– Через щель в полу, – плюется слюной Акли, – засыпанное окно или дыру в твоей заднице?

– Через проем дымохода.

Взгляды всех присутствующих устремляется к Ивейн.

– В месте соединения дымоходного канала с потолком есть прореха. Если убрать камни, мы сможем выбраться через нее наружу.

Калеб подходит к очагу и бьет по нему рукой, отчего камни едва заметно пошатываются. С потолка осыпается снежная пыль.

– Да она едва держится. Пару ударов и от нее не останется ни следа.

Настроение Ака неожиданно улучшается.

– Кто мы мог подумать. Мышка нашла выход из норы. Молодец.

Похлопав Иви по спине, он направляется к столу, но от этого мимолетного касания по всему телу девушки прокатывает волна дрожи. Ей не нравится кличка, придуманная Акли, как и его манера обращения, но будущего бизнесмена не интересует чужое мнение, особенно если оно отличается от его собственного. Акли велит остальным отойти в сторону и заносит молот. Всего несколько ударов, и каменная кладка рассыпается, подобно детской пирамидке, оголив немаленький пролом в потолке, в который тут же проваливается охапка снега. Судя по диаметру, человек в него протиснется без проблем. Соорудив возвышение из коробок, группа по очереди выбирается наружу, радуясь долгожданному освобождению. Опасность миновала. Можно вздохнуть с облегчением и, наконец, спуститься с этой проклятой горы, но мимолетная радость тут же улетучивается, стоит им только подойти к скалистому обрыву.

– Гггдее…. же подъеммник? – едва выговаривает Аллестер при виде белоснежной глади. Ни следов обветшалого механизма, ни стального троса. Будто и не было здесь кабинки, поднявшей их с земли в горную ввысь. – Она ведь выглядела ддостаточно крепкой.

– Как для парка аттракционов тысяча девятисотых годов, да, – поправляет кончик темно-синего шарфа Калеб. – А вот для снежной бури, как видишь, недостаточно.

Джаззи сгибается пополам в приступе паники, жадно втягивая ртом воздух.

– Чизис! Я не хочу здесь застрять! Внизу осталась моя сменная батарея, дэм!

– И что нам делать, гений? – поворачивается к Калебу Ак с таким видом, словно это он оборвал провода, отправив их последнюю надежду на дно ущелья.

– От меня ты чего хочешь? Это не я затащил нас на верхушку дьявольских рогов.

– Откуда мне было знать, что налетит гребаная буря!

– Не нужно было тебя слушать. Ты никогда не думаешь о последствиях!

Гудмен толкает Калеба в грудь так сильно, что тот чуть не поскальзывается.

– Никто тебя за шкирку сюда не тащил, Каб. Раз такой сообразительный, че внизу не остался-то?

– Решил в кои-то веки на тебя положиться. Забыл, что у тебя в мозгу одна извилина, и та прямая.

– Перестаньте байтить друг друга! – вопит и без того напуганная Джаззи.

– Еще раз это скажешь, и я выковыряю тебе все глаза!

– Неужели? – изгибается бровь Калеба. – И много выковыривать собрался? Два или два?

Кэт вмешивается прежде, чем ссора перерастет в драку.

– Хватит вам! Не имеет значения, кто виноват. Важно понять, как быть теперь. Поэтому придержите свое эго при себе и лучше пораскиньте умом!

Калеб массирует пульсирующие виски. Раньше он все гадал, как можно физически устать от общения? Ведь это просто обмен данными, он не требует особых сил. Теперь он понимает, что проблема вовсе не в количестве информации, а в тех, кто ее передает. Некоторые люди утомляют одним своим присутствием, а здесь таких аж целых шесть, не считая аборигена, который, к счастью, крайне молчалив. В отличие от Элиота, который решает вставить свои пять центов.

– Видать, своими двумя колесить придется.

– Склон Сапмелас саалла, – поясняет Калеб, – это дикая неочищенная территория с периодическими вьюгами и углом наклона до сорока пяти градусов. Ты серьезно думаешь, что идти пешком – хорошая идея?

– Ё-моё. Эт че, так сложно?

– Это как пилотировать вертолет без вентиля, со сломанным двигателем, который вот-вот взорвется. Раз плюнуть.

– Простите, что вмешиваться, – неожиданно перебивает Силкэ, – но молодой человек правый. Если сидеть, сложа руку, мы замерзнуть. До начало рабочий сезона никто не подниматься на гора. Со всем уважением, гер Калеб, но мы должен сам подать сигнал бедствий.

