— Люба, можно тебя, — зову на отдельный разговор.

Мы отходим в сторонку.

— Люб, ты же тоже в фонде на базе университета участвуешь? Только в другом детском доме, да?

— Да. Ты хочешь, чтобы я в твоём занятия проводила?

— Если ты сможешь. Я даже платить могу.

— Дана, прекрати. Конечно, проведу.

— Я сейчас заеду туда, передам твои данные. Я буду переводить тебе деньги для детей. Сможешь закупаться?

— Конечно, Дан.

— Отлично, спасибо тебе большое! — обнимаю одногруппницу.

— У тебя что-то случилось, что ты так сбегаешь?

— Да.

— Поняла, надеюсь, всё будет хорошо.

— Я тоже надеюсь, Любаш.

Пожелав ребятам удачи, я быстро доезжаю до магазина, где набираю вкусняшек и подарков, а потом до детского дома.

Для начала общаюсь с Татьяной Павловной. Женщина искренне радуется за меня, благодарит, что я нашла замену м сетует, что детки всё же расстроятся.

— Я буду звонить по видео им, когда Любаша будет проводить занятия. А через пару месяцев вернусь.

— Конечно, Даночка.

— Я им подарки принесла. Сейчас проведу последнее занятие и сообщу.

— Хорошо, Даночка. Спасибо.

Ребятня бежит со всех ног обниматься.

— Дана, мы соскучились.

— А я как! — обнимаю эту гурьбу. — Так, сначала у нас занятие, а то станете колобками.

Мы проводим урок, который отличается от обычных. Смеёмся, бесимся, а в конце я всё же сообщаю ребятам новость.

— Мои хорошие. У меня для вас новость. Мне надо уехать на какое-то время. У меня будет тур, где я буду выступать. У вас занятия будет проводить другая девочка — Люба. Она очень хорошая, вам понравится.

— Ты нас бросаешь?

— Конечно, нет. Я приеду через пару месяцев, и мы с вами продолжим. Будем созваниваться по телефону, когда Люба будет приходить. А еще я вам сувениры привезу. Договорились? Только пообещайте, что будете вести себя хорошо.

— Обещаем, — с грустью произносит ребята.

И я готова сдохнуть в этот момент, потому что куча людей расстраивается из-за моего отъезда, я меняю кучу планов, но и оставаться я не могу.

Мы с ребятами ещё несколько часов едим сладости, бесимся, играем, а потом вдоволь наобнимавшись, я, наконец, еду к себе домой. Нахожу силы для этого.

Там меня ждут Артём с Викой и Тёмка. Ему я тоже купила подарок.

— Вау, такой, как я хотел, — активно радуется малыш. — Дана, спасибо!

Ребята молчат, не зная с чего начать. Я тоже молчу, пока Вика не начинает меня крепко обнимать.

Цепляюсь за неё, как утопающий за соломинку.

— Тихо, тихо, — гладит по волосам.

Я держу себя, потому что скоро все глаза выплачу.

— Ой, всё, — размахиваю руками, чтобы слёзы отступили.

— Ребята, я уезжаю.

— Чего? — недоумённо смотрит Артём. — Куда?

— С Леоном в тур. Не могу тут оставаться. Не могу продолжать жить, как жила, делая вид, что всё в порядке.

— А как же учёба, детский дом, клуб?

— Я всё решила. В детском доме будет вести одногруппница, в школе за главную Лика. Всё равно без Словецкого там ничего не решится. В университете проблем не будет.

— Вау. Быстро ты. Когда вернёшься?

— К лету точно вернусь. К диплому. Вы можете жить у меня, заодно за квартирой присмотрите.

— Спасибо, Вик. Мы к твоему приезду съедем.

— Воронова, иди в жопу, умоляю, — смеясь прошу я. — Тём, у меня просьба. Отвезёшь ключи Лике? Я ей карту отдала, она Марку это всё передаст потом.

— Хорошо, Дана. Когда самолёт?

— Ночью.

— Быстро ты.

— Да, если до его воспалённого мозга дойдёт вся суть происходящего, не рассказывайте обо мне ничего особо. Не хочу. Не знаю, как часто буду выходить на связь…

— Ты давай завязывай.

— Тём, ты уже не несёшь за меня ответственность, — смеюсь я.

— Я теперь всегда за тебя её чувствую. Плюс, ты мне вон как помогла, — обнимает Воронову.

— Я рада за вас, — искренне улыбаюсь, хоть и слабо.

