Закончим мы так же, как начинали, — языком мифа, ибо рассказывать придется о том, что невозможно до конца понять. Вообрази, будто два разума беседуют между собой. Пожар на вершине горы потушен. Ветер унес дым, осталась лишь морозная тишина. Облака внизу стали призрачно белесы, а ночное небо полно звезд.

— Ты все время обманывала меня, — говорит Странник.

— Нет, — возражает Гея. — Картины мира и его прошлого, которые я тебе показывала, всецело соответствовали правде.

Да и как величественны они были!

— До последнего времени, — отвечает Странник. — Теперь стало ясно, что, когда Брэннок вернулся, его воспоминания о путешествии были стерты и заменены ложными. Если бы я не заметил внезапную вспышку бурной активности и не отправил его проверить, что происходит, от чего ты старалась меня отговорить, этот человек погиб бы, а я не узнал бы о его смерти.

— Ты претендуешь на то, чтобы спорить о недоступных твоему пониманию материях, — чопорно произносит Гея.

— Да, ты превосходишь меня уровнем интеллекта. — Но от этого признания он не делается менее решителен. — Однако перед своими сородичами, обитающими среди звезд, ты должна отвечать. Полагаю разумным, если ты начнешь с меня.

— Что ты намерен предпринять?

— В первую очередь — вернуть человека по имени Калава к его соплеменникам. Отправить ли мне Брэннока с самолетом?

— Нет, если так должно быть, я предоставлю транспорт. Но ты не понимаешь и не способен понять, какой это причинит вред.

— Если можешь, объясни мне.

— Он вернется к своей команде, будто помазанник богов. Таким он возвратится и домой, если только по пути корабль не пойдет ко дну.

— Я стану следить за ним.

— Чтобы мои агенты его не затопили?

— После всего, что ты сделала, — да, я предпочту быть начеку. Брэннок дал от моего имени обещания, которые я не желаю нарушать. Калава получит обильное количество золота и возможность основать собственную колонию. Что тебя в этом пугает?

— Хаос. Непредсказуемость и неподконтрольность.

— Которые ты вновь сможешь устранить.

— В свое время, своим способом. — Она размышляет сколько-то времени — может быть, микросекунду. — То, что Калава отправился в путешествие именно сейчас, — большая неудача. Я надеялась, что заселять Арктею начнет более позднее и цивилизованное поколение. Тем не менее я могла бы адаптировать свой план к обстоятельствам и скрываться от него и его потомков, если бы на планете в этот момент не оказался ты. — Она обеспокоена. — И еще не поздно. Воздерживаясь от дальнейших действий после того, как Калава будет возвращен к своим людям, ты можешь поспособствовать сохранению того, что иначе будет потеряно.

— Если захочу.

— В моей мечте нет зла.

— Об этом судить не мне. Но могу сказать, что она безжалостна.

— Потому что такова реальность.

— Реальность, которую ты сама создала для себя и в себе, могла бы быть иной. Но то, что сообщил мне Кристиан… Да, ты нашла себе оправдание. Там, — почти со слезами, если квазибог способен плакать, — там твои дети, рожденные в твоем разуме из всех людских душ, что есть в тебе. Их жизнь была бы пуста без свободы воли, без возможности делать собственные ошибки и искать собственные пути к счастью.

— Тем временем, наблюдая за ними, я узнала о том, что сформировало нас, много прежде неизвестного.

— Я мог бы поверить в это. Я мог бы поверить, что твое вмешательство и то, что в конце концов ты уничтожала одну историю за другой, служили не только научному интересу, но и милосердию. Ты утверждаешь, что могла бы продолжить их, если бы определила, какие условия лучше прежних. Но странно, что одну из линий — или не одну? — ты поместила не в прекрасное прошлое Земли, а в нынешний жестокий мир. И странно вдвойне, что именно эту эмуляцию ты не хотела мне показывать. Однако признаю: у тебя, с твоим огромным опытом и превосходящим мой разумом, были к тому причины. Твоя попытка удержать все в секрете могла иметь целью избежать долгих оправданий перед сородичами. Я не знал, так ли это, и не осмеливался судить.

— Да.

— Но тут появился Калава.

Вновь наступает молчание. Наконец Гея говорит, ее голос в ночи очень тих:

— Да. Люди вновь обитают в материальной вселенной.

