– Как же здесь хорошо! А люди какие хорошие, мне так жалко отсюда уезжать…
Нам всем было немного грустно уезжать, жизнь в этом чудесном краю без печали и забот казалась полным счастьем.
Автобус отъехал от дома Су, мы с сожалением смотрели, как удаляется от нас пейзаж маленькой деревеньки. Расстояние все увеличивалось, а мы смотрели и смотрели назад…
Прибыв к сельскому комитету, мы увидели современный общественный центр новой деревни: перед нами простиралась широкая площадь – говорят, такая сейчас есть в каждой деревне городского округа Гуюань, на ней местные могут проводить культурные мероприятия и вместе делать зарядку. На площади имелись разнообразные спортивные сооружения и снаряды, площадь оборудовали так, чтобы дети могли здесь играть, а старики – заниматься спортом. Это указывало на то, что здешние крестьяне наслаждаются культурной жизнью наравне с жителями крупных и средних городов.
Если взглянуть на несколько новеньких деревенских домов, то можно заметить, что сегодня Сихайгу вовсе не тот, что в старых преданиях: раньше перед названием деревни Ланьнитаньцунь ставилась административная единица сян – волость. У нее было говорящее название Пяньчэн (Пяньчэнсян) – «Покосившаяся стена». Полностью адрес деревни звучал как уезд Сицзи, волость Пяньчэн («Покосившаяся стена»), деревня Ланьнитаньцунь («Деревня на илистом берегу»). Из этого легко представить, как она выглядела.
Как поведали местные, их глухая деревушка оказалась «в грязном иле» отнюдь не из-за дождей. В этой горной местности, где капля воды очень дорога, жители проделывали по пять километров в один конец, чтобы принести себе воду: ведя в поводу теленка или осла и преодолевая крутые горные подъемы, они полдня тащили домой дань [8] мутной воды вперемешку с желтоземом. Но в те редкие дни, когда здесь случался проливной дождь, все горные тропы превращались в глинистое месиво, даже горные перевалы оказывались абсолютно непроходимыми. Так деревня Ланьнитаньцунь и получила свое название.
– К 2016 году из-за нищеты 192 из 330 семей уехали отсюда – кто в Синьцзян, кто во Внутреннюю Монголию, к родственникам или друзьям, обосновались там, нашли работу, попросили материальной помощи. Раньше в деревне говорили, что тот, кто одолеет здешние извилистые тропы, увидит золотой божественный свет… Наши корни здесь, это земля наших предков, и как бы далеко ни ушёл, эти узы не разорвать, и ты будешь тосковать по родине и по родным. Такая жизнь вселяла в жителей неизбывную печаль и досаду… – рассказывал первый деревенский секретарь Цинь Чжэньбан, и при этих словах глаза его увлажнились.
– Это все заслуга председателя Си! Спасибо ему и жителям Фуцзяни! – когда Цинь Чжэньбан поднял на меня свои заплаканные глаза, они светились благодарностью и счастьем. – Всего за каких-то три-четыре года Ланьнитаньцунь так изменилась, что наши земляки, возвращаясь в родные края, не узнают собственную деревню… Взгляните только на главную дорогу, соединяющую нас с внешним миром: широкая, асфальтированная, с двусторонним движением, машины в состоянии разъехаться, никому не нужно уступать дорогу. Раньше путь до поселка занимал полдня, а сейчас – всего десять-пятнадцать минут. В каждом доме теперь есть водопровод. Когда к нам провели воду, это избавило местных от тяжелых забот, давивших на нас веками, и остановило тех, кто хотел уехать. Когда появилась вода и была проложена хорошая дорога, деревня всего за два года избавилась от бедности!
– Два года? Не может быть! – недоверчиво воскликнул я, удивленно раскрыв глаза.
– Все точно так, как я сказал, – улыбнулся Цинь Чжэньбан: – Все благодаря интенсивной поддержке Ханьцзяна, который в Фуцзяни. Едва они встали на ноги, как и у нас здесь наладилась работа по борьбе с бедностью…
Лишь позже я в общих чертах узнал обстоятельства помощи района Ханьцзян провинции Фуцзянь деревне Ланьнитаньцунь в борьбе с бедностью: была проложена дорога, обеспечившая связь деревни и ее жителей с внешним миром; во всех домах установили водопровод, каждая семья теперь могла пользоваться водой; неимущие семьи получили беспроцентный кредит на разведение крупного рогатого скота и постройку индивидуальных теплиц; был создан цех, в который устроили на работу неимущих, не могущих начать свой собственный бизнес, и сделано многое другое – программа борьбы с бедностью насчитывала более десяти пунктов.
