В квартиру Марк снова заносит меня на руках.

— Ты задолжала мне брачную ночь.

— Я спешу напомнить вам, господин Словецкий, что я дала вам после двух свиданий. Можем считать, что это была именно она.

— Нет, лиса, это не была она.

— Ладно, так и быть, как только разрешат, я вся твоя.

— Ты теперь вообще вся моя всегда.

На фотосессию надеваю шикарное обтягивающее платье чёрного цвета. Длиной оно в пол, но на плечах спущено, делая декольте глубже. Марк надел чёрный костюм и белую рубашку.

На фотосессии мы успели и подурачиться, и сделать красоту. Меня всегда грел тот факт, что таким Словецкого знаю лишь я. В новости мы всё же попали именно с тем заголовком, о котором сказала я. Когда я увидела, то сразу приехала к Словецкому в офис. Марк, как видит меня, сразу подпрыгивает.

— Что-то случилось?

— Да. Соскучилась по мужу, — мне так нравилось называть его именно так.

— Как себя чувствуешь? — лыбится Словецкий.

— Лучше всех, — смеюсь я. Если честно, я подустала, ведь рожать мне было уже со дня на день. Даже сумка была готовая.

— Устала? Потерпи, малышка. Уже скоро.

— Терплю. Дочь твою. Варваршу!

Вещи мы перевезли к Марку в дом, а в моей квартире пока остались жить Леон с семьёй. Алаев согласился поработать преподавателем в моей школе, а Лика вернулась к обязанностям директора.

А в один из октябрьских вечеров, пока Марка ещё был на работе, а я страдала от скуки, вдруг поняла, что по ногам что-то бежит. Сохраняя спокойствие, я быстро навожу порядок, звоня в больницу своему доктору, которая говорит, чтобы я собиралась и ехала, а затем и Марку.

— Да, любимая? Как у вас дела?

— Всё хорошо, — рыскаю я в поисках новенького спортивного костюма. — У тебя как дела?

— Хорошо, скоро домой буду выезжать. Ты что-то хотела? Или тебе просто скучно? — последнюю неделю я сидела дома, и когда не готовилась к появлению малышки, скучала, доставая Словецкого.

— Я ничего не хотела, — наконец нахожу свой костюм. — А вот твоя дочь, кажется, захотела познакомиться с нами. Короче, меня надо везти в роддом. Ну или я сама могу.

— Дана, — вопит Словецкий. — Ты чего сразу не сказала? Я буду через двадцать минут. Ты как?

— Прекрасно Дана. Собирается ехать мучиться несколько часов к ряду. Будь осторожен, пожалуйста. Спешить некуда, это не так быстро всё происходит, как в фильмах показывают.

— Хорошо. Звони, если что, но я скоро буду.

Паникёр. Надо было родить спокойненько, и всё. Готовлю сумку, проверяю всё ли положила, а потом завариваю себе чай, выискивая в холодильнике торт. А что? Когда я ещё смогу?

Словецкий влетает в квартиру как раз в тот момент, когда я жую наивкуснейший в моей жизни малиновый торт, запивая травяным чаем.

— Ты как?

— Ща чай допью и поедем.

— Дана!

— Что Дана? Не тебе сейчас несколько часов выталкивать из себя варвара! Я должна быть сытая. Да и схватки пока слабые, нормуль, Марк Алексеевич. Тебе, может, тоже чаю? Ты какой-то взвинченный.

— У меня просто жена рожает! Чего уж там волноваться!

— Главное, что не ты!

Я спокойно дожёвываю кусок, показывая какие сумки необходимо взять. До роддома по пробкам едем около сорока минут, и Марк весь на изжоге. Я чувствую, как схватки становятся чуть чаще и сильнее.

— Малышка, скоро приедем, слышишь?

— Всё хорошо, — улыбаюсь, прикрывая глаза.

— Сильно больно?

— Нет.

В роддом Марк норовит меня тащить, но я иду сама. Меня уже встречает доктор.

— Дан, может, я с тобой?

— Нет, Словецкий, мы это уже обсуждали! Дай родить спокойно.

— Я люблю тебя.

— И я тебя.

Меня увозят, проводят осмотр, что-то делают, а я чувствую, как схватки становятся ещё сильнее, но терпимо.

— Давай, как я учила, дышим, — говорит доктор.

Да, я пару раз ходила на курсы.

Я надеялась родить по-быстрому, но к полуночи у меня ничего не получается. Я прилично измотана, а Словецкий весь на нервах за дверью, наяривает мне на телефон.

