–Попробуй конечно связаться, только сдаётся мне, что у тебя ничего не получится. Ты же искупал телефон в речке, да и будь он сухой тоже не дозвонился бы.

– Это почему?

– Это потому, что здесь на сто вёрст вокруг нет ни одной вышки для мобильной связи.

На глазах Салазкина стали наворачиваться слёзы:

– Да как же? Как же вы без связи тут живёте? А вдруг со мной или с вами, что серьёзное приключится!

– Да ты милок раньше времени не паникуй. Ничего ни со мной, ни с тобой не случится. Срастутся твои косточки, и вернёшься ты солнцем палимый в свой человейник. Кстати, чем ты в городе занимаешься, кем работаешь или баклуши бьёшь как некоторые?

Витёк коротко дёрнул плечами:

– Айтишник я.

Густые серебристые брови старика дёрнулись вверх:

– Что это за профессия такая, ай… ай…

– Кузьмич, это работа, связанная с Интернетом, компьютерами, программами всякими, алгоритмами.

Старик как-то рассеянно, поверх головы гостя посмотрел в оконце. Там медленно угасал день и из теней разлапистых ветвей елей и кедров к избушке медленно подкрадывались сумерки.

– Ишь ты, были просто песни да ритмы, а стали алгоритмы

В его глазах при этом плескались искры лукавства.

– Проголодался?

– Есть немного, – засмущался парень.

Старик достал с нижней полки, нависающей над столом, новую толстую стеариновую свечу, принёс от рукомойника початый брусок хозяйственного мыла и, густо обмазав им свечу вставил её в старинный, с узорами подсвечник. После того как свеча была зажжена, он повернулся к кирпичной печке густо извачканной известковым раствором. Подкинув несколько поленцев в топку, Кузьмич передвинул сковороду с длинной ручкой с угла в центр плиты. Витёк отметил про себя, что такую сковороду ни в одном музее не найдёшь.А старик тем временем вылил на сковороду немного растительного масла, покрошил туда же приличную головку лука. Немного погодя ссыпал туда же заранее порезанные грибы-лисички, а потом и свеженарезанную картошку.

Ели молча. Витёк про своё думал. Перед началом их «великого похода» его мама говорила с сестрой, что жила в Донецке. Та сообщала, что укронацисты стягивают чуть ли не всю свою армию к границам пророссийского Донбасса, и его жители начали постепенно эвакуироваться в Россию. Салазкин, как и его друг Пегов были далеки от политики, и им было фиолетово кто окажется прав в будущей заварухе Некоторые продвинутые коллеги-айтишники из их фирмы даже поговаривали, не пора ли «лыжи» намыливать куда-нибудь в ближнее зарубежье, чтобы не попасть под возможную мобилизацию. Начальство правда успокаивало их, что уж кого-кого, а айтишников точно трогать не будут. Но народ айтишный это не очень успокоило.

Кузьмич подложил остатки жаркого в миску больного:

– Ты ешь, ешь, набирайся сил.

– Спасибо, Кузьмич.

И без всякого перехода добавил:

– Удивляюсь, как ты тут живёшь? Один. Без телевизора, Интернета, без связи с внешним миром. Не страшно?

Лёгкая усмешка вспыхнула и тут же погасла в волосяных дебрях «лешего».

– Да отбоялся я своё. Давеча подходил к избушке Топтыгин местный. Он пошумел, я пошумел, так мирно и разошлись. Нет, Витя, бояться надо не зверя лесного, а зверя двуногого.

– Ну, ты хватил! Нас, двуногих уже восемь миллиардов на Земле, и что, всех их бояться нужно?

– Зачем же всех? – усмехнулся старик, – ты бойся и обходи стороной тех, кто в душу тебе плюёт, да свои порядки тебе навяливает.

– Да в моём окружении вроде и нет таких.

– Лично в твоём может и нет. Но ты же не в вакууме живёшь. Ты в стране огромной и древней живёшь. И сколько она существует, столько ей и пакостят инородцы всякие.

– Ты кого имеешь в виду: манси, ненцев и прочих северян?

