– Хорош базарить! – скомандовал он, изобразив на лице злобную
гримасу. – Когда команда будет, тогда и поедем.
– А куда едем? – едва слышно поинтересовался щупленький корреспондент Клим.
Выдержав непродолжительную паузу, полковник наконец озвучил
свое предположение:
– Судя по всему, бородатые затеяли очень серьёзную атаку, и сирийцы с трудом, но отбиваются. Видите, как Тарик нервничает?
Думаю, ждёт команды, чтобы нас пропустили в город, или подкрепление прислали.
– Этот Тарик сам боится всего на свете, – заключил Виктор.
– По нему видно, что сцыт, – продолжил размышления полковник,
– вот и орет, как резаный. Сейчас они решают, куда нас отправить: либо
в город будем прорываться, либо назад…
– Мы что в Латакию вернёмся? – вклинился молодой оператор.
– Какая Латакия? – рявкнул на него полковник, – поедем в аэропорт, там будем ждать. Это если «Мухабарат» решит возвращаться.
Скорей всего, сейчас в город поедем, бой, кажется, стихает. Выдыха-ются «бородатые».
45
Александр Коцюба • Раненный Алеппо
– Оно и видно, – иронизировал Илья, кивая головой на очередные
разрывы, – вот одна, вторая…
– А вот и третья, – подхватил коллега, сидевший рядом.
– И крупнокалиберный бьёт не затыкаясь, – вторил им Леонид.
– Сейчас еще танки ударят для ровного счёта, и тогда точно всем
станет ясно, что атака захлебнулась, – подытожил Виктор.
– А Тарик всё громче и громче надрывается, – съязвил Алексей, –
видимо настраивается на прорыв!
– Ага… Только штаны сменит, – пробурчал полковник, набирая очередное СМС-сообщение.
Микроавтобус и внедорожник сопровождения так и стояли
в нескольких метрах от бетонной постройки. Водители обеих машин
выключили двигатели, но из салонов никто не выходил. Снаряды тем
временем продолжали рваться в окрестности блокпоста. Мины ложились то вдалеке, то совсем близко. Одна из них ухнула прямо за зданием, на дороге. Резкие звуки врезавшихся в стену осколков слышали все, кто
находился здесь. Сирийские солдаты попадали на землю, а журналисты
в микроавтобусе, словно по команде, вжали головы в свои бронежилеты, как перепуганные черепахи. И это была далеко не последняя
мина, упавшая в этом районе.
– Какого хрена мы здесь сидим? – закричал молодой оператор. –
Валить надо отсюда! Полковник, командуй «назад», пока нас здесь
не накрыло! Тарик, сволочь! Какого хрена ты по телефону там база-ришь? Заворачивай колесницу, нахрен!
– Успокоились все! – скомандовал полковник. – Сейчас поедем…
– Куда поедем? – не унимался молодой. – Заводи мотор, водила!
Валить надо!
– Действительно, товарищ полковник, – поддержал Илья, – сколько
можно сидеть? Вы что не понимаете, сли сейчас, не дай Бог, какая-нибудь мина прилетит в автобус или ляжет рядом с нами, то накроет одним
махом сразу все съёмочные группы центральных телеканалов России?
Найдут потом десять наших детских трупиков при въезде в Алеппо, и всё… Вы-то останетесь в живых, по иронии судьбы, как обычно…
Только что потом вам в Москве скажут?
– Всё!?… Не сберёг журналистов… – съязвил Алексей.
– За такое в Москве по головке точно не погладят, – добавил Виктор, – и орден не дадут.
46
Александр Коцюба • Раненный Алеппо
– Здесь сейчас не я командую, – словно оправдываясь, забормотал
полковник. – Тарик общается со своими разведчиками, и они решают, куда нас везти дальше… Они там отслеживают все перемещения «бородатых», им лучше знать, как действовать.
– Ну, наконец-то, мы с Москвой перестали советоваться, – прервал
молодой.
– Москва тоже не знает, что здесь происходит на самом деле, –
продолжил офицер, – откуда они могли знать, что «духи» на прорыв
пойдут?
– Действительно, откуда? – издевался молодой оператор. – Оттуда, блин! Не надо было вообще ехать в этот Алеппо. Что мы там забыли?