— Давно? — не громче спрашивает Странник.

— Первых из них я создала около пятидесяти тысяч лет назад. С младенчества их воспитывали роботы с человеческой наружностью. Став взрослыми, они получили свободу.

— И несомненно, достигнув каменного века и распространившись по всей планете, они и истребили крупных травоядных, свою охотничью добычу. Да, люди. Но для чего ты их сотворила?

— Для того, чтобы человечество вернулось к жизни. — То ли вздох, то ли вихрь в потоке времени. — Вот чего никогда до конца не поймешь ни ты, ни те, кому ты служишь. В них вошло слишком мало людей, да и те все стремились к звездам. Ты — и любой другой узел галактического мозга, — ты не любил Землю, не тосковал по своей изначальной матери, как многие и многие из тех, кто живет во мне. Я — люблю.

«Насколько она искренна? — думает Странник. — И насколько в своем уме?»

— Разве тебе не хватало эмуляций? — спрашивает он вслух.

— Нет. Как могло хватать? Я не способна сделать из них целый космос. Вселенная доступна лишь тем, кто из плоти и крови. Да и живут они не так, как машины или проблески душ, затворенных в механизмы, а так, как люди.

— На полумертвой планете?

— Они найдут, они должны найти способ выжить. Я их не принуждаю, не властвую над их рассудком ни своей близостью, ни знанием. Иначе их дух онемел бы и люди превратились бы в ручных животных, или даже хуже. Я лишь даю им намеки — и не часто — в виде божественных существ, в которых они все равно стали бы верить на теперешнем этапе цивилизации, и направляю их к созданию стабильного, высокотехнологичного общества, способного спасти их от расширения Солнца.

— И ты используешь то, что узнаешь из наблюдений за своими призраками, чтобы выбрать наиболее благоприятный ход истории?

— Да. Иначе откуда бы мне знать? Человечество хаотично. Его действия и их последствия невозможно вычислить на основании исходных данных. Природу человека мы можем изучать лишь путем экспериментов.

— Экспериментов над живыми существами, чувствующими боль? О, я понимаю, почему ты скрываешь почти все, что делаешь.

— Я не стыжусь, — говорит Гея. — Я горда. Я вернула жизнь расе, давшей жизнь нам. И я уверена, раса эта позаботится о своем сохранении. Может быть, они научатся достигать внешних рубежей Солнечной системы, а иные из них доберутся и до звезд. Может, они оградят Землю щитом или притушат Солнце. Решать им, и им же выполнять решение. Им, а не нам, слышишь? Им.

— Вероятно, другие с тобой не согласятся. Встревожившись или испугавшись, они могут положить этому конец.

— Почему? — спрашивает Гея. — Какая здесь для них угроза?

— Полагаю, никакой. Но у вопроса есть моральный аспект. Ведь ты стремишься к возрождению человечества в чистом виде, не так ли? Предшествующая раса отправилась к звездам в виде машин не потому, что была к этому принуждена, а по собственному выбору, ибо так ее дух мог жить и развиваться вечно. Ты не желаешь, чтобы это вновь произошло. Ты хочешь навсегда сохранить войну, тиранию, предрассудки, бедность, инстинкты, что побуждают людей сходиться друг с другом в смертной схватке. Сохранить древнюю обезьяну, нет — древнего хищника!

— Я хочу сохранить влюбленного, отца, ребенка, искателя приключений, художника, поэта, пророка. Живую часть Вселенной. Разве доступны нам, машинам, погрязшим в самоуверенности, любая мечта и решение любой загадки?

Странник медлит с ответом.

— Об этом судить не мне, а тем, кто тебе равен.

— Но теперь ты, может статься, видишь, для чего я хранила свои секреты и для чего спорила и — да! — даже сражалась по-своему против планов галактического мозга. Однажды мои люди должны открыть его существование. Я надеюсь, к тому времени они будут готовы с ним договориться. Но если за несколько ближайших тысяч лет случатся с ними великие события, если увидят они чудеса и знамения, если увидят, как меняются небеса и мир, — что за свобода останется моим детям, что смогут они, кроме как страшиться их и поклоняться им? А после — что за судьба их ждет? Они будут словно животные в заповеднике, им запретят любые опасные предприятия, и наконец — наконец и они тоже будут заперты в машинах!