Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И не является ли такое представление о философии, согласно которому основная задача философского исследования – это анализ языка, несовместимым с целями традиционной метафизики, объект которой гораздо шире, чем язык?

Да, несомненно, концепция философии, которую в приведенной выше цитате бегло набрасывает Даммит, противоречит характерным для традиционной метафизики представлениям о философии и ее попыткам изучить характер и структуру реальности. Но если под «аналитической школой» Даммит подразумевает группу философов XX и XXI веков, которых повсеместно считают образцовыми «аналитическими философами», то он ошибается в том, что вышеизложенные представления о философии разделяются всеми представителями школы аналитической философии. Как хорошо известно, на первом этапе своего развития аналитическая философия (сошлемся здесь на ранние работы Рассела, Мура и Витгенштейна) была вполне метафизической по своей методологии – ее весьма занимали вопросы структуры и характера реальности. Даже в 1930-е и 1940-е годы, когда антиметафизический подход к философии, разделяемый логическими позитивистами и последователями Витгенштейна, был на пике своего влияния среди англоязычных философов, немало мыслителей, считающихся образцовыми аналитическими философами, превосходно занимались исследованиями в области традиционной метафизики. (Здесь можно вспомнить о таких философах, как Ч.Д. Брод, Д.К. Уильямс и К.Дж. Дюкасс.)

К началу 1950-х годов, когда была опубликована книга Куайна «С точки зрения логики», нападки последнего на эмпиризм и сформулированный им так называемый «критерий онтологических обязательств» поспособствовали возрождению среди аналитических философов интереса к проблематике традиционной метафизики. Самого Куайна интересовало, обязывают ли нас научные постулаты соглашаться с существованием множеств (наборов объектов, чье существование – нечто, превышающее существование входящих в них объектов по отдельности). Его подход к этому вопросу существенным образом повлиял на Родерика Чизолма и Дэвида Льюиса, сталкивавшихся с Куайном в Гарварде. Они исследовали, могут ли постулаты науки вместе с постулатами здравого смысла обязать нас признать существование, например, универсалий, нематериальных душ и возможных миров. Их работы периода 1960-х и 1970-х годов вернули многие вопросы традиционной метафизики в поле зрения аналитической философии. К середине 1970-х «Именование и необходимость» Крипке наряду с другими новаторскими работами в области эссенциалистской метафизики (Льюиса, Плантинги, Дэвида Каплана и Рут Баркан Маркус, inter alia) сделали традиционную метафизику и ее проблематику центральной для аналитической философии.

Все это означает, что «аналитическая метафизика» – вовсе не оксюморон. Несомненно, важная и влиятельная фаза развития аналитического движения (фаза, связываемая прежде всего с именами таких философов, как А.Дж. Айер и последователи позднего Витгенштейна) носила антиметафизический характер, но такой подход не был типичным ни для инициаторов движения, ни для многих из важных его участников посткуайновского периода. Сегодня большинство тех, кто называет себя аналитическими философами, поостерегутся говорить о философии как о прежде всего анализе языка и согласятся с тем, что традиционная метафизика является вполне обоснованным философским проектом.

Как станет ясно из нашей книги, это проект, непрерывно привлекавший внимание важнейших фигур современной аналитической философии, много размышлявших над различными темами, исторически относившимися к области метафизики: существованием и природой универсалий, природой субстанций, истины, возможности и необходимости, природой времени, метафизикой частей и целого и т. д. «Аналитическая метафизика» – не оксюморон, а бурно развивающаяся исследовательская программа.

Мы надеемся, что вы сочтете наше изложение некоторых из ее основных и наиболее современных достижений полезным и интересным.

Майкл Дж. Лакс и Томас М. Крисп

Предисловие к первому изданию

У метафизики – долгая история, и в ходе этой истории воспринимали ее по-разному. В рамках различных концепций метафизика как дисциплина обретала различные методологии и даже различные предметы исследования, и любому, кто желает написать введение в метафизику, приходится делать выбор между этими концепциями. По причинам, которые я стараюсь прояснить во введении, я решил следовать очень древней, восходящей к Аристотелю традиции, видящей в метафизике попытку дать объяснение бытию как таковому. Согласно этому подходу, метафизика – самая универсальная из дисциплин, а ее цель – изучение природы и структуры всего существующего. Центральное место в этом проекте занимает описание категорий бытия. Категории – это наиболее общие или высшие виды, на которые делится все, что существует. Сторонник этой концепции метафизики должен выявить соответствующие виды, определить присущие каждому из них характеристики или категориальные свойства и указать, как эти очень общие категории соотносятся друг с другом. Однако оказывается, что специалисты по метафизике имеют разные представления о категориальной структуре реальности. Они не могут договориться, какие категории нужно выделять, и, даже условившись, какие категории следует ввести в нашу метафизическую теорию, расходятся в том, какие характеристики присущи этим разнообразным категориям и каковы иерархические отношения между ними. Эти разногласия привели к дискуссиям, составляющим самую суть занятий философией. Они и станут основной темой данной книги.

В двух первых главах речь пойдет о старейших и самых фундаментальных дискуссиях о категориях – дискуссиях о существовании и природе универсалий. Главный вопрос здесь таков: должна ли наша метафизическая теория включать в число основных категорий то, что является общим для нумерически различающихся объектов или разделяется ими? В главе 1 мы рассмотрим взгляды тех, кто отвечает на этот вопрос утвердительно (так называемых метафизических реалистов), а в главе 2 поговорим о представлениях тех, кто отстаивает отрицательный ответ (так называемых номиналистов). В главе 3 мы обратимся к исследованию природы и структуры привычных нам конкретных партикулярий повседневного мира. Вопрос опять-таки в том, образуют ли рассматриваемые объекты фундаментальную или элементарную метафизическую категорию. В главе 4 мы обсудим дебаты о существовании и природе семейства сложных сущностей, уделив основное внимание тому, что философы назвали «пропозициями». Также здесь будут рассмотрены дискуссии о том, что представляется относящимся к другим категориям, – о фактах, положении дел и событиях. Затем мы изучим одну из характеристик пропозиций – представление о них как о возможных, необходимых, невозможных и контингентных, а также тот факт, что они подлежат тому, что мы называем «модальностями». Эта особенность пропозиций оказалась в фокусе внимания многих современных метафизических дебатов, в центре которых – тезис о том, что понятие «возможный мир» позволяет нам пролить свет на природу модальности. В главе 5 мы обсудим различные подходы современных метафизиков к понятию «возможный мир» и то, какое место отведено этим подходам в их теориях модальности. В заключительной главе мы вернемся к пониманию привычных конкретных партикулярий повседневного мира. Здесь в центре внимания окажется временнóй статус привычных объектов. Обычные объекты – это вещи, сохраняющиеся во времени. Здесь встает интересный метафизический вопрос: как нам понимать это свойство обычных объектов? В главе 6 мы рассмотрим два противоположных подхода к проблеме пребывания во времени и исследуем отношение между метафизическими теориями природы времени и метафизическими теориями природы и структуры пребывающих во времени сущностей.

Рассматриваемые в данной книге темы представляют лишь часть проблематики, оказывающейся в центре внимания, когда философы предпринимают попытку выделить категории бытия. Однако это важные темы. Остается лишь надеяться, что знакомство с нашим изложением позволит читателю разобраться в том, что представляет собой метафизика, понимаемая как теория категорий.

2
{"b":"894280","o":1}