— За такой твой взгляд я готова всё отдать, — честно признаюсь, подплывая к бортику.
Марк садится на корточки, пока я тянусь к нему на вытянутых руках. Словецкий ничего не отвечает, начиная целовать меня, придерживая за талию, чтоб я не свалилась обратно. Но в какой-то момент я тяну его с собой в бассейн, быстро уплывая. Правда, Марк, оказывается быстрее. Хватает меня за лодыжку, подтягивая к себе, а потом выныривает вместе со мной.
— Сумасшедшая девчонка, — шепчет он в ухо и снова тянется к губам.
Поцелуй мокрый, влажный, крышесносный.
— Люблю тебя, — в перерыве между короткими поцелуями говорит Марк. — Обожаю, — снова чмокает.
— Жить не могу, — и снова целует. Я была на грани от обычных поцелуев. — И не хочу.
— И я тебя люблю, — тихо говорю, глядя прямо в глаза.
Марк вытаскивает меня из воды, и с нас бегут ручьи воды.
— Блин, я ведь одежду не брала с собой.
— Пошли покажу, — хитро улыбается Марк, неся меня на руках.
— Я сама могу.
— Но хочу я.
Марк приносит меня в комнату с огромной двуспальной кроватью, белым ковром с длинным ворсом, о котором я давно мечтала, но всё руки никак не доходили купить. Из комнаты ведёт ещё одна дверь в гардеробную с кучей шкафов и женских вещей.
— Словецкий, если это вещи твоей любовницы, то я это носить не буду, — морщу нос, а Марк ставит меня.
— Это твои вещи. Мой секретарь заказала. Она же видела тебя. А Галя очень внимательный и ценный сотрудник.
— Ты серьёзно? — я даже дар речи теряю, пока осматриваю комнату. В глазах снова появляются непрошенные слёзы.
— Малыш, ты чего? Не нравится? Так новое купим.
— Нравится, конечно, — шмыгнув носом, утыкаюсь в его грудь. — Просто обо мне никто давно не заботился.
— Я теперь буду всегда. Не всё мне под силу, конечно. Твоя работа, например.
— Я скоро уйду из клуба. Как учёбу закончу, и девочек подготовлю.
— Я буду рад. Не могу спокойно жить, зная, что эти уроды таращатся на тебя, хоть и делаешь ты всё охуенно.
Смеюсь с его комментария, и чувствую, что замёрзла.
— Давай сейчас я переоденусь, и мы пойдём смотреть кино.
— Давай, — согласно кивает мужчина. — Вечером у нас ужин будет.
— И я надену на него самое короткое платье и самое красивое бельё, — шепчу на ухо Словецкому, едва касаясь уха. — А закончим в джакузи.
— Мы сейчас никуда не пойдём, — низко сообщает мне Словецкий, на что я отрываюсь от него и иду выбирать одежду.
— Передай Гале спасибо. Одежда крутая, выбрана со вкусом.
Быстро переодеваюсь в найденный домашний костюм, пока Марк в комнате тоже надевает сухую одежду, я приземляюсь на ковёр. Ложусь, чувствуя какой он мягкий.
— Давно себе такой хотела.
— Теперь он у тебя есть, — смеётся Словецкий. Он со мной вообще всегда весёлый.
— Вообще-то это у тебя он есть.
— У нас. Он есть у нас. Я предупредил охрану, дам тебе ключи, на всякий случай, чтобы ты всегда сюда могла приехать. И очень прошу тебя, слёзы не лей.
— Так и быть, — всё же шмыгаю носом, а Марк снова поднимает меня и тащит вниз. Вообще, мне несвойственно рыдать, но в последнее время я нет-нет, да и да. С этим Словецким у меня всё по-другому. И я с ним другая.
В кинотеатре он включает всю технику, уточняя какой фильм мы будем смотреть.
— Ужасы, конечно.
— Да ну, Дан, я потом не усну.
— Дурак.
На самом деле ужастик был страшный, но мы со Словецким постоянно его постоянно комментировали, дико ухохатываясь с этого. В один из страшных моментов я схватила Марка за ногу, на что он смешно вздрогнул, сдерживаясь от крика. А в конце фильма Словецкий нависал надо мной, спускаясь поцелуями по шее.
— Марк, это на вечер, — томно шепчу, кладя руку на его шею.
— Десерт? Чтобы аппетит не испортить?
— Именно.
— Тогда пойдём машину водить, — резко отрывается от меня Марк, и я с сожалением вздыхаю.
Словецкий вывозит нас на большое поле, и мы меняемся местами.
— Покажи для начала, что умеешь.
