Энцо облегченно вздыхает.

― Слава богу. Все это — пороховая бочка, которая может взорваться в любой момент.

― Он у вас на радаре?

― Да. Русские работают с Сальваторе Верратти. DIA (Defense Intelligence Agency — разведывательное управление министерства обороны) уже несколько месяцев строит дело против семьи Верратти. Они почти готовы произвести арест.

― Ты уверен, что Верратти связан с русскими? ― спрашиваю я. Валентина искала доказательства, но так и не нашла. Сальваторе очень осторожен.

― Я абсолютно уверен. ― Выражение его лица мрачное. ― Будь осторожен, Антонио. Верратти разорен и отчаянно хочет, чтобы его партнерство с русскими сработало. Если ты им отказал, тебе придется беспокоиться не только о Гафуре.

Я прекрасно понимаю, что наша дружба время от времени ставит Энцо перед этическими дилеммами. Он пошел на риск и предупредил меня, а это значит, что ситуация гораздо серьезнее, чем я думал.

― Спасибо.

Русские ― не единственная угроза. Мне нужно следить и за людьми Верратти.

А они сливаются с толпой гораздо лучше, чем Илья Козлов и его головорезы.

Как только Энцо уходит, я звоню Данте.

― Анжелика все еще с тобой?

― Нет, я только что отвез ее к матери. А что?

― Отправляйся туда. Мне нужно, чтобы все собрались здесь на экстренное совещание. Хуан, Томас, Леонардо и Валентина. Ты обеспечишь безопасность Валентины.

― Тебе нужна и Валентина? ― резко спрашивает он. ― Хорошо. Ее соседка может присмотреть за Анжеликой пару часов.

― Нет. ― Не думаю, что Сальваторе Верратти опустится до нападения на ребенка, но я не хочу рисковать. ― Бери ее с собой.

Данте обдумывает сказанное, и его голос становится мрачным.

― Да, Антонио.

Двадцать минут спустя я смотрю на пятерых людей, собравшихся в моем кабинете. Мои лучшие лейтенанты, люди, которым я доверяю в кризисной ситуации.

― Русские не заставляют Сальваторе Верратти сотрудничать с ними, ― говорю я им. ― Он работает с ними по собственной воле. Ситуация внезапно стала намного серьезнее. Пока она не разрешится, все остаются в Giudecca.

Валентина бледнеет. Она единственная из моего окружения, кто не живет поблизости. Ее квартира находится в Dorsoduro ― районе, который сложно охранять. Слишком много университетских зданий, слишком много студентов.

― Валентина, тебе придется переехать. Вы с Анжеликой можете остаться…

Данте наклоняется вперед.

― Они останутся со мной.

Никто не защитит их лучше, чем мой заместитель. Но у Валентины и Данте сложные отношения, и я хочу быть уверен, что не поставлю ее в неудобную ситуацию.

― Валентина? ― спрашиваю я. ― Тебя это устраивает?

Выражение ее лица становится нечитаемым.

― Да.

― Лео, никто никуда не ходит один.

― Я прослежу за этим, ― спокойно отвечает мой начальник охраны.

― Хорошо. Вот и все. Будьте осторожны. Смотрите в оба и не рискуйте. Лео, подожди минутку. Мне нужно кое-что еще тебе сказать.

Мои люди под защитой. Татьяна в безопасности в Лондоне. Энцо может позаботиться о себе сам.

Остается Лучия. Меня видели с ней на публике; теперь, из-за меня, она в опасности. А этого я никогда не допущу.

Все расходятся. Я поворачиваюсь к своему начальнику службы безопасности. ― Лучия Петруччи живет в Castello. Она в безопасности?

Лео хмурится.

― Она не работает на нас и стала мишенью только потому, что связана с тобой. Все будет проще, если ты порвешь с ней. ― Он кивает, подтверждая свою идею. — Ты можешь появиться в «Казанове» с кем-нибудь другим? Все, что происходит в клубе, должно быть конфиденциально, но ты ― слишком пикантная тема для обсуждений. Это выйдет наружу.

Пойти в клуб с другой женщиной, когда я влюблен в Лучию? Он что, совсем охренел?

― Этого никогда не случится.

Лео слышит гнев в моем голосе и понимает, что идет по очень тонкому льду. Он морщится.

