Я была дочерью, женой и матерью. Эти части меня умерли, но осталась одна последняя. Она и шепчет мне – защити. Защити их, свою единственную семью, что у тебя есть. Ведь ты все еще остаешься их старшей сестрой.

– И что ты предлагаешь? – тихо спрашиваю Эдду. – Женщина в наших кругах до сих пор лишь неразумный кусок мяса, нужный только для продолжения рода. Мы в безопасности только из-за нашего отца. Его слово имеет вес. Его положение защищает нас. Как только его не станет, от нас избавятся.

Мои слова ей явно приходятся не по душе, вот только правда редко когда бывает приятной.

– Они могут попробовать избавиться от нас. – лукаво отвечает она, зная, что любой, кто попробует причинить нам вред, умрет. Вот только нас троих маловато против всей Короны. – Ты еще более сумасшедшая, чем Бьянка, если думаешь, что мы втроем выстоим против целой армии. Даже если мы попытаемся сбежать, нас найдут.

– Мы можем попросить помощи у Елены.

– Нет. – резко возражаю я. – Елена теперь часть Чикагской семьи. Мир между нами закончится, как только отца не станет. Мы лишь втянем ее в войну.

– Но она все еще наша сестра. – настаивает Эдда.

– Она жена Сандро, будущего босса Чикаго. А он уже точно не поможет тебе сохранить власть нашего отца.

– Тогда для начала давай вернемся в Сан-Франциско, пусть отец озвучит свое решение, и уже потом будем думать, что делать дальше.

Это дерьмовый план. Даже не так. Это вообще не план. Но мы с сестрами много лет назад поклялись держаться вместе. Чтобы ни случилось. Я просто не могу ей отказать. У меня нет такого выбора и никогда не было.

Двухлетняя добровольная ссылка и правда подходит к концу. Это был Ад. Да. Однако место, куда мне предстоит вернуться, намного хуже. Это настоящая преисподняя, где не просто пытают души, их превращают в чудовищ. Поэтому то я так старалась держаться подальше от Сан-Франциско. Знаю, возвращение к прошлой жизни не сломает меня. Нет. К сожалению, на этот раз оно превратит меня в чудовище, похожего на моего отца.

Машина плавно скользит через весь город к заливу. Лучи закатного солнца открашивают горизонт в яркие оттенки красного. Дурной знак. Но другого приветствия я и не ждала.

Эдда молча смотрит в окно рядом со мной на пассажирском месте. Она и двух слов мне не сказала с того момента, как мы сели в самолет, что говорит лишь обо одном – она нервничает.

За рулем один из людей отца. Всего один. Кроме него нет дополнительной охраны. Однако и его достаточно для того, чтобы я поняла…

– Ты ему сказала? – тихо спрашиваю Эдду.

Сестра поворачивает ко мне голову, вздохнув. Ее зеленые глаза наполняются раскаянием.

Ясно.

– Это он тебя послал.

Она медленно кивает, не отводя взгляд.

Значит, это отец приказал Эдде найти и вернуть меня. В другой жизни я бы разозлилась. На Эдду за то, что не сказала всей правды. На отца, за то, что использовал ее, чтобы подобраться ко мне. Он ведь знал, что из всех людей только Эдда могла вернуть меня.

– Больше так не делай. – спокойно говорю я, отвернувшись от сестры.

Пару минут все еще чувствую ее взгляд на себе, но потом она утыкается затылком в кресло и закрывает глаза.

Да, я бы разозлилась. Не смотря на то, что знаю, Эдда не стала бы выполнять приказ отца, если бы сама этого не хотела. Правда в том, что она сама нуждается во мне. Кто знает, может, и мне это нужно. Мои сестры. Два года я жила под вымышленным именем, потеряв себя. Моего мужа убили, и после его смерти мне надлежало вернуться в отчий дом. Но я отказалась. Если бы не Эдда, отец наверняка запер бы меня в особняке. Они с мачехой убедили его дать мне время. И вот спустя два года я снова здесь. В качестве Доминики Эспасито, старшей дочери босса Короны. Будто бы и не было семи лет брака и двух лет скорби.

Дом, милый дом.

