Стило только Лорре «утонуть» в покрове прохода, как скрип закрывающегося механизма за ней окончательно отрезал свет спальни от темноты пыльного коридора, в котором она оказалась. Глаза волчицы инстинктивно переключились на ночное зрение, и приблизительно в пяти метрах от себя она увидела сгорбленный силуэт, который поманил ее взмахом руки, приглашая следовать за ним. От незнакомца, по ощущениям, не исходило опасности, и Лорра уверенно двинулась следом, шагая и придерживаясь ладонью о каменные стены, увешанные нитями паутины. Знакомый запах, исходящий от темной фигуры, несмотря на амбре затхлости, что царило в узком коридоре, давал явную подсказку о возможной личности провожатого. Однако, разум не мог поверить в то, о чем свидетельствовало обоняние. Пройдя по холодным камням пару десятков метров, фигура протянула руку вверх и зажгла небольшой светокамень в потолочном светильнике. В образовавшемся круге света Лорра чуть не упала от неожиданности, опознав учителя своих детей — Силвэрра Долми. Его такое родное лицо, исписанное морщинами времени, озарилось под слабым свечением, и в глазах заблестели слезы при виде своей королевы.
— Ваше Величество, — прошептал он с трепетом в голосе, преклоняя колено в знак уважения.
Не веря собственным глазам, Лорра разглядывала старика, мимолетно отмечая его запущенный внешний вид. Она мысленно похоронила старого учителя, но Единая не позволила тому умереть. Его лицо было бледным и изможденным, на щеках проступали следы седой щетины. Волосы, когда-то аккуратно уложенные, теперь были растрепаны и пыльны. Одежда на Долми была вся в дырках и запачкана, а на одной из рук заметно было перебинтованное ранение. Глаза учителя, несмотря на видимую усталость, сохраняли проницательность и ум, который всегда отличал его. На его лице читалась глубокая озабоченность, но в то же время и неизменная преданность своей королеве.
Не сдерживая рыданий, Лорра бросилась в объятия старика, ощущая знакомую с детства утешительную теплоту его присутствия. Долми, несмотря на свою слабость, крепко обнял её, успокаивая шепотом королеву. Его голос, проникнутый добротой и пониманием, пробирался прямо к её сердцу.
— Моя королева, — произнес он тихо, — Мы должны более надежно укрыться и поговорить. Я знаю безопасное место неподалеку.
Старик взял её за руку и уверенно повел в одно из ответвлений темного коридора. Лорра знала о тайных ходах во дворце, но даже не догадывалась, что среди них есть и те, о которых ей было неизвестно. Женщина не опасалась заблудиться в лабиринте без света — любому оборотню стоит один раз пройти по незнакомой тропе, дабы запомнить ее на всю жизнь. Спустя несколько поворотов они остановились, и ладонь Долми легла на небольшую выпуклость в стене. Раздался тихий шелест, часть стены начала отъезжать вбок, открывая взору хорошо освещенную комнату. Стоило только королеве войти, как в нос ударила жуткая смесь из крови, гниения и медицинских настоек. Источником запаха служила кровать, а вернее тело на ней, накрытое серым покрывалом. Наружу выглядывали лишь окровавленные бинты на голове и опухшее лицо, посеченное когтями зверя. Долми молчал, позволяя королеве самой догадаться, кто этот несчастный. Лоррентия подошла ближе, несмотря на зловоние и внимательно вгляделась в раненого соплеменника. Ее взгляд пронзила молния узнавания, а ладони прижались ко рту, сдерживая рвущийся наружу вскрик ужаса и душевной боли.
— Элиас? — произнесла она вслух, дрожащими пальцами касаясь копны черных волос, беспорядочно торчащих из-под бинтов. Она повернулась к учителю и, сдерживая всхлипы, принялась засыпать старика вопросами, — Это Элиас? Что с ним случилось? Он выживет? А где же Северрин и Джекоб? Где ты его нашел, Долми? И как сам уцелел в этом хаосе?..