― Мои извинения, Дон. Я плохо соображаю. ― Я киваю, принимая его извинения, и он продолжает. ― Она может переехать к тебе?

Лучия в моем доме, в моей постели. Каждое утро она просыпается рядом со мной, ее великолепные волосы разметались в беспорядке по наволочке, глаза сонные, тело мягкое и теплое. На краткий безумный миг я хочу ее так сильно, что это затуманивает мой разум, и я испытываю искушение, очень сильное искушение, приказать ей жить со мной, готова она или нет. В конце концов, это для ее же безопасности.

Но потом здравый смысл снова берет верх. Вчера вечером Лучия пригласила меня на ужин. Она боится и осторожничает, но постепенно впускает меня в свою жизнь. Ее доверие хрупко, и последнее, что я хочу сделать, ― это растоптать его.

― Ты можешь обеспечить защиту там, где она живет?

― Вчера мы усовершенствовали систему безопасности здания, когда починили лифт, но есть и другие сложности. Лыжный инструктор внизу сдает свое жилье туристам, когда его нет дома. В этом месяце у него не было заказов, но на следующей неделе приедет пара из Германии. Через неделю ― семья из Канады. То же самое со зданием через дорогу. Половина квартир там сдается туристам. Люди постоянно приезжают и уезжают. Это кошмар с точки зрения безопасности.

Снайпер может спрятаться в здании через дорогу и выстрелить в Лучию. Мой желудок сжимается.

― Снимите квартиры, все до единой. Купите здания, если потребуется. Мне все равно, сколько денег придется потратить. Приставь к ней наших лучших людей, Лео. Обеспечь ее безопасность.

По словам Энцо, Сальваторе Верратти разорен и в отчаянии. Но если он не дурак, он будет держаться подальше от Венеции. Если он будет угрожать женщине, которую я люблю, я покончу с ним.

Глава 24

Лучия

У большинства женщин есть один коллега-мужчина, который является снисходительным, сексистским придурком. В Palazzo Ducale эту роль играет Феликс Майер.

Доктору Майеру, помощнику куратора, отвечающему за приобретения, около пятидесяти лет. На встречах он всегда поворачивается ко мне и говорит: «Не могла бы ты делать записи, Лучия?»

Две недели назад, когда наш ассистент взяла отгул на день, он попросил меня принести ему кофе. Да. В самом деле. Почти минуту мой мозг пытался осмыслить услышанное. Затем, контролируя себя, я ответила:

― Доктор Майер, я ваша коллега, а не ассистент. Кофе в комнате отдыха. Принесите его сами.

Очевидно, сказанное мной задело его чувства. После этого инцидента между нами установилось натянутое перемирие. Я изо всех сил стараюсь избегать его, а он попеременно то дуется, как ребенок, то игнорирует меня. Слышала, он ждет, что я извинюсь за то, что была груба с ним. Как будто это когда-нибудь случится.

Учитывая все это, для меня становится неожиданностью, что первым, кого я вижу, придя на работу в понедельник утром, оказывается Феликс Майер с коробкой пирожных в руках.

― Я зашел в пекарню по пути сюда, ― объясняет он, протягивая сладкие лакомства в качестве оливковой ветви. ― Пожалуйста, возьми одно.

― Спасибо. ― Это его версия извинения? Неважно. Я беру пирожное, надеясь, что он уйдет, но он не уходит.

― Я хотел убедиться, что не осталось никаких обид после нашего разговора пару недель назад.

Ты имеешь в виду тот разговор, в котором ты унизил меня и попросил принести тебе кофе? Я заталкиваю эти слова обратно.

― Все хорошо, ― говорю я вместо этого. ― Прошу меня извинить, доктор Майер. У меня впереди напряженный день.

― Да, да, конечно. — Он не делает ни малейшего движения, чтобы уйти. ― Над чем ты работаешь, Лучия?

Я набираюсь терпения и отвечаю на его вопрос, а он делает вид, что слушает. Через пять мучительных минут он покидает мой кабинет.

Через двадцать минут заходит Николо Гарцоло.

Доктор Гарцоло никогда не ищет меня. Он нанял меня для оцифровки коллекции, но не интересуется моей работой и практически игнорирует меня с тех пор, как я начала работать.