Автоматические ворота медленно открываются, и мы въезжаем на территорию личной резиденции Карлоса Эспасито. По периметру расставлено около дюжины вооруженных охранников. Это место всегда больше напоминало тюрьму, нежели уютное семейное гнездышко. Еще одно доказательство того, что преисподняя может выглядеть роскошно.

Машина останавливается у главного входа. Вилла двухэтажная, современная и просторная. Слева располагается бассейн, а справа сад. Все, как я помню. Ничего не изменилось.

Водитель выходит из машины, оставляя нас одних, и отправляется за моими вещами к багажнику.

Эдда поворачивается ко мне, наблюдая за тем, как я достаю черные кожаные перчатки из сумочки. Последние два года в них почти не было нужды.

– От некоторых привычек трудно избавиться, да? – почти шепотом спрашивает она.

Я натягиваю перчатку до самого локтя. Сначала на одну руку, затем на вторую.

– Некоторые привычки помогают выжить. – отвечаю, подняв на нее глаза.

Она коротко кивает и выскакивает из машины, не дожидаясь пока ей откроют дверь. Наш дворецкий Луи уже направляется ко мне. Он распахивает дверь с моей стороны и протягивает руку, помогая вылезти из машины.

– Мисс Доминика. – учтиво кивает он.

– Прошу тебя, Луи, просто Доминика. Не нужно подчеркивать, что я снова не замужем.

Хоть я и сказала это с вежливой улыбкой, его лицо мрачнеет. Луи был невысоким мужчиной с глубокими морщинами на лице и сединой в волосах. Он всегда мне нравился. В детстве именно Луи приносил теплое молоко, когда мне снились кошмары.

– Как я выгляжу? – интересуюсь я, желая стереть жалость с его лица.

Он оценивает меня одним коротким взглядом и сдержанно улыбается. У этого старика еще больше проблем с проявлением эмоций, чем у меня.

– Вы невероятно красивы, как и всегда.

Я щурюсь с неодобрением.

– Лесть тебе не свойственна, Луи.

– Я говорю совершенную правду.

Правда в том, что за два года моя кожа стала еще бледнее, некогда золотистые волосы утратили блеск, а тело осунулось.

– Согласна. – за его спиной появляется Эдда, чмокнув старика в морщинистую щеку.

Дворецкий слегка заливается краской, но не теряет самообладания.

– Выглядишь шикарно. – добавляет сестра, заметно оживившись.

В отличие от меня, Эдда любит Сан-Франциско и этот дом, не смотря на все дерьмо, что с ними связано. Сейчас смотря в ее горящие глаза, я даже готова поверить в то, что и правда выгляжу шикарно.

Строгая элегантная одежда, как и перчатки всегда были моим щитом. Высокие каблуки придавали уверенности. В прошлой жизни без этого было не выжить. Образ холодной суки намертво приклеился ко мне. Вот только теперь это не просто образ.

Сегодня для встречи с отцом я выбрала черное облегающее платье без рукавов, туфли на металическом каблуке в тон и кожаные перчатки. Багровая помада на губах завершает образ новой Доминики.

Вручив свою сумочку Луи, я направляюсь к дому с сестрой.

– Бьянки еще нет, верно? – уточняю я, бросив взгляд на открытый гараж.

Эдда тяжело вздыхает.

– Надеюсь, она соизволит сама притащить сюда свой зад, иначе отец сделает это силой.

В случае с Бьянкой это означает, что отец отправит целый отряд, которому будет приказано доставить ее любой ценой. Желательно живой, но необязательно.

Парадная дверь распахивается настежь, и на пороге появляется Каллиста Эспасито, мама Эдды, Елены и Бьянки, жена моего отца. Они с Эддой похожи как две капли воды, только Каллисте уже далеко за сорок, и ее тело не такое подтянутое, как у сестры. Эта женщина была элегантной и вежливой. Вежливой со всеми, кроме меня. И я не могу ее за это винить. Я – дочь шлюхи. Буквально. Моя мать была проституткой и по совместительству любовницей отца. В те времена мачеха испытывала трудности с зачатием, отец не стал рисковать и оставил меня в семье, точнее купил у моей биологической матери. Та умерла спустя несколько лет от передозировки. Каллиста возненавидела меня с первого взгляда, а появление Эдды стало для нас обеих благословением. Меня наконец оставили в покое.