Взаимоотношения степняков и крепнущего Московского государства отражают прежде всего государственные, политические и военные связи казачества и России, а не национальный состав степняков. Документы не делят их на коренных и новопоселенцев, как это делает степная традиция, но отмечают различия в отношении к государству и государственной службе. Согласно этому, казаки делились на четыре неравные группы. Первую составляли вольные казаки – коренные степняки, о которых известно, что жили они в степи и время от времени нанимались на службу станицами или ордами. Скорее всего, это и было реликтовое тюркское (с многочисленными национальными вкраплениями иных народов) население. Таких казаков называли служилыми.
Служилых казаков требовалось много. Поэтому в служилое сословие набирались «люди всяких званий» и, надо полагать, разных национальностей и вероисповеданий. Единственное требование – «исправность», то есть, годность к несению службы со своим конем и боевым снаряжением. Собственно, для поддержания боеготовности и выделялись земельные наделы и крестьяне. Если служилый казак разорялся и при очередном «перебирании людишек», то есть на смотру, не мог соответствовать воинским требованиям, его «из разряда вычищали» и он превращался в казака гулящего. Гулящим мог быть казак, находившийся в ожидании службы или, самовольно, с ватагой пошедший в набег на иные земли. Он мог уйти в степи и снова вольным.
Разряд гулящих казаков пополнялся воинским людом, приходившим на границу в поисках воинской службы. Это мелкопоместные дворяне, боевые холопы и иного звания люди, кого не спрашивали о роде-племени и вере, но от них, безусловно, требовали воинского мастерства. Часто коренные степняки и их боевые товарищи, выйдя из служилого сословия, или по распоряжению воевод уходили далеко в степь.Многие оставались там до конца жизни, женились на местных женщинах и обзаводились семьей и хозяйством. Косвенным доказательством этому служит отношение к женщине в казачьих семьях, где она была полноправной хозяйкой, а муж, хотя и почитался, но пребывал на положении гостя, и то, как называли детей от смешанных браков казаков с местными женщинами – «болдыри» (искажен, тюрк, болг-ир – мальчик, сын болгарки-татарки), и то, что в каждой станице наиболее старая часть называется авул или култук.
Особое место в русской истории занимают казаки воровские. Как понятие «гулящий» (вспомните: «поле гуляет под парами»), так и понятие «вор» означало не уголовного, а государственного преступника: «умышлявшего воровство противу государя». Безусловно, среди них было большое число и татей, и разбойников, и шишей…
Степь, постоянно полыхавшая войнами, выжигала в бесконечных боях все, что исторгала из своих недр новорожденная Россия, но и сама сильно менялась в этом непрерывном огне. Так, если в XV —XVI веках историки того времени не делают разницы между донскими служилыми татарами и казаками, то в XVII веке казаки – это люди православной веры. И теперь о тюркском элементе в их среде говорят как о реликтовом вкраплении, имея в виду прежде всего мусульманское население Дона, Днепра и Прикаспия, сохранившееся здесь в очень малом числе.
Славянские страницы
Вот и добрались мы в рассказе о казачьих предках до славян, чья кровь обязательно течет в жилах каждого казака.
– Сколько ее?
– А это не важно!
От древних хазар в современном языке осталось одно только слово – название крепости Саркел, что по-славянски Белая Вежа. Вот столько, наверное, в нынешних казаках тюрко-хазарской крови. Одна капля. Половецкой, тюркской – побольше. Очень легко сравнивать "нашу кровь" с языком. Сколько тюркско–половецких слов – столько, пожалуй, и антропологического наследия: в разрезе глаз, в цвете волос…
Татары… С ними совсем сложно. Потому что первоначально это подданство, а не национальная принадлежность. Татарами называли – и крошечные остатки племени, включенного в империю Чингисхана, пришедшее с войском из монгольских степей, и сотни других народов, которые, по-родству, не имели к ним никакого отношения. Позже, татарами называли, и достаточно долго, в том числе, и казаков.
