— Не положено, Дана, — всё же улыбается парень. — Хочу ещё поработать на Словецкого.

— Приму весь удар на себя, — смеюсь я.

Вспоминаю, как Словецкий отреагировал, когда узнал, что моё полное имя.

— Даная? Серьёзно?

— А что тебя так удивляет?

— Просто имя редкое.

— Мама была очень творческой личностью. И меня такой родила. Имя тоже выбирала соответствующее.

— Очень красивое, на самом деле, и не обычное. Тебе подходит. Оно как будто звучит так же пластично, как ты двигаешься, — пытается объяснить Марк, на что я смеюсь.

— Марк Алексеевич ещё в офисе. Просил отвезти тебя туда, — всё-таки когда мы были без Марка, Артём общался без официоза.

— Отлично, посмотрим его рабочее место, его секретаршу, — смеюсь я.

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Это хорошо.

8

Мы останавливаемся у огромного здания компании Марка. Здесь всё супер элитно и дорого, что даже дышать страшно, но Артём меня сопровождает. Едем в стеклянном лифте до тринадцатого этажа.

— Галя, привет, — обаятельно улыбается Артём секретарше. Он вообще парень харизматичный, что очень подкупало в общении. Думаю, это часть его работы. Не быть тупым дуболомом, а быть на шаг впереди любой ситуации. — Марк Алексеевич у себя?

Галей оказалась девушка лет тридцати пяти с приятной, но обычной внешностью и сдержанным внешним видом, а не милая юная блондинка с вывалиющейся грудью и ногами от ушей, как я представляла.

— Привет, Артём. У себя. Передать?

— Да не надо.

Артём пропускает меня в кабинет, где Марк говорит с кем-то по телефону.

— Я ещё раз тебе говорю: если ты не можешь обеспечить мне качественную работу, я просто уберу тебя с этой должности. Это ты отвечаешь за безопасность, почему я должен рисковать людьми? Я всё сказал, если экспертиза покажет, что ты налажал, можешь приходить сразу с заявлением!

Он был очень серьёзен и зол. Таким я его ещё не видела. Поднимает глаза на меня, и в его душе полностью меняются мотивы. Улыбка расцветает, глаза наполняются нежностью.

— Спасибо, Артём. Можешь идти.

Парень удаляется, а Марк уже идёт ко мне.

— Я тебя таким серьёзным не видела, — улыбаюсь, падая в объятия.

— Тебе и не надо, — смеётся и целует.

— Шикарный офис, — осматриваю его кабинет и отмечаю, что здесь тоже всё со вкусом и лаконично.

— Угу, — кажется, он не особо меня слушает, пока несёт до огромного дубового стола из тёмного дерева. Я привычно обхватываю его торс ногами. — А посмотри какой у меня стол.

Марк приземляет меня, целуя в шею. Оттягивает свободный ворот платья, спускается губами ниже, а второй рукой сжимает грудь, на что я судорожно выдыхаю.

— Марк, а если кто-то зайдёт?

— Сюда никто не заходит без разрешения, кроме Артёма и, теперь, тебя. Но у нас другая проблема. У меня нет презервативов на работе.

— Все использовал? — удивлённо хлопаю ресницами.

— Ты дурочка, — сначала тоже удивляется, а потом смеётся Марк. — Их вообще нет никогда здесь.

— Ладно, тогда это мне на руку. Вдруг ты захочешь на кого-то накинуться, а резинки нет, — снова довожу Словецкого.

— Сейчас несмотря на её отсутствие, я сорвусь на тебя, малышка, — посасывает кожу шеи, мастерски орудуя руками под платьем.

— Я же совсем забыла тебе сказать, — тихо шепчу ему на ушко. — Я сходила в больницу и мне выписали противозачаточные, которые уже работают.

Кажется, это действует как спусковой крючок, который больше не оставляет никаких преград. Одежда таковой давно не является в наших отношениях. Марк приникает к губам, параллельно входя в меня. Стонать приходится ему в губы, в шею, в его ладонь, которой он закрывает мне рот. Чувствовать его без барьеров мне нравится гораздо больше, а мысль о том, что нас могут увидеть в любой момент подогревала желание. Нас хватило ненадолго в этом пламени. Марк кончает в меня, уткнувшись лбом в плечо, пока я уже пытаюсь отдышаться.

— Моя девочка.

— Ты меня для этого сюда забрал?