— Давай, давай, девочка, ещё чуть-чуть, уже немного осталось.

Из уголков глаз текут слёзы от боли, но я упрямо не кричу.

— Решила родиться в красивую дату. Вся в мать, — сквозь боль шиплю.

Прилагаю последние усилия и слышу плач. Выдыхаю и выдыхаюсь.

— Какая малышка, ты посмотри! — показывает мне плачущую дочь врач. И совсем она не варвар, а такая малышка.

Я плачу и смеюсь. Она такая красивая и такая крошечная.

— Рост 52 сантиметра, вес 2,800. Время 01:41. 14 октября.

— Всё по красоте решила сделать, моя хорошая, — смеюсь, понимая, что время и дата одинаковые, зеркальные и красивые.

После всех манипуляций меня переводят в палату. Я рассматриваю Аришку, понимая, что она — копия я. Ко мне пускают Марка. Он очень взволнован, и это так мило.

— Ты как?

— Лучше всех, — смеюсь я тихо. — Просто кто-то решил дожать до красивой даты и времени.

Словецкий аккуратно присаживается рядом, заглядывая.

— Она так похожа на тебя, — тихо шепчет, не отрывая глаз.

— Ты только не обижайся. Я потом тебе ещё сына рожу, он на тебя будет похож.

— Правда? Ещё родишь?

Киваю.

— Я счастлив, Дана. Абсолютно счастлив. Спасибо тебе, — тянется и целует в лоб, а я начинаю плакать от счастья и усталости, возможно, из-за гормонов. Марк тянется и целует в лоб мелкую, которая морщится и открывает глаза.

Я вручаю ему дочь, а сама утыкаюсь в его плечо, держась за его сильную руку.

— Устала? — гладит по волосам, чмокая в макушку.

— Угу. Есть немного. Ни о чём не жалею, — пускаю пару слёзок.

— Ну ты чего, малышка? Всё хорошо. Посмотри, какая она чудесная!

— Вижу, — теперь смеюсь. Кажется, гормоны ещё долго будут играть. — Это от счастья.

— Я люблю тебя, Дана.

— А как я тебя люблю, Словецкий.

Эпилог

— Арина, блин, утихомирься! — шыкаю на беспокойную дочь, сидящую в детском автокресле на соседнем сидении.

Словецкий был против, чтобы я сама садилась за руль, когда с дочерью, но я сказала, что как бы буду.

— А па ма ба, — лепечет Аришка, болтая ногами, видимо, мечтая потопать. В свои полтора года она уже чудесно с этим управлялась.

— И ма, и па скоро будет, и ба.

Что-то моей девочке не нравится, и она начинает плакать. С тяжёлым вздохом паркуюсь в первом возможном месте.

— Ну что, что такое? Зубки режутся и больно? Сейчас помажу.

Заглядываю в эти шикарные голубые омуты. Она уже сейчас всех сводила с ума ими, боюсь представить, что будет дальше.

Провожу все манипуляции и выхожу вместе с ней, чтобы немного успокоить. Даже не сразу понимаю, где останавливаюсь, но поднимая глаза на огромный цветочный магазин, вздрагиваю. Здесь был магазин родителей. А потом его отняли. Но сейчас здесь снова он. И название, как прежде "Королева". А вместо точек над "Е" просто линия. Я открываю и закрываю рот, ловя воздух. Вижу, что там идёт ремонт. Девочка я не стеснительная, поэтому подхожу, окликая строителей.

— Здравствуйте, парни. А не подскажете, кто хозяин?

— Здравствуйте, красавицы. Наш работодатель. Марк Словецкий.

— Спасибо, — шёпотом выдыхаю я.

Мне необходимо десять минут, чтобы прийти в себя. Даже Аришка притихла, видимо, чувствуя моё состояние. Когда понимаю, что могу адекватно вести машину, направляю её в сторону офиса Марка.

Мы с Ариной здесь бывали неоднократно, поэтому дочь, кажется, узнаёт куда мы идём и радуется.

— Галя, здравствуй! Можно? У него там никого?

— Здравствуйте, Даная Сергеевна. Привет, карапуз, — улыбается Галя, и Аришка дарит ей свою улыбку. — Нет, никого, проходите.

Марк с кем-то говорит по телефону, причём очень резко, но при виде нас быстро сворачивает разговор. Аришка улыбается пуще прежнего, и Марк сразу забирает её.

— Привет, моя хорошая. Привет, моя сладкая, — и этот мужчина только что рычал на кого-то в телефоне. Серьёзный соперник в бизнесе, безжалостный к конкурентам.