Я вспоминаю всё, чему училась, и аккуратно пробую. Ездим по квадрату, затем по кругу, потом Марк просит выполнить манёвры.
— Дан, ты очень напряжена. Нужно получать удовольствие, расслабься, у тебя всё хорошо получается.
— Правда?
— Правда.
Я делаю пару глубоких вдохов и выдохов, продолжая вести машину.
— Малышка, у тебя всё хорошо получается, думаю, ты просто волнуешься. Ответь на пару вопросов.
Словецкий задаёт мне базовые вопросы, и я легко на них отвечаю.
— Ну ведь всё прекрасно, девочка моя. Ты просто боишься.
— С тобой не страшно, — признаюсь мужчине. — С тобой вообще ничего не страшно. Офигенное чувство.
— Я рад, — смеётся Марк, пересаживая меня на себя в позе наездницы. — А мне с тобой просто жить хочется.
Крепко обнимаю Словецкого.
— Не думала, что когда-то стану такой романтичной дурой.
— Моя любимая дура, — целует Марк в волосы, пока я ещё крепче жмусь к нему. — Сколько с тобой хотели познакомиться? Скажешь теперь?
— Я, правда, не знаю. Спроси у Макса, к нему же все шли с этим. Он мне не говорил даже. Только о тебе.
— Интересно, а сейчас хотят?
— Не интересно, — качаю головой.
— Совсем?
— Абсолютно плевать.
— Даже в целях поднятия самооценки? — не глядя, вижу его лицо по одному только тону.
— Словецкий, для этого мне достаточно одного твоего взгляда на меня, — отрываюсь я наконец-то, беру его лицо в руки. — Завязывай.
— Просто интересуюсь. Расскажи о родителях.
— Они были невероятными. Знаешь, они оба всегда были мне, как друзья. Мы устраивали дискотеки, незабываемые праздники друг другу, всегда ценили и уважали друг друга. У них был свой бизнес — цветочный магазин. Что-то они заказывали, а что-то мама выращивала сама, — стараюсь держаться, хоть слёзы подбираются.
— Ты поэтому так любишь цветы?
— Да. Мама с такой любовью к ним относилась. Делала такие невероятные букеты.
— А что с магазином стало?
— Давай в другой раз, — всё, на сегодня лимит исчерпан. — Мне просто тяжело говорить об этом.
— Ладно, — гладит успокаивающе меня мужчина своими горячими руками. — Домой ты везёшь.
— Не боишься не доехать?
— Главное, с тобой, — весело ему.
Мы достаточно быстро доезжаем, пока Марк курсирует меня. С ним на самом деле легко и спокойно. День летит с невероятной скоростью, а я не хочу его отпускать, потому что рядом с ним. По возвращению домой я поднимаюсь наверх, чтобы навести красоту. Надеваю обещанный комплект белья и свободное платье.
Когда спускаюсь, Марк уже ждёт меня за столом. Глаза бегают от блюда к блюду, и я понимаю, как голодна.
— Вау, Нина Фёдоровна, это шикарно.
— Спасибо, — смущается женщина.
— А поужинайте с нами! — предлагаю я. — Марк, ты же не против?
— Конечно, нет.
— Ну что вы, не хочу вам мешать.
— Вы не будете мешать. Поболтаем, расскажете об ужасных привычках Марка, — смеюсь, лукаво глядя на мужчину.
— Это бесполезно, Нина Фёдоровна. Лучше не спорить, — Марк говорит это с таким видом, словно преисполнился в своём познании.
— Ладно, уговорили.
Ужин проходит также легко и беззаботно. Нина Фёдоровна оказывается интересной женщиной, которая веселит нас. К концу ужина я незаметно под столом веду ногой вдоль ног Словецкого к заметно проявившимуся бугру. Лицо Марка ни на секунду не меняется. Лишь в глазах играют чертята. Прячу улыбку за волосами, ещё сильнее распаляя мужчину, чувствуя, как у самой уже стало влажно в трусиках.
— Спасибо большое за ужин, Нина Фёдоровна.
— Вам спасибо за приглашение!
Марк тянет меня за руку на второй этаж.
— Милый, куда ты так спешишь? — недоумеваю.
— Сейчас узнаешь.
Марк закрывает дверь, прижимая меня к ней. Руки держит на талии, случайно надавливая на оставленные прошлой ночью синяки. Тихо шиплю.
— Что такое?
— Всё отлично. Просто одежды много.
Марк несёт меня на кровать, кладя на мягкие холодные простыни, стягивая платье. Вижу, как горят его глаза, устремлённые на меня.