Есть и более древние народы, которые тоже внесли свой вклад в антропологию современных казаков – болгары – предки и балкарцев, и казанских татар, и казаков. Степное племя, потомки которого живут ныне на Волге и именуют себя чувашами и мордвой, а когда-то их предки кочевали по степям и, возможно, объединялись в загадочный племенной союз буртасов /сыновей асов/.
Народы приходят и уходят – люди остаются. Живет человечество! Хотя сегодня на планете нет ни одного хазарина, ни одного половца. И если современные татары сохранили древнее название, то оно говорит только об исторических связях, поскольку казанский татарин в большей степени потомок поволжских угро – финнов, булгар – тюрок, а не их смертельных врагов – монголов. Иное дело культура.
Вливаясь в новый ландшафт, народы не только ассимилируют местные племена, но и сами меняются, и более всего меняются под влиянием местных условий – нового для них ландшафта и культуры. Бывшие горцы становятся, через несколько поколений, степняками, жители лесов – поморянами. Они наследуют всю местную культуру или, по крайней мере, основные черты тех культур, что существовали до них в этом географическом районе, прибавляя к ним свою.
Казаки многое унаследовали из культуры скифов, (о которых, скорее всего, никогда и не слыхали), и тех народов, что кочевали до них по Великой степи. Даже , если это была не прямая передача- где скифы и где казаки – меж ними тысячелетие, но степь, степной ландшафт определяет приёмы хозяйствования, а они сходны у всех степняков от Дуная до Моголии включительно. Поэтому можно найти сходные черты у венгров, живущих в Пуште и ойратов в монгольских степях, живущих за тысячи верст друг от друга.
Много из накопленного половцами усвоили и пришедшие в степь славяне. Современный казак, говорящий по-русски, /а это славянский язык/, считающий себя славянином /и в этом он тоже прав/, сам того не замечая, несет в своей повседневной жизни многие черты хазарской, аланской, булгарской, половецкой, наверняка, татарской и скифской культуры, поскольку живет там, где жили они, и переселившись в новый район, унесет с собой весь культурный багаж в новые места. На новом месте, что-то забудет, чем-то обогатится, поскольку попадет в новые географические и, если хотите, антропологические /соседи-то другие!/ условия. Так вот. Ныне в Донских, Причерноморских, Прикаспийских степях преобладает культура славянская. О славянской культуре мы и будем говорить. Во-первых, потому что эта культура наиболее поздняя. Во-вторых, приход славян в степи ознаменовал переход к новой системе хозяйствования – к земледелию. А сейчас именно земледелие – основное занятие в степи.
По археологическим данным, первые славяне появились в верховьях Дона во второй половине или в конце VII века. Это вятичи. Они пришли с верховьев Оки. В те время здесь помещалась крайняя юго-восточная граница расселения славян. Но вскоре славян выбили из степи тюрки – хазары и печенеги. Произошло это к концу X века, .
Второе заселение, вернее, вторая попытка проникновения славян в Великую степь – походы Киевских князей на Хазарский каганат и образование Тьмутараканского княжества князя Изяслава. Теперь славяне поселились на Нижнем Дону. Но и здесь просуществовали недолго – их смыло половецкое нашествие в XII веке.
Как только степь, хотя бы ненадолго, затихала, как только положение в ней хоть чуть-чуть стабилизировалось, так славяне брались за свое – за упорное освоение степных черноземов. Всё те же вятичи опять появились на Верхнем Дону в первой половине XII века, и опять с Оки. Но теперь уж и совсем ненадолго. Третья волна славян в Великой степи либо погибла, либо отошла в леса в год 1232, когда в степь пришли монголы Батыя. И только четвертая попытка привела к стойкому заселению славянами донских земель. Произошло это в период распада Золотой Орды. Двигались славяне, как и прежде мимо Червленого яра в верховья Дона.