— Присаживайтесь, Ваше Величество, в лапах правды как не было, так и нет. — Старый волк отодвинул высокий стул от небольшого, четырехногого стола, поверхность которого была уставлена пузырьками с лекарствами. Он дождался, когда королева сядет и, налив из медного водогрея чай из плодов шиповника с мятой, поставил одну из глиняных кружек перед ней. Сев напротив Лоррентии, Долми сделал глоток, собираясь с мыслями. Королева не торопила старого учителя, времени у нее теперь было предостаточно, а кроме дочерей ее никто во дворце не хватится. Впрочем, именно Эльза и Айлин могли поднять шум, если она не объявится в течение ближайшего часа. Благо, Долми начал рассказ.
Он говорил медленно, словно каждое слово было тяжелым камнем, который ему приходилось поднимать из глубины своей души. Он рассказал о том, как в ночь переворота никак не мог уснуть, ибо в последние дни полнолуния Старшей Сестры его суставы ныли особенно сильно. Благодаря бессоннице, услышав звуки схватки в коридорах, он успел скрыться в потайных ходах Дворца и, добравшись до братьев Легкоступовых, велел им спасать принцессу Лиану. Дабы у парней было больше шансов, Долми был вынужден раскрыть свое местоположение и, создавая максимальный шум, увести часть преследователей из дворца. Он знал родной лес лучше всех в округе и с легкостью оторвался от волков Канцлера. Обнаружив следы своих воспитанников, Долми добрался до места их сражения и наткнулся там на тела старших братьев, Элиаса и Джекоба. Оба телохранителя не подавали признаков жизни, и он, оплакивая потерю, поспешил дальше, надеясь помочь принцессе, если ее все-таки настигли мятежники. Однако, следы привели к месту еще одной схватки и старый волк распознал в каплях крови, покрывающей примятую траву, запах Лианы и Северрина. Их самих нигде не было. Долми решил, что принцессу взяли в плен, так как обратно к замку от поляны вели лишь отпечатки ног Элррика, да лап его воинов.
Вернувшись на место первого сражения, дабы предать земле тела братьев, учитель обнаружил, что Элиас все еще не переступил порог царства Единой, однако, состояние юноши было критическим. Наскоро перевязав тому раны, Долми попытался «скормить» бесчувственному телу один из магических накопителей, но столкнулся с тем, что израненная плоть отказалась принимать родственную магию. За всю свою долгую жизнь волк ни разу не сталкивался с подобным. Времени разбираться с этим казусом не было, нужно было похоронить старшего брата. К тому же, воины Бистрау могли вернуться за телами павших товарищей в любой момент.
Лорра слушала старика, чувствуя, как ее сердце сжимается от боли. Она не перебивала его, пытаясь воссоздать в уме полную картину произошедшего. Слезы, скользившие по щекам, были отражением её безмолвной благодарности к верному подданному и еще более глубокой скорби к несчастному Джекобу.
Долми выбрал место для захоронения неподалеку. Он выкопал могилу под корнями древнего дуба, символизируя тем самым возвращение тела обратно к земле, которая дала ему жизнь. Вокруг могилы Долми разложил камни в форме полумесяца, отражая связь мертвого волка с луной. Он аккуратно положил тело Джекоба в могилу, лицом к небу, чтобы его душа могла подняться к лунному источнику душ. Затем старик засыпал могилу землей и, воспользовавшись накопителем, принял облик ликана, дабы хватило сил унести Элиаса. Через тайный проход он проник во дворец и обосновался в потайной комнате, о которой не ведал даже вождь. Несколько дней он провел возле раненного, опасаясь оставлять его без присмотра. Несмотря на все попытки привести парня в чувство, у опытного вояки ничего не получалось. Складывалось ощущение, что магия из лекарственных настоек словно проваливается сквозь его раны, никак не воздействуя на них. На ментальном уровне Элиас так же не отвечал, словно перед Долми лежал не один из его учеников, а опустошенная оболочка. Пришлось отправляться в коридоры тайных ходов, на разведку. Только спустя два дня после переворота учитель узнал о гибели своего вождя, и лишь судьба беспомощного подопечного, да факт того, что Лорра с девочками еще жива, не позволили старому волку попытаться вскрыть глотку ненавистному предателю. Он несколько раз пытался выйти с королевой на связь, но, к сожалению, в покои принцесс тайного хода не было. Имея доступ практически ко всем помещениям Дворца, Долми начал потихоньку собирать запасы еды и лекарств в своем тайном логове, надеясь, что сможет обозначить для Лорры собственное присутствие. И слава Единой, такая возможность настала.
