– Не дури, Ринат, человек дело говорит! – Варун нахмурился. – Левая рука пробита. Ничего, стерпишь недельку без неё. Давай, давай, Пяткович, на строгую косынку её сажай! А ты сиди спокойно, не ерепенься! Твоих, так же как и тебя, сейчас перевязывают и зашивают. Легко отделались вы ещё, дюжину воев только потеряли, да и то больше ранеными. Эко же и хитрый рыцарь Фридрих! После Дерптского разгрома отбежал с верными угандийцами и в дальнем их селище затаился. Пересидел там немного, а потом в Талькхоф решил нырнуть. И ведь получилось бы, если б вы на него тут не наткнулись.

– Да и так вон получилось, – поморщившись, промолвил Ринат, укладывая руку на навязанную косынку. – Мы на него сами совершенно случайно наскочили. Его обоз уже на Педью из боковой, малой речушки выходил, а тут мой передовой десяток из-за крутого изгиба выехал. Ну вот и закрутилось. Чуть-чуть бы пораньше нам на эту реку с Омовжи свернуть, ни за что бы ни один в крепость тогда не ушёл. Всех бы там, на реке, прямо стрелами утыкали да посекли, а те остатки, что в лес бы умудрились сбежать, ваши бы пластуны, Варун Фотич, потом и нагнали.

– Ладно, ничего, теперь-то уже точно от нас не уйдут, – проговорил тот. – Зато все они в одном месте, в этой крепости сейчас собрались. Скоро пешая рать с обозом сюда подтянется, и старшие из розмыслов прикинут, как нам её лучше порушить. Давай-ка, Ринат, чтобы нам время не терять, поручи-ка ты своим воинам по следам этого отряда проскакать. Пусть они пока то лесное городище проверят, где эти недобитки отсиживались. Только давай без этой, без лишней лютости! А то, может, там особо и не рады им были местные, да деваться некуда, не перечить же ратникам. Полсотни моих пластунов ещё в помощь возьми, вон сани же вы захватили и коней.

– С пластунами в лесу надёжнее будет, – согласился с Варуном сотник. – Только и я сам туда, Фотич, пойду. Ничего, ничего! – сказал он, заметив, что тот хочет возразить. – Я и с одной рукой в походе справлюсь. Стрелы сам метать не буду, а вот езде рана точно не помешает. Поглядеть интересно, что же это за городище там такое.

– Ну смотри сам. – Командир бригадной разведки пожал плечами. – Только старшим я Онни назначу, сам понимаешь, для лесной войны и для штурма укреплений лучше, чем пластуны, воинов нет. Не в обиде, небось?

– Да нет, Варун Фотич. Хороший Онни командир. Пола-адим.

– Ну и добро. С выходом не затягивайте. Что-то старые раны у меня зудят, кости ломит. Как бы непогода не нагрянула.

– До Опочки вёрст десять осталось, гони быстрее! – Стерля толкнул правившего лошадьми Кондратия. – Скоро с правой стороны большое болото будет, потом речушка версты через три, ещё немного проедем, а там и селище.

– Ну не зна-аю, – протянул тот неуверенно. – Ты, конечно, старшо́й, как скажешь, так и будет, однако не уверен я, что до него доберёмся. Вона какая позёмка понизу идёт. А ну как скоро вверх возьмёт? Такая пурга разыграется, никакого огляда не будет, куда ехать! Может, лучше тут, в лесу, укромное место выбрать, пока мы в болотину не заскочили? Там-то уж точно на открытом месте заколеем.

– Лучше у печей под крышей отогреться, чем опять в лесу мёрзнуть, – подал голос лежавший на ворохе сена молодой орудийщик. – Полдень ведь ещё только. Едва ли часа три мы опосля ночёвки едем. Вона как светло кругом. Какая уж там пурга? Глядишь, и обойдёт непогода стороной.

– Ты на небо погляди, Пескарь, прежде чем такую дурь нести! – рявкнул на молодого Кондратий. – Видишь, черно как с закатной стороны?! А свист слышишь? Свистит, как перед позёмкой, порывисто, с эдакими коленцами. А ведь только недавно он, этот свист, совсем ровнёхонький был. Да и холодать как резко вдруг начало, чуешь, нет?

– Давай-ка мы у ребят спросим, чего они об этом думают, – предложил Стерля. – Коли всё обсчество порешит тут нам вставать, значится, ищем хорошо укрытое от ветра место. Ну а ежели нет, так, значит, к селищу нам надобно поспешать.