– Да нет, сынок, эти уже давно своими в доску стали. Я говорю о зарубежье нашем, всяких так англосаксах и прочих западниках. Сколько раз они на нас войной ходили,

сколько смертей нам принесли?

– Дед, это ж когда ещё было? Зачем прошлое ворошить? По-моему, нужно жить по принципу: ты никого не трогаешь, и тебя никто не тронет.

– На Руси, сынок в таком случае так говорили:« моя хата с краю, я ничего не знаю». Вот сейчас западники снова на нас ополчились. Снова норовят нас раздербанить и покорить.Неужто ты об этом не знаешь?

– Да мне фиолетово, кто там кого дербанить собирается. Телеящик я не смотрю. Я сам к любой информации доступ имею через Интернет ,и никто мне не указ, что я там смотрю.

У меня нормальная работа. Нотации никто не читает, потому как я свободная личность.

Ни от кого не завишу. Я даже маме финансово помогаю, так как пенсия у неё мизерная.

Девушка у меня есть, словом всё как у нормальных людей.

Кузьмич укоризненно покачал головой:

– Нормальные люди добровольцами едут на Донбасс русских от фашистов защищать,

сидят в окопах да от ненормальных нациков отбиваются. Если мы, русские не отобьёмся

от них сейчас, то скоро они будут и здесь, на Урале. И здесь установят свои, фашистские

порядки, работу у тебя цивильную отберут, твою девушку изнасилуют.

– Ну, ты завернул, дед. Я им ничего плохого не сделал, думаю, и они мне ничего плохого не сделают.

Старик присел на лавку и стал вытирать тряпицей руки:

– Когда гитлеровцы напали на нашу страну, многие жители СССР примерно так и рассуждали, мол, лично я немцам ничего плохого не сделал, уж меня они не обидят. А

вот обидели. Двадцать семь миллионов жителей нашей страны поубивали. Они вообще намеревались под корень нас всех извести, хотел ты того, не хотел. Да вишь какое дело.

Проснулся народ, взял в руки оружие да погнал эту погань с земли русской, как это делали и не раз наши предки.

– Да кто сейчас об этом помнит? Это ж когда было? При царе Горохе! Пора забыть о том, что кто-то когда-то нас обижал.

– Вот-вот, западники только этого и ждут. Ждут, когда мы забудем о подвиге своих предков, о жертвах напрасных и невинных. Да ещё, слышал я, Сталина и Гитлера на одну доску вровень ставят. А вы, молодые да пустоголовые, это сглатываете да поддакиваете ереси всякой. Да, Сталин порой так кулак сжимал, что из него юшка кровавая бежала, но не будь он тогда во главе государства нашего, кранты бы нам были.

– Да ладно, Кузьмич, чего ты завёлся? Страна у нас большая, найдётся кому и сейчас

Родину защищать.

– А ты чего отлыниваешь от защиты рубежей наших?

– А я Кузьмич, пацифист, я против войны.

– Ну, что-то подобное я от тебя уже слышал. Да только так может случиться, что даже если ты на войну не пойдёшь, она к тебе сама придёт.

Старик, чуть покряхтывая, встал с лавки, просеменил в соседнюю половину избушки, отделённой от первой куском обычной парусины, и вскоре вернулся оттуда с довольно толстой книгой в руках.

– Вот здесь, – Кузьмич любовно погладил потемневшую от времени обложку книги, – сказано, что ещё десять тысяч лет назад после войны гиперборейцев с атлантами, то бишь западниками, остров с коварной Атлантидой скрылся в пучине океанской, а следом и острова Гипербореи начали на дно морское опускаться. Да многих предков наших их родители небесные успели спасти, переправив их на материк. Тогда воды океанские поднялись неимоверно, потоп начался. И вот по этим горам уральским пошли люди с северов на юг. Так что война, затеянная атлантами, и тогда едва не погубила сынов и дочерей рода нашего. И до сих пор никак не успокоятся дети Тьмы, всё норовят куснуть нас.

Витёк краем глаза заглянул через руку старика и ничего не понял. На пожелтевших страницах черные, витиевато написанные буквы совершенно не походили на современные. Увидев на лице парня недоумение и недоверчивую улыбку, Кузьмич буркнул:

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.