Есть не хочу, пью кофе и съедаю Викин манник. После душа собираю вещи. Беру много всего разного, потому что не знаю, что может пригодиться. Вечер провожу в компании ребят и мелкого, который очень расстраивается, но обещает ждать меня. Когда приходит время выезжать, я крепко обнимаю ребят, успокаиваю плачущую Вику.

— Прекрати, я же не на всю жизнь. Всё, люблю вас.

Леон хмурится всю дорогу. Мы заезжаем к Людмиле Павловне.

— Давайте, ребятки, не подведите. Будьте гордостью страны, а ты и ВУЗа. Об учёбе не беспокойся.

Людмила Павловна крепко прижимает меня, и мы едем в аэропорт.

Еду с абсолютной пустотой внутри.

— Чего хмурый?

— Готовлюсь успокаивать твоё нытьё.

Усмехаюсь. Всё возможно. Но я с каждой секундой убеждалась, что это лучшее решение. Держусь на регистрации, пока идём до самолёта, когда садимся. Лишь когда взлетаем, я ухожу в туалет, где рыдаю белугой. Не могу взять себя в руки, кажется, целую вечность, но в какой-то момент слёзы заканчиваются.

Хотела ли я, чтобы Марк догнал, остановил меня, прижал? Нет. Не после Николь. Я хотела, чтобы всех этих последних дней просто не было. Я не ждала его ни при регистрации, ни при посадке. Было больно. Очень больно. Хотелось выйти из самолёта, пока он летит и рассыпаться на миллион частиц. Больно осознавать, что он больше не часть моей жизни. Что мы больше не будем вместе. Что он не прижимёт меня и не поцелует.

Останавливаю себя. Дана, так нельзя. Ты жила до него, проживёшь и после. А та Дана, которая была с ним как раз и разбилась на картинге, застрелилась в тире и даже не села в самолёт. Только это больше не я.

Леон понимающе смотрит, целует в волосы и крепко обнимает, поддерживая. Давая понять, что я сейчас не одна. И это было очень важно для меня. Мне чуть лучше, а Алаев решает меня отвлечь по максимуму.

— Я тебя кое с кем познакомлю, — обещает Леон, открывая фото женщины с маленькой девочкой, которая была смутной копией Леона. — Это моя жена и дочь.

— Что? — взвизгиваю я. — И ты молчал?

— Не ори. Так вышло. Познакомлю как раз. Они во Франции живут.

— Обалдеть. Вы прям расписаны?

— Да.

— Обалдеть. Вот ты жучара!

Перелёт проходит спокойно, а все личные переживания я смыла в туалете. Смотрю в иллюминатор, раздумывая о том, как быстро в жизни всё меняется. Ещё неделю назад я и подумать не могла, что брошу всё и улечу в тур. А сейчас не представляю, как могла бы там остаться.

23

В аэропорту Франции нас встречает жена Леона с дочкой. Трёхлетняя девчушка вырывается и бежит к Алаеву.

— Папа!

— Эмилечка, — подхватывает дочь.

— Я соскучилась. Quel genre de tante est-ce? (Что это за тётя?) — резко переключается на французский.

— Это моя подруга, Эмилия. Говори при ней по-русски, ma chérie (моя конфетка).

В это время к нам подходит шикарная девушка. Тёмно-каштановое каре, серо-голубые глаза, чуть пухлые губы, которые красиво сужались к краям. Кожа была смуглой, а ростом девушка была примерно как я, а это добрых метр семьдесят, а фигура была очень красивой. В ней всё как-то было очень гармонично.

— Привет, Леон, — целует в щёку, стоя на цыпочках. — Здравствуйте, Дана. Леон много про вас рассказывал.

— Наверное, ничего хорошего, — знаю я этого языкастого.

— Да нет, почему же, — смеётся девушка. У неё очень красивый грудной тембр голоса.

— Моя жена — Анжела, — крепко прижимает её к себе.

Такого Леона я ещё не видела. Он сразу превратился в мягкого котика.

— Очень приятно. Надеюсь, я не помешаю.

— Нет, конечно. Я рада познакомиться хоть с кем-то из окружения Леона.

— Только давай на ты.

— Хорошо.

— А я Эмилия.

— Какая ты красивая, — улыбаюсь, трогая девочку за косичку.

— Ты тоже.

— Так, ну всё, поехали домой.

Леон садится за руль после недолгих споров с Анжелой. Эмилия всю дорогу рассматривает меня, а Анжела попутно проводит экскурсию. Через двадцать минут мы подъезжаем к милому крупному дому.

— Какой милый у вас дом!