– Тебе действительно придется привыкнуть к ней, – сказала я, покачав головой.

– Да… – Кристал замолчала.

Официантка спросила, не хотим ли мы заказать что-то еще, и я попросила принести нам по порции текилы. И вскоре они оказались перед нами вместе со всем, что к ним прилагалось, – с лаймом и солью и выходкой Оливии заодно. Мы лизнули соль, и, прежде чем выпить текилу, я произнесла тост:

– Выпьем за Бакхед! Надеюсь, что ты сумеешь остаться в нем живой. – Мы залпом выпили нашу текилу, высосали лаймы и посмеялись.

Я покинула кафе, будучи подшофе и чувствуя себя намного лучше, чем когда явилась туда, благодаря Карен. Она была как глоток свежего воздуха, такого, каким он бывает в Техасе октябрьским утром. Она напомнила мне о доме – из-за ее искренности и простоты. Другое дело Оливия. Пожалуй, от нее можно ждать чего угодно. Ее дерзкое и непочтительное отношение к Шеннон удивило меня. Что же такого могла сделать ей Шеннон, что она до сих пор пребывала в таких расстроенных чувствах? Она упомянула какие-то прошлые обиды, но я так и не поняла, что именно Шеннон когда-то сделала не так. По-моему, во всей этой истории Шеннон жертва. Мне это не нравилось, и я осознавала, что приложила к этому руку. Я не была знакома с Шеннон, но этого и не требовалось, чтобы понимать, что с моей стороны было дурно уводить у нее мужа.

Здание, из которого Брайс вел свою избирательную кампанию, походило на Белый дом в миниатюре. Оно появилось до того, как сюда явилась я, и он сказал мне, что спроектировал его сам и оплатил его постройку из своего собственного кармана. Видимо, потому, что обыкновенное офисное здание было бы его не достойно. Я вошла, поздоровалась с секретаршей и проследовала прямо в его кабинет, неся ему сэндвич и картошку фри из ближайшего кафе. Я полагала, что он будет голоден и захочет узнать, как прошла моя встреча со здешними дамами. Ведь это он уговорил меня познакомиться с ними. Он был твердо намерен поправить свой имидж в глазах избирателей и добиться большего в политике, а чтобы добиться этого, ему были нужны моя помощь и содействие.

– Привет, дорогой, – сказала я.

Он повернулся ко мне, отвернувшись от окна, выходящего на маленькую зеленую лужайку, и приложил палец к губам, продолжая болтать по телефону. Я вздохнула, развернула его сэндвич и картошку и положила их на письменный стол перед креслом. Затем, усевшись в кресло, стоящее напротив стола, начала любоваться им, пока он продолжал ходить взад и вперед. Он помог мне вырваться из Техаса, бросить работу барменши, оставить позади мое прошлое и жизнь, которой я отнюдь не гордилась. Мне хотелось чего-то большего, но некоторые из нас не способны добиться большего, не поймав попутку, как клещ, впившийся в теплую шкуру ни о чем не подозревающей собаки. Но не поймите меня превратно. Я запала на Брайса. И еще как.

Когда мы с ним познакомились, меня сразу привлекли его безупречный подбородок с ямочкой посередине, высокий рост, атлетическое телосложение и пронзительные голубые глаза. У Брайса был полный набор того, что делает мужчину привлекательным: красивая внешность, ум, деньги и власть. Группа местных мамаш даже придумала для его последней избирательной кампании неофициальный девиз: «Его улыбка так потрясна, с переизбраньем все согласны!» И хотя этот слоган не стал популярным, думаю, он помог ему избраться на второй срок.

– А мне плевать. Не чини этим грузовикам никаких препятствий, – сказал он, вдруг резко оборвав свой разговор, и бросил свой телефон на стол. Затем его взгляд встретился с моим, и его лицо просияло.

– Я принесла тебе обед. – Я улыбнулась, когда он обогнул стол.

Он ответил на мою улыбку страстным поцелуем. Его ладони обхватили мою поясницу, скользнули вниз на мой зад, забрались под мой сарафан. Я рассмеялась и поцеловала его еще более страстно. Он отстранился и вернулся к своему креслу.

– Кристал, ты единственная женщина, которая может заставить меня потерять контроль над собой. – Он подмигнул мне и, усевшись, принялся жадно поедать свой сэндвич. Он явно оголодал, ведь все его мысли всегда занимала его работа.

– Я рада, что оказываю на вас такое действие, мистер Мэдисон. – Я покраснела.