«Обсчество» решило рискнуть, и небольшой санный караван прибавил скорость.

– Лишь бы перемётов впереди не было, – проговорил, оглядываясь по сторонам, Кондратий и подстегнул лошадей. – Видимость – Бог с ней, это уж ладно, тут берега вона какие высокие, кружить-то уж точно не будем, главное, знай себе меж них вперёд беги. Только вот у болота большая осторожность нужна, шибко ровное там место, ежели не заметим, что с речного русла в сторону ушли, беда может случиться.

Непогода в это время начала накрывать всё вокруг. Солнце вдруг резко пропало за застилавшими небо чёрными тучами. Пурга начала завывать, и видимость сократилась едва ли не до десятка шагов.

– Но, милые, но! – Кондратий настёгивал лошадей. – Поспешим! Немного осталось!

Не раз уже уходили сани в сторону от главного речного русла, спасал пока возвышенный берег. На болоте чуть было не случилось то, о чём и предупреждал умудрённый опытом возничий. На очередном повороте передние сани ушли в сторону. Спасло обоз то, что он попал в снежный намёт и кони встали. Пока их освобождали из снежного плена, Пескарь случайно наткнулся на полосу высокой травы, тянувшейся словно бы граница между рекой и кромкой болота. Держась вдоль нее, потихоньку вывели сани вновь на основное русло. Последние две версты лошади совсем выбились из сил, и, связав верёвками повозки, чтобы не потеряться во мгле, шли вместе с ними, толкая. Силы у людей тоже были на исходе.

Четвертак заметил вынырнувший из темноты размытый силуэт. Под большой снежной шапкой стоял сколоченный из брёвен помост.

– Причал, братцы! – пересиливая шум пурги, крикнул он. – Видать, тут пристанька деревенская на сваях!

– Ищем пологий подъём, робята, дошли, – выдохнув, сказал уставший Стерля. – Тут он совсем рядом должо-он быть.

Протаптывая путь для вымотанных лошадей, вскоре наткнулись на жердяные заборы. Потянуло дымком и запахом скотины.

Неожиданно из снежной круговерти вынырнуло несколько фигур. Кондратий с Селантием выхватили небольшие мечи, но не успели они их пустить в дело, как на орудийщиков навалились с боков и выдернули оружие из рук.

– Свои это, Чеслав Иванович! – крикнул бородатый воин подошедшему командиру. – Потеряшки наши нашлись, сами на нас вышли. – И дал подзатыльник Пескарю. – Чтобы чем ни попадясь в добрых людей не тыкал, пока не разобрался. Забирай свою железяку! – И кинул под ноги кинжал. – Вот ведь зараза, новый полушубок мне распорол!

– Я же не знал, дядька, – вымолвил тот, шмыгая носом. – Из темени выскочили и давай наваливаться. Думал, опять литвины или немчура.

В плотно набитой воинами избе было жарко. Горящая лучина скупо освещала лица.

– Значит, говоришь, полшапки серебра Радвил предлагал вам за переход под литвинского князя? – Командир дозорной полусотни покачал головой. – А потом в том, что вы ему обиду учинили, ещё обвинил? Нда-а, хорош гусь, а ведь таким разумным мне этот тысяцкий казался, когда вместе немцев воевали.

– Так он и есть разумный, – хмыкнул десятник Никодим. – Вон как лихо подобрал отставший камнемёт. Ещё и розмыслов в том виноватыми выставил. Уж как князь Миндовг-то теперь порадуется! Такую славную орудию ему добыли!

– Да-а, худо дело, не нагнать нам теперь литвинов, – проговорил, покачав головой, Чеслав. – Пока пурга не стихнет, никакого хода нам нет. Два дня быстрого бега до Себежского озера, потом ещё три до Двины-Даугавы. А литвины к тому времени уже даже и земли селов, небось, пройдут. Нет, никак мы их не нагоним.

– Даже если б нагнали, неужто ратиться с ними станем? – спросил, хмыкнув, другой десятник. – Ладно то, что их больше, дюжина против одного нашего, так ведь они же до сих пор союзниками нам покамест считаются. Оно вот нам надо ещё и с литвой сейчас войну затевать, когда мы ответный удар к себе от немцев ждём? Андрей Иванович такого точно не одобрит.

– Сожгли бы вы его, что ли, в лесу. – Чеслав ударил по столу кулаком. – Другие бы в усадьбе сладили, и меньше забот всем было. Чего теперь-то нам делать?