– Благодарю за заботу, – склоняется в полупоклоне Калеб, – но у меня есть идея получше. Я спущусь на лыжах в Рильхе и приведу помощь, а вы – пересидите непогоду в хижине. Какая продолжительность спуска? – обращается он к местному, но тот лишь мямлит что-то про тридцать две звезды и высоту солнца. Притихшая до этого Ивейн неожиданно оживает.

– Нет! Это опасно! Ты не можешь ставить свою жизнь под угрозу ради нас!

Да никто, в общем-то, и не собирался. Тем более ради такой недалекой цели. Калеб Колдвотер имеет много достоинств, но самопожертвование не входит в их число. Рисковать собственным благом ради спасения утопающих – гиблое дело, особенно когда они того не стоят.

– У нас есть дилемма посерьезнее, – наконец совладает с дрожью в голосе Аллестер. – Акли заплатил паромщику, чтоб тот приплыл за нами во вторник, а значит, у нас есть ровно неделя, чтоб отыскать путь вниз. Если нас не будет на берегу, когда приплывет корабль…

– …мы застрянем здесь неизвестно на сколько, – заканчивает за него Кэт.

Джаззи, все это время с надеждой сжимающая айфон, словно от силы ее сжатия зависит сигнала сотовой связи, удивленно косится на подругу.

– Ауф, ты типа гонишь? Корабль же не киданет нас здесь? Они должны нас искать, дэм!

– Наверное, – поднимает указательный палец Калеб, – но есть одна малеееенькая сложность: к тому моменту, как они хватятся, некоторые из нас уже могут быть на полпути в Хельхейм[2]. И да, под «маленькая» я имел в виду катастрофически-убийственная, стоящая жизни проблема.

– Разве городок внизу называется не Рильхе?

Калеб пропускает вопрос Ака мимо ушей, как, в общем-то, все, что так или иначе вылетает из его рта.

– Итак, кто за план с лыжным спуском?

Аллестер, Элиот, Кэт и Джаззи тянут ладонь кверху. Силкэ кивает головой. Ивейнджин неловко вскидывает плечами и лишь Акли скрещивает руки на груди, показательно отвернувшись. Ему не по душе сидеть на лаве запасных, пока Калеб перетягивает на себя покрывало лидерства, но его лыжи погребены под слоем снежных завалов, поэтому выбора у него не остается.

– Отлично. Я за экипировкой.

Калеб возвращается к хижине, затем подзывает к себе Элиота, чтоб тот помог вытащить снаряжение наружу. Увесистый чехол как будто потяжелел еще на несколько килограмм. По крайней мере, так показалось Калебу. Хотя, может сказывается холод, который проедает в мышцах дыры. Но сейчас не время давать осечку. Если у него получится, он уберется подальше от этих людей, которые по какой-то причине называют его другом, быстрее, чем на небе засияет луна. К счастью, лыжи смогли пережить бурю не хуже него самого. Хотя, скорее всего, это заслуга футляра из телячьей кожи, который он выиграл на соревнованиях в Мерибеле. Парень погружается в ботинки, опускает подошву на лыжи, фиксирует стяжку и уже готовится пуститься в путь, когда замечает маленький изъян на крепящей скобе. Небольшая, еле заметная шероховатость, которой здесь быть не должно. Он тянет крепление на себя, и то просто отваливается, словно держалось лишь на одной уверенности Калеба на победу. На краях крепежа видны следы, мелкие, неровные, как от пилочки для ногтей. Подобный предмет есть только у одного члена группы, но вряд ли Джаззи с ее трехсантиметровым маникюром принялась бы портить его снаряжение, даже несмотря на то, что произошло между ними в хижине. Нет, это дело рук человека более алчного и изворотливого, готового ради победы на все.

– Это ты сделал? – обращается он к Акли, толкая его в грудь. – Ты испортил лыжи, чтоб я не смог спуститься первым?

– Чего? Да как тебе в голову могло такое прийти?

Как для бизнесмена и наследника главы сети крупнейших в мире банковских холдингов, Акли Гудмен врет на уровне ребенка, хотя делает это также часто, как люди пьют кофе. Но это далеко не единственный его недостаток. За годы совместного обучения в Нью-Йоркской бизнес-школе Калеб насчитал у напарника по меньшей мере дюжину изъянов, каждый из которых по степени гнусности вытесняет предыдущий. Но именно подлость раздражает его больше всего.