Сидели бы в Латакии…
Договорить он не успел. Еще одна мина разорвалась метрах в тридцати, левее от внедорожника сопровождения. Один из осколков угодил
в левую заднюю дверь автомобиля. В ту же секунду водитель завел двигатель, и машина медленно покатилась вперёд, в бетонный ангар. Тарик
вытянул руку из окна и стал быстро вращать ею, давай сигнал водителю
минивэна следовать за ним. Тот спешно завел двигатель и тронулся
с места. Обе машины снова въехали в укрытие и остановились.
– Опять здесь сидеть будем? – сорвался на крик молодой.
Но его вопрос повис в воздухе. Журналисты сидели молча, слушая
и считая разрывы…
Через несколько минут они снова вышли из салона, продолжили
язвить между собой над сложившейся ситуацией, над полковником –
акыдом и всей армейской службой в целом. Только смеялись коллеги
всё реже, прислушиваясь, кажется, к каждой грохнувшей мине. Это продолжалось еще около получаса, пока из-за поворота, по дороге, ведущей
к блокпосту, не вылетел на бешеной скорости красный пикап с ЗУшкой
в кузове. Рядом, держась одной рукой за металлический выступ установки, стоял сирийский солдат в камуфляже. Во второй руке у него был
Калашников, из которого он периодически стрелял одиночными в воздух. Увидев мчащийся на всех парах в сторону блокпоста внедорожник, сирийцы побросали все свои дела и сбежались к ангару.
– Что за чёртовая канитель? – напряженно произнёс Илья.
Алексей на английском что-то очень быстро спросил у стоявшего
неподалёку Тарика. Тот так же быстро и как-то сумбурно ответил, затем
поспешил к остальным сирийцам, собравшимся в нескольких метрах
47
Александр Коцюба • Раненный Алеппо
от входа в бетонное сооружение. Пикап, казалось, не снижая скорости, подкатил к ним и резко затормозил, из кабины выскочили двое, громко
крича и размахивая руками.
– Тарик сказал, что-то серьёзное случилось, – настороженно произнес Алексей.
– Что там у них может случиться? – встревожился полковник. –
Боевичьё прорвалось что ли?
Вокруг пикапа столпились все сирийские военные, дежурившие здесь.
Они размахивали руками и орали так, будто вот-вот из машины достанут
нечто ужасное. Руководил всем этим вакханалией тот, что стоял в кузове.
Он резче всех указывал свободной от автомата рукой, что нужно делать, призывая кого-нибудь забраться в кузов. Через несколько секунд двое
самых активных солдат взвалили на свои плечи мужчину в камуфляже, а и
медленно спустили его на землю. Кто-то из сирийцев молниеносно принес и поставил пластиковый стул, на который и усадили пострадавшего.
Это был темноволосый усатый мужчина лет сорока. Лицо его искажала
гримаса боли, а камуфляжная куртка распахнута на груди, как это делают
с пострадавшими, которым не хватает воздуха для дыхания.
– Яла! Яла! Яла! – кричал и размахивал руками Тарик, быстро идя
в сторону недоумевавших журналистов.
– В автобус все, быстро! – подхватил полковник, – бегом грузимся, иначе все поляжем!
Пока репортёры рассаживались по местам в салоне минивэна, водитель завёл двигатель и приготовился двигаться. Тарик сел в джип
сопровождения, который резко двинулся назад. Водитель минивэна
тоже врубил заднюю передачу. Быстрый разворот практически на месте
и обе машины устремились прочь от блокпоста с кричащими вокруг
раненого военного сирийцами.
– Что за херня? – орали на полковника журналисты.
– Я почём знаю? – отбивался он. – Видите, обратно едем? Значит, сегодня в Алеппо прорываться не будем.
– Слушай, военный! – придерживая обеими руками каску на голове, кричал молодой оператор, – а сразу нельзя было вернуться? Или эти
бараны специально нас в пекло сунули?
– Тихо всем! – скомандовал офицер. – Сейчас выясним, что случилось, и куда нас везут? Он набрал на своей телефонной трубке какой-то
номер и приложил к уху.
