Эмми широко раскрывает глаза и рот.

– Значит, этот песок… Ты не помнишь, как он сюда попал? – тихо спрашивает она, утопая в подушках.

– Ничего, вообще ничего, Эм! Последнее, что помню: я лежала в постели, слушала, как дождь стучит в окно…

После долгого молчания подруга улыбается. Эта улыбка мне знакома. Так она улыбается покупателям в мамином кондитерском магазине. Она с десяти лет помогает в «Призраках и конфетах» и отточила улыбку, которая говорит: «надоели-туристы-но-ничего-не-поделаешь».

– Этому должно быть разумное объяснение, – наконец говорит она.

Я не могу удержаться от усмешки.

– Хочешь сказать, что меня прокляли. Может, я забыла затаить дыхание, проходя мимо какого-нибудь кладбища. Это… – Я указываю на песок, разбросанный по полу. – Возможно, что это только начало. Дальше меня будут преследовать призраки, или в меня вселится дух, или ещё что-нибудь…

– Ага, точно.

Она закатывает глаза и говорит:

– Ты же не веришь в эту чепуху. И я не верю. Если бы хоть одно проклятие действовало, я бы уже умерла раз семь или восемь.

И тут она хохочет. Да так громко и заразительно, что я тоже начинаю смеяться до упаду. Хватаюсь за живот и смахиваю слёзы. Вот почему мы подружились. Пока жители Истпорта радуются дурацким проклятиям, извлекая из них выгоду, Эмми пытается доказать, что это неправда. По-моему, очень круто.

К несчастью, за это в городе её недолюбливают. Проклятия же всем по душе. Они привлекают внимание, местные радуются туристам, которых зловещие легенды заманивают в Истпорт… Все, но только не мы с Эмми.

– Послушай, – говорит она, хлопая меня по коленке. – Что бы ни случилось сегодня, мы это выясним. Я в деле!

Честно говоря, я очень рада. Эмми, конечно, не детектив, но может им стать. И ей отлично удаётся раскрывать тайны. Пять месяцев назад она решила выяснить, правда ли то, что Эдвард Гонт, человек, чьим именем названа улица, упал в сырой бетон и навеки остался в фундаменте известной гостиницы. Бред, конечно, но люди едут со всей страны, чтобы там переночевать! Эмми довольно долго докапывалась до правды, но всё же раздобыла документы и доказала, что мистер Гонт умер от старости. От обычной скучной дряхлости. Когда она предъявила доказательства владельцам гостиницы, те позвонили её родителям.

Ничего хорошего из этого не вышло.

Родители настояли, чтобы она сожгла документы и никогда не рассказывала ни о мистере Гонте, ни о гостинице. И на месяц отобрали у неё мобильник. На месяц! С тех пор Эмми держит свои теории при себе. Я бы на её месте поступила так же. Рассказать здесь правду – всё равно что разворошить осиное гнездо. Может, сладкую награду и получишь, но тебя точно ужалят.

– А может, и дела никакого нет, – с надеждой предполагаю я. – Может, сегодня был странный день, но он закончился…

Эмми скептически поджимает губы. Подойдя к ближайшему следу в песке, она снимает его на телефон.

– Может быть. Но с тех пор, как ты сюда переехала, тебя время от времени мучают кошмары. Лунатизм, наверное, с этим связан.

Я поднимаю голову – она будто читает мои мысли.

– Я тоже об этом подумала. Я всё время хочу спать. Где-то прочитала, что от усталости лунатизм обостряется.

– Логично.

Она кивает.

– Вот только раньше ты во сне не ходила и устала сегодня не в первый раз.

Внезапно снаружи вспыхивает молния. Поднявшийся ветер бросает в стёкла капли дождя. Могу поклясться, что мама с папой в восторге. В сильные бури мамины рассказы пользуются особенной популярностью. Посетители небось уже хватаются за сердце.

Я смотрю, как по мансардному окну стекают капли, возвращаясь к мысли, которая до сих пор меня тревожит.

– Женщина, которую я встретила у гавани… Она была похожа на старуху из кошмаров.

Эмми замирает.

– Почему ты сразу не сказала?

Я до боли стискиваю руки.

– Потому что это бессмысленно. Женщина во сне ненастоящая. А эта была живая. Мне так кажется. Я не знаю.

Эмми вдруг вскакивает. Люстра мигает.