– Местные власти проводили политику центрального правительства, направленную на помощь малоимущим, включая ремонт и реконструкцию старых домов, создание фонда пенсионного страхования, дотации детям на оплату обучения. За два года деревня изменилась до неузнаваемости, обрела тот вид, в котором вы ее сегодня застали… – гордо заключил Цинь Чжэньбан, устроив мне экскурсию по общественному центру.
Возле сельского комитета расположилось здание площадью 50–60 квадратных метров, вместившее не только небольшой супермаркет, но и разнообразные офисы консультативных органов правительства и бытовых услуг, включая даже специальный уездный отдел Сельского коммерческого банка… На стене красовалась надпись: «Улаживайте бытовые дела не покидая деревни, все услуги у вас под рукой». Такие удобства даже не во всех городах существуют! Теперь жители горной деревушки, недавно считавшейся самым бедным уголком страны, наслаждаются таким уровнем жизни, который доступен разве что жителям современных мегаполисов.
В цехе с белыми стенами и синей черепицей несколько рабочих изготавливали детали для различных электронных устройств. Они рассказали, что работается им очень вольготно, нет строгого графика, оплата сдельная, можно приходить в любое время, когда удобно. Я заметил на стене фотографию 22 сотрудников, практически все – женщины.
– Все мужчины в деревне на более прибыльных местах, а женщины дома с детьми сидят и по хозяйству хлопочут, работа в цехе им больше подходит, – рассказал Цинь Чжэньбан.
– Сколько получается заработать за месяц? – спросил я у одной из работниц, женщины слегка за тридцать.
Подняв в мою сторону раскрасневшееся лицо, она ответила:
– Полторы тысячи, иногда тысячу шестьсот!
– Хватает вам? – спросил я и тут же понял, насколько это глупый вопрос.
– Как сказать? Где-то на заработках получалось бы побольше, но оно того не стоит, как мне кажется. Я предпочитаю работать здесь, цех меньше чем в трехстах метрах от дома, прихожу когда удобно, возвращаюсь домой когда захочу, могу заботиться о детях, делать домашние дела. – Тихий голос работницы проникает мне прямо в душу и согревает. Это тепло надежды, чувство уюта, которое так важно для жительниц бедной горной деревушки – матерей и жен! Те, кто лишен этого тепла, часто теряют детей, дом, семью, даже себя.
Цех совсем небольшой, но когда я выхожу из этого уникального, созданного для помощи неимущим предприятия, я задумываюсь: как самой густонаселенной стране мира, большинство населения которой еще недавно было бедным, всего за несколько лет удалось полностью избавиться от бедности? Именно благодаря этому мощному потоку времени, имеющемуся в нашем распоряжении и сносящему все на своем пути, в ходе которого удалось полностью мобилизовать силы от центра к периферии на всех фронтах – партийном и правительственном, в военной, научной и коммерческой сферах, – получилось так быстро искоренить все препятствия на пути нации к прогрессу, произвести гигантские перемены. Мы можем творить даже самые незначительные, но осознанные дела, исходя из интересов обычной, повседневной жизни нашего народа, его мыслей и идей, – именно поэтому нам удалось победить по всем фронтам в величайшей в истории войне против бедности…
Когда мы покидали эту маленькую деревню, проливной дождь, шедший несколько часов, оросил весь район Сихайгу от южной до северной его оконечности… Небо прояснилось как раз тогда, когда мы добрались до уезда Тунсинь. Оно сияло синевой, словно его покрасили, горы Люпаньшань и их нежно-зеленые бока залили яркие солнечные лучи, будто кто-то резко добавил яркости. Все вокруг выглядело ярким и сочным. В атмосфере свежести и обновления я вспомнил то, о чем давно все говорили – проект сотрудничества между провинциями Фуцзянь и Нинся в сфере помощи неимущим, которым руководил Си Цзиньпин в 1996 году на должности заместителя провинциального комитета и к которому он проявлял интерес все последующее время. В Пекине, в Фуцзяни и во многих других местах я слышал похвалы в адрес этого проекта, восхищение тем, как он изменил облик Сихайгу, Нинся… Теперь и я увидел эти перемены, и они потрясли меня, заставили восхищенно вздыхать и внушили мне ни с чем не сравнимую радость.
