— Успокойся. — Шепнул он мне на ухо, задев шею горячим дыханием. Такая близость заставляла нервничать ещё сильнее.

— Стася, послушай, ты всё узнаешь. Но сейчас я не могу этого сделать. Это не моя обязанность. — Мужчина говорил вкрадчиво и размеренно, приятный голос у него всё-таки. Прям до мурашек.

— Смотри. — Щелчок пальцев: наша одежда покрывается красивыми золотыми искрами и высыхает.

— Теперь тебе не холодно, Стася? — Мужчина продолжает говорить мне всё это на ухо.

Шея и уши всегда были моими слабыми местами. Мимолётное касание мужских губ, и меня словно бьёт током от ушей до пяток. Он держит ещё крепче, но при этом бережно, от его тела жар идёт даже через рубашку. Мне было не холодно, мне было жарко. Взрослая вроде, а трясёт, как при первой встрече с мужем. Хотя меня даже при встрече с Кириллом так не вело.

— Станислава… — Хриплый голос и поцелуй в шею резко вырвали из болезненных воспоминаний. Место поцелуя горело, щеки тоже ощутимо. Этот мужчина меня пугал.

— Ну зачем? — Голос у меня получился какой-то жалкий, прям на грани слышимости. Меня наконец-то развернули к себе лицом.

— Тебе же понравилось. Скажешь нет? — Спрашивает этот странный тип, и в тоже время прижимая меня к себе. Первый раз я почувствовала его запах. Казалось бы спала с ним всю ночь и ни разу ничего не почувствовала. А сейчас аромат мужчины цеплял меня:

слегка терпкий, похожий на аромат лёгкого дорого вина, смешанного с апельсинами и корицей. Он пах глинтвейном, моим любимым напитком. С ним у меня всегда ассоциировалась забота и тепло. Это странно, что мужчина, несколько раз конкретно пытающийся меня утопить, пах моим любимым напитком. Мы стояли обнявшись, я даже не заметила, что всё ещё прижимаюсь к нему.

— Ты можешь одеться, я всё высушил. — Сказал он слегка отстранившись, забрав то тепло и аромат, к которому меня тянуло секунду назад.

— Хорошо.

Оделась я быстро, на улице похолодало и тёплый свитер с шубкой оказались очень кстати. Но было одно но.

— Только носки я потеряла, там где вас нашла. — Сказала я мужчине, который заплетал свои чёрные волосы в косу.

Он демонстративно закатил глаза.

— Зачем ты меня вообще спасать полезла? — Спросил, а сам достал из сумки шерстяные носки на несколько размеров больше моей ноги.

Но делать нечего, взяла молча и принялась одевать. Пока обувалась, думала, а действительно зачем?

— Просто так потянуло…

— Ты прям истинная Яга, те всегда делают по наитию, только им известному.

— Хватит так меня называть.

— Как?

— Яга.

— Ты из их рода, Стася.

— Не знаю из какого я там рода, но от вас звучит как ругательство.

Мужчина усмехнулся.

— Не исключено…

Я замолчала, обулась и пошла вперёд. Герман нагнал меня почти сразу.

— Не злись, яблочко будешь?

Я покосилась на мужчину, надо же, изобразил подобие вежливости. Брать у него больше ничего не хотелось, но желудок думал иначе, о чем и сообщил громкими рычащими звуками. Я просто кивнула и, получив красивое ярко-алое яблоко, съела его почти сразу.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Вскоре мы наконец-то вышли из леса прямо в чистое заснеженное поле.

— Смотри, а нас уже ждут.

И нас действительно ждали. Сани, ну знаете, такие деревянные большие сани, в которые лошадей запрягают. После всех странных приключений сегодня я не удивилась, просто приняла как должное. От транспорта к нам шёл мужчина, высокий, лет тридцати, с белыми длинными волосами. Я не знала, что такие бывают. Одет он был, правда, в отличие от моего спутника, полностью в тёплые вещи. Ещё один намек, что спасённый мной человек явно необычный.

— Герман, я думал ты будешь один.

Черты лица собеседника были неприятными. Худой, с острыми скулами, прямым тонким носом, глубоко посаженные голубые глаза. Кому-то он, возможно бы понравился, но во мне вызывал стойкое отторжение. И когда мы с ним встретились взглядами, я поняла, что это взаимно. Мужчина прям скривился, уголки губ поползли вниз.