– Куда ты? – спрашиваю я.

– За веником, чтобы убрать этот кошмар. Не знаю, что с тобой сегодня случилось, но мы это выясним. Но если мать тебя убьёт, то ничего не выйдет.

– И как ты собираешься это выяснить?

– Ты хочешь сказать «мы собираемся выяснить», – говорит она, выхватывая веник из шкафа с пальто. – Есть только один способ узнать, настоящая ли та женщина, которую ты сегодня встретила. Сейчас быстренько уберём песок, а потом пойдём к гавани и посмотрим, вдруг она ещё там!

В сером небе вспыхивает яркая молния, раздаётся страшный раскат грома. Я прижимаюсь к Эмми – жаль, что у нас на двоих один зонтик. Летом Истпорт прекрасен – кругом бирюзовая вода и цветы. А в октябре что ни день, то Хэллоуин, такое возникает чувство.

– Не позвонить ли нам Бри? – Эмми становится в позу и передразнивает подругу, перепрыгивая большую лужу.

– Чтобы она тут сошла с ума? – смеюсь я. – Ну нет. Я люблю её и всё такое, но что-то мне подсказывает: помощи от неё не дождёшься.

Эмми хохочет.

– Ты что? – спрашиваю я.

Эмми переводит дух, вытирая слезу.

– Представляю, как Бри рассказывает в школе о твоих приключениях. Пара часов – и о тебе заговорит весь Истпорт!

Ну, да. Брианну не зовём.

Завидев гавань, я останавливаюсь. Последний раз, когда я здесь была, – то есть последний раз, когда я помню, как была здесь, – я пережила самые жуткие минуты в жизни. Понимаю, почему Эмми предложила вернуться сюда, но теперь, когда мы пришли, мне хочется домой.

– Покажи, где ты стояла, точно, – просит подруга, таща меня за собой.

Сейчас огни на крыше магазина рыболовных принадлежностей горят – летучие мыши и тыквы поблёскивают под мелким дождём.

Я показываю на конец набережной, где впервые увидела женщину, похожую на миссис Барри.

– Вон там.

Я прокручиваю в голове сцену. Я положила руку на плечо женщины, чтобы обратить на себя внимание. Она повернулась. Кожа да кости. Белые глаза. Лохмотья. Всё, что я помню, совпадает с образом женщины из моих снов. Разница лишь в том, что женщина, которую я встретила наяву, что-то говорила.

Эмми выходит из-под нашего маленького зонтика и шагает по пристани.

– А когда всё это произошло, были здесь другие люди? Свидетели?

Я сразу же вспоминаю.

– Да! Женщина с коляской. Она спросила, всё ли в порядке.

– Ты её узнала?

Лицо Эмми озаряется.

– Может, мы её найдём и спросим, что она видела.

Я качаю головой.

– Нет, я была не в себе, не узнала.

– Досадно, – разочарованно отвечает Эмми.

Дождь капает с её волос, скручивая завитки.

– Сейчас здесь никого нет.

Я поворачиваюсь кругом, в поисках кого-нибудь или чего-нибудь, хоть какой-то зацепки. Взгляд падает на песчаный берег рядом с пристанью. Песок перерыт, словно в нём копался ребёнок, строя замок или ров с водой. Неужели моя работа?

Проходя дальше, я спрыгиваю с пристани и ахаю. Я ошиблась. Песок перерыт не в одном месте. Их десятки!

– Ого! – выдыхает Эмми, догоняя меня. – Думаешь, это всё твоих рук дело?

– Похоже на то, больше некому.

Я оглядываю территорию, отмечая, что ямки разных размеров, формы, глубины. Если бы не знала, подумала бы на собаку. В этом есть что-то ненормальное.

Мы обе встаём на колени и изучаем ямки. Они постепенно заполняются дождём, превращаясь в миниатюрные лужицы. Я хватаю палку и по очереди тыкаю в ямки. Они глубже, чем я ожидала.

– Что же ты искала, Мэл?

Что-то, стоящее несметного количества ямок, как я догадываюсь. Что-то важное. Хотя не такое важное, чтобы запомнить…

Я растерянно сажусь на корточки. На это наверняка ушло немало времени. Почему же я ничего не помню?

– Я измучилась. Не могу отделаться от мысли, что ямки в песке и женщина из гавани как-то связаны, – озадаченно говорю я.