— Да, каждый день, пока работаю, представляю, как раскладываю тебя на этом столе, — прямо в ухо говорит Марк. — Поехали пообедаем, заодно расскажешь все новости.

— Поехали. Только потом мне в клуб.

— Помню, милая, помню, — Словецкий не особо доволен, что я много времени обитаю в клубе.

Мы с Марком под изучающие взгляды его подчинённых доезжаем на первый этаж в стеклянном лифте, держась за руки. Также выходим, болтая о чем-то незначительном и смеясь, и я вижу изучающие и даже изумлённые взгляды. В какой-то момент радуюсь, что всё же накрасилась и надела красивое платье. Безусловно, моя самооценка бы не пострадала, но сейчас хотелось соответствовать Марку.

Словецкий постоянно радовал меня. Он мне постоянно таскал цветы, хоть я и говорила, что скоро их во всех цветочных не останется. Марк купил мне дорогие золотые серёжки с бриллиантами, которые я сначала ни в какую не хотела брать, а теперь носить. Как-то один раз он начал разговор о том, что не мешало бы меньше работать, но я сразу пресекла его.

— Они смотрят на нас, будто мы динозавры.

— Пускай смотрят. Им не привычно меня видеть с девушкой.

— То есть для них я — экспонат, как и для тебя?

— Ты для всех неизученный артефакт, — смеётся Марк.

Едем мы недолго, и в этот момент мне звонит моя подруга.

— Привет, Викусь. Как дела?

— Привет. Живём, — грустно отвечает.

— Как мой жених поживает? — на этих словах Марк поворачивается, выгибая бровь.

— Тёмка по маленьку. Вот недавно спрашивал, когда ты в гости придёшь.

— Давай как-нибудь погуляем? — предлагаю я.

— Я бы с удовольствием, но Боря…

— Как у вас?

— Месяц уже спокойно. Но ты же знаешь, что это не показатель.

— Я, если что, всегда на связи, Викусь.

— Прости, что так выходит.

— Да брось, я всё понимаю.

— Я постараюсь как-нибудь выбраться.

— Я любой день освобожу.

— Люблю тебя, Данюш.

— И я тебя люблю. Тёмку поцелуй от меня.

Кладу трубку, утыкаясь в одну точку. Вика — моя единственная подруга, с которой мы со школьной скамьи вместе.

— Твоя подруга? — любопытство Марка берёт верх.

— Да.

— А Тёма?

— Сын.

— Не хочешь говорить?

— Да нет, просто… — тяжело вздыхаю, но решаю объяснить ситуацию. — Она замужем. Боря — тиран домашний. И он очень яро настроен против меня, потому что по его мнению я — шлюха и проститутка.

Лицо Словецкого каменеет моментально, а взглядом можно поджечь.

— Зачем она живёт с ним?

— Боится. Он в полиции работает. Найдёт хоть где.

Марк молча обрабатывает информацию, но ничего не говорит.

В ресторане я заказываю чай и пиццу.

— Неужели я наконец увижу, что ты нормально питаешься? — шокированно спрашивает Словецкий.

— Исторический момент, — смеюсь я, привлекая к нам внимание.

— Давай, рассказывай, малышка.

Марк с интересом и удивлением слушает историю про детский дом.

— Понимаешь, они там вообще никому не нужны. Там воспитатели работают, потому что должны. Это очень сложно отдаваться вот так без остатка, и они считают, что в этом нет необходимости, ведь спасибо никто не скажет. Но она есть, Марк! Ведь на их плечах такая ответственность — помочь этим деткам добиться в жизни чего-то. Просто стать примером, ведь другого у них нет. Это нелегко. И меня ждёт нелёгкий путь.

— Ты — большая молодец, — шокированно произносит Словецкий. — Правда, ты не перестаёшь меня удивлять, Дана.

— Я люблю удивлять, помнишь? — я снова включаю несерьёзную дурочку.

— Помню, — отпивая кофе, смеётся Марк. — Ты ведь, наверное, с самого начала думала, что я несерьёзно настроен по отношению к тебе? И сейчас, наверное, думаешь, что я, как и многие, считаю тебя легкомысленной?. Только это не так. Я только представить могу, какой глубокий в тебе внутренний мир.

Марк откровенничает, а я почему-то не могу сдержать слёз. Сначала пытаюсь держать глаза широко распахнутыми, а потом всё же часто моргаю, чтобы они перестали течь.