкам и решил посветить сегодняшний день немецкому языку. После бани ребята за собирались в увольнитнльню.

- Я не понял, а чем увольнительную отличается от вчерашней прогулки? - удивлённо спросил их я.

- Какой ты смешной, увольнительная это увольнительная! Вон даже салабоны ушли, а вчера была прогулка только до танцев. А сейчас можно поехать хоть куда, даже на поезде.

- Но ведь в увольнительной написано, прибыть в девять часов, а сейчас уже четыре. - не сдавался я.

- Пять часов, но мои, да пацаны? Гуляем!

Я не пошёл с ними, Ольга сегодня занята. Рыжая ждёт в пятницу, а просто ходить по улицам пять часов мне не захотелось. Старшина увидив меня поинтересовался.

- Ты в увольнение пойдёшь?

- Нет. Я здесь позанимаюсь, а после ужина в спорт городок схожу,- ответил я.

- Проведи вечернию проверку, а то мне сидеть не охото, - попросил наш старшина.

- Да без проблем. Кто дежурный сегодня?

- Казаченко. С ним Волошкеевич. Толя парень шебушной, не учудил бы чего. Вот горя хапнет кто-то с ним.

Я махнул рукой ему рукой.

- Иди домой, всё будет хорошо.

И не дожидаясь ответа прапорщика, взяв самоучитель пошел заниматься в ленинскую комнату.

Дело шло к ужину и я решил закончить, потому как в голову ну просто уже не лезло ничего. В это время в коридоре раздались громкие крики и чуть ли не мат.

Очень не кстати, совсем даже и не чуть, звучал русский мат со среднеазиатских акцентом. В нашей роте не было беженцев из южных республик средней Азии, по этому мне стало интересно, что там происходит. Я высунул голову в коридор и очумел. По середине коридора стоял солдат и в руке у него был штык нож, которым он тыкал в сторону Волошкеевича и Казаченко. Те свои штыки так же держали в руках, но ими не тыкали в сторону бойца который заливался соловьем.

- Я сказал ключи давать, да. Иначе мамой клянусь, вам утра не жить. Что молчать хотим, ключи давать.

Если честно, я охренел от увиденного. Парень мотал штыком и подойти к нему спереди было сложно, а меня он не видел, можно по пробовать. Я подхватил швабру, что почему то стояла в ленинской комнате, и стараюсь как можно тише, вышел в коридор. Парни увидев меня немного задергались, пришлось приложить палец к губам. Я подошёл к солдату близко, а он продолжал орать.

"Обкуренный"- подумал я в тот момент, потому как Казаченко и Волошкеевич таращились на меня как на приведение, по моему они перестали обращать внимание на парня, а ему стало обидно и он пошёл на них. Я бросил швабру в сторону, та с грохотом упала, парень остановился и по пытался сфокусировать взгляд. Я же очутился в плотную к нему и нежно его приобнял, одной рукой захватил его руку со штык-ножом, второй приподнял его, готовый бросить его при первой опасности. Парни не растерялись, бросились вперёд и попытались вырвать штык-нож у нападавшего, но он держал его крепко. Тогда Волошкеевич врезал ему кулаком в солнечное сплетение. От удара мы с ним чуть не упали. Я попятился, но нас удержал Казаченко, парень забился в судороге, пытаясь сдаться от боли в груди и выпустил наконец-то штык-нож. После этого и я его опустил на пол снял с него ремень и заломав ему руки на зад, стянул их в районе локтей. Парень затих и не шевелился.

- Ты его часом не убил? - спросил Казаченко, пялясь на Волошкеевича.

- А чего я, я не сильно, - начал оправдываться тот.

- Парни, не о том думаете, дышит он. Звоните дежурному по части, - скомандовал я.

- Он телефон оборвал, - пожаловался Волошкеевич. - Как зашёл так сразу и обрезал провод.

- Блин, мужики, вы как не связисты. Чему вас учат здесь? - глядя на их беспомощность воскликнул я.

Раскладной нож не найдя место в моих вещах всё ещё лежал в кармане. Я вытащил его. Вот и пришло время испытать тебя дружок. Разрезал вдоль места повреждения оба конца, вытащил изолированные жилы и двумя движениями снял с них изоляцию. Провод оказался совсем не провод, на ниточной основе нанесено фольгированное покрытие, являющееся проводящим слоем. Такое решение даёт лёгкость, гибкость, а вот с ремонтность дело плохо, потому как легче провод поменять чем скрутить эти нитки. Но мы это уже проходили и обычно просто скручивали нитки тонкой медной проволкой, которой сейчас у меня с собой не было, по этому я просто связал жилы узлом. Подняв трубку телефона услышал долгий гудок, телефон за работал. На листке закреплённом перед телефоном нашёл номер дежурного по части и набрал его.