Он нажал кнопку на своем стационарном телефоне.

– Принесите мне воды, – приказал он своей секретарше.

Несколько секунд спустя она вернулась с двумя бутылками воды, одной для меня, другой для него. Я поблагодарила ее, а Брайс нет, и я мысленно напомнила себе, что потом надо будет выговорить ему за это. Я понимала, что он занят, устал и находится в стрессовом состоянии, но меня с детства учили, что никогда – ни из-за занятости, ни из-за усталости, ни из-за стресса – нельзя забывать о правилах хорошего тона.

– Как прошла ваша встреча с нашими дамами, миссис Мэдисон? – Он приподнял одну бровь.

– Хорошо. – Я хотела этим и ограничиться, но понимала, что он захочет узнать больше. Брайс принадлежал к тому типу мужчин, которым всегда хочется больше. Ему было необходимо, чтобы я поладила с ними и вошла в их круг. И речь тут шла о том, чтобы исправить его подпорченный имидж и улучшить мой. Думаю, я это понимала. Я сама выбрала эту жизнь, зная при этом, что она потребует от меня жертв.

– И…

– Мне нравится Карен, – сказала я.

– Отлично. Она и ее муж жертвуют небольшие суммы на проведение моей избирательной кампании, и она хороший человек, с которым приятно общаться. К тому же ее агентство по операциям с элитной недвижимостью помогло мне претворить этот офис в реальность. А как насчет Оливии?

– Она… тоже неплоха.

Он положил свой сэндвич на стол.

– Пожалуйста, будь со мной откровенна.

– У меня не было возможности узнать ее поближе. Она в ярости вскочила из-за стола и ушла посреди нашего обеда после того, как поцапалась с Карен из-за Шеннон. А затем через две минуты прислала нам сообщение с извинениями, которое показалось мне довольно странным. Так что если бы мне пришлось сообщить тебе мое мнение о ней прямо сейчас, то я бы сказала, что я от нее не в восторге. – Я скрестила руки на груди.

– Ты должна дать ей шанс. Ее муж приносит мне немалые деньги, а сама Оливия пользуется в городе большим влиянием. Я слышал, что теперь она председатель Женского благотворительного фонда Бакхеда. Будет хорошо, если ты сблизишься с ней.

– Кому будет хорошо: мне или тебе? – Я склонила голову набок.

– Нам обоим, – ответил Брайс, поднявшись со своего кресла.

Он подошел ко мне и поднял мой подбородок, глядя мне в глаза. Затем одним быстрым движением поднял меня, посадил на край стола и своим телом раздвинул мои колени. Он поцеловал меня так пылко, что я даже не заметила, что его брюки расстегнуты, а мои трусы стянуты в сторону. Брайс был страстным человеком, страстным во всем, включая его отношения со мной. Я знала, что может возбудить его: контроль, власть, доминирование. Я поняла это, как только он вошел в мой бар. Он выглядел так, будто в его костюм засунута вешалка, так высоко были подняты его плечи. Он тогда улыбнулся мне, но нет, его улыбка не была галантной, скорее она походила на пятисекундный рекламный ролик перед видео на «Ютьюбе», в котором он рекламировал самого себя. А когда он уселся перед барной стойкой, впечатление было такое, будто он раскланялся, а не сел. Когда он положил на стойку стодолларовую купюру, это был продуманный стратегический ход. Затем он заказал один солодовый шотландский виски «Макаллан рэр каск» – на самом деле этот виски ему не нравился, и он заказал его только для того, чтобы продемонстрировать, что у него есть вкус к жизни. Нас тянет к таким людям, как Брайс, людям, которые кажутся неуязвимыми, как будто с ними в принципе не может случиться ничего плохого. Как будто мир существует потому, что в нем есть они, а не наоборот.

– Я заставлю тебя кричать, – пропыхтел Брайс, входя в меня.

Теперь мы находились внутри друг друга, каждый по-своему. Я подавила крики, и у меня перехватило дыхание, пока Брайс неистово двигался взад и вперед. Я позволила ему взять меня быстро и жестко, потому что Брайс любил быстроту и жесткость во всем – в сексе, бизнесе и в самой жизни. Я знала, чего он хочет и что ему нужно, и давала ему это. Людям, которые всегда добиваются своего, кажется, будто они главные, будто они хозяева положения. Но на деле именно те, кто дает им то, что им нужно, стоят у руля. Меч находится не в руках политика, а в руках того, кто жертвует деньги в его избирательный фонд.