— Ещё и с Ягой связался.

И сказано это было так, как-будто я какое-то второсортное недоразумение.

— Герман, а я смотрю, у вас друзья под стать, такие же хамоватые.

— Ну что вы, Стася. Юрай так шутит, правда? — Что-то в голосе моего сопровождающего заставило белобрысого выдавить из себя «извините» и быстренько сесть в сани на место для погонщика.

— Сейчас нас довезут до школы, не переживай, Я… Стася.

Заметила, что собеседник снова попытался назвать меня Ягой, но не стала делать замечание.

— Пойдём. — Он потянул меня за руку и усадил себе на колени. На попытку слезть отреагировал простым объяснением, что ехать будем быстро и надёжнее сидеть у него на коленях, чем отбить себе что-то.

Сильно сопротивляться не стала. Уже хотелось поскорее оказаться в теплом помещении и выпить чаю, а потом получить объяснения и поехать домой. Эта мысль грела душу. И я уже всём сердцем ждала, когда этот сумасшедший день наконец закончится.

Я уснула. Очень редко в жизни мне удается расслабиться, ещё реже почувствовать, что я в безопасности. Но в объятиях конкретного зеленоглазого красавца я просто растаяла и довольно крепко уснула. Настолько крепко, что даже не почувствовала то, что меня взяли на руки и перенесли. Хотя обычно я просыпаюсь от малейшего шума.

Очнувшись на диване в каком-то кабинете, я была очень удивлена. Немного поморгав и поняв, что я все-таки жива и цела, я осмотрелась. Сразу в глаза бросилось то, что ни обуви, ни свитера на мне нет. Майка, лосины, чужие носки и очень милый розовый плед. Меховой розовый плед! Больше похожий на шкуру животного. Грех жаловаться, в этом недоразумении мне, конечно, было тепло. Это я почувствовала сразу, как села и моё одеяло с меня сползло. В кабинете было прохладно, поэтому я быстро закуталась назад.

Диван, на котором возлежала моя скромная персона, находился слева от большой массивной дубовой двери. Справа от входа было огромное окно, за ним деревянный балкон, который был больше похож на гроб Белоснежки. В том смысле, что весь из красивого стекла, которое держат массивные деревянные балки. А то, что я поначалу приняла за окно, при ближайшем рассмотрении оказалось дверью. Красивой витражной дверью.

В остальном в кабинете было скромно. Рельеф стен был сделан под имитацию дуба. Массивный дубовый темно-коричневый стол стоял в двух метрах от выхода на балкон. К столу было придвинуто кресло в викторианском стиле. Мягкая часть, спинка и сидение было выполнено из зелёного бархата, как и подлокотники, а вот ножки и всё остальные части были стилизованны под золото. На массивном столе стоял красивый светящийся шар, который переливался разными цветами.

Интересно, что это за гаджет. Чтобы это узнать, я уже даже руки протянула.

— Вам не говорили, что брать чужое без спроса нехорошо,

маленькая Яга?

Я вздрогнула, рука замерла на половине пути к своей заветной добыче. Бархатный голос поднял толпу мурашек где-то в районе солнечного сплетения и пустил её к ногам, как удар тока. Проще я не могу объяснить реакцию на этого несносного мужчину. Я запуталась в своих же ногах и просто начала падать носом вперёд. Прямо на дорогой стол. А лицо моё грозило встретиться с тем самым шаром.

За несколько секунд до позорного приземления мои бёдра крепко сжали мужские руки. А я оказалась в недвусмысленной позе, опираясь руками на стол, прижатая попой к мужчине. Мы замерли, бёдра обжигало от мужских прикосновений. И, конечно, в этот самый момент в кабинет вошло новое действующие лицо.

— Герман Г…

В дверях замерла девочка лет 20 со светлыми длинными волосами оценила картину. Её лицо, выражающее удивление, покраснело. Она спрятала его в ладошках и, бросив «извините», выбежала прочь из кабинета.

Всё это время Герман за моей спиной был напряжён, даже руки сжал сильнее. Когда за девочкой закрылась дверь, он отстранился.