— Хорошо, молодец! — похвалил Фархата Хаматов и посмотрел на часы. — До открытия еще сорок минут. Не уходи далеко, — он повернулся к Азамату и Кате. — Катюша, привет!
— Здравствуйте, — безразлично ответила она.
— Так, Азамат Тахирович, берите Екатерину и езжайте на «Тукая». Нужно тепло встретить туриста, чтобы за эти сорок минут у него сложились как можно более приятные впечатления о Федерации. Затем доставьте его сюда. Я хочу представить его общественности.
— Тепло встретить — это мы всегда рады, — по-дружески рассмеялся его товарищ. — Но мы не успеем привести его в порядок.
— Не нужно. Он должен выглядеть естественно, лоск и глянец наведем потом, перед конференцией.
— Ярар! Катюша?
— Уже связываюсь с водителем, Азамат Тахирович, — она потянула воротник своего пиджака, где у нее находился микрофон внутренней радиосвязи.
Когда они ушли в сторону паркинга, Марат повернулся к Фархату и сказал:
— Версия туриста красивая, то, что нам нужно, прокатит для прессы. Но лично мне она не нравится. Мне кажется, в ней вранья половина, и нам нужно понять, какая именно. Да еще эта записка — какая-то она странная для простого прощального письма, согласен?
— Так точно, Марат Рустемович. Записка у нас тоже вызвала интерес. Вы знаете, у нас огромный опыт, поэтому очевидно, что это шифр.
— И? Расшифровать вышло?
— Никак нет. Мы установили название композиции, группы, проверили тексты всех доступных нам на данный момент произведений, но не нашли ничего конкретного.
— Твоя версия, почему?
— Я думаю, что этот шифр не связан ни с какими привычным нам языками шифровки и его ключом являются локальные знания, которыми может обладать узкий круг лиц. Если говорить проще, это может быть личная информация, связанная с какими-то личными историями из жизни, о которых невозможно догадаться логическим путем.
— Смолов может обладать этой информацией?
— Думаю, да. В момент допроса он заметно нервничал. Если бы он говорил правду и действительно не понимал, о чем идет речь, его поведение было бы совершенно другим.
— Ясно. Значит, слушай, как мы с ним поступим…
Глава 10
День Единства
Путешествие показалось Смолову прикосновением к чему-то фантастическому. Он и в мирное-то время никогда в жизни не ездил в «майбахах» и не летал на «бизнес-джетах». А с учетом того, что за последние двадцать лет Павел в принципе ездил разве что на дрезинах и в кузовах военных «Уралов», он настолько наслаждался комфортом, что даже забыл о том, что у пути есть конечная точка назначения.
Кроме того, всю дорогу Смолов упивался и визуальным удовольствием: он не мог оторвать глаз от прекрасной Екатерины Упрямовой, которая за эти полчаса покорила его не только своей необычной внешностью и завораживающим взглядом, но и невероятной харизмой и легкостью в общении. Когда Азамат Тахирович рассказывал про какие-то интересные события в Федерации из прошлого, периодически Катя широко распахивала глаза, словно загоралась эмоциями, и перебивала старика, уточняя какие-то яркие для нее детали. Она делала это настолько открыто, словно они знакомы с Павлом не один десяток лет и просто давно не виделись.
Смолов искренне надеялся, что этот Азамат не какой-то ее пожилой «папик». Слишком уж он тепло и нежно к ней относился, да и вообще странно, что он таскает секретаршу везде с собой, даже на короткую встречу. Павел уже испытывал к этому старику легкую ревность.
Микроавтобус остановился. Павел впервые посмотрел в окно и увидел, что они снова стоят на подземной парковке. Правда, в отличие от «Тукая», эта парковка была значительно больше, примерно машин на пятьдесят, и чем-то напоминала классический просторный подземный паркинг ЖК.
— Вот и приехали! — радостно сообщил Азамат. — Павел, добро пожаловать на самую прекрасную станцию Федерации, в столицу этого объединения, «Кремлевскую»! — он открыл заднюю дверь и вылез первым.
— А я ее знаю, видел ее в мирное время, — Павел вылез следом и тут же подал руку Кате.
— Так ты уже бывал в Казани раньше и ничего об этом не рассказал? — девушка уже спокойно обращалась к нему на «ты».
— Да, Павел, как-то не хорошо! — рассмеялся Азамат Тахирович. — Мы вам все рассказывали, рассказывали, а вы, оказывается, местный?
Теперь они рассмеялись вместе:
— Да нет уж! — пояснил Павел. — Я еще в школе учился, когда нас возили на экскурсию. Так что я почти ничего не помню, кроме Кремля и его станции. Это же тут на потолке множество красивых рисунков?
— Да-да, и еще башни мечети Кул-Шариф! — с гордостью ответил Азамат.
— Ах, точно, вот как она у вас называется.
— Не забывайте! Такие вещи нужно знать! Мы чтим свои традиции и культуру и бережно храним все строения на территории Казанского Кремля! Ладно, пойдемте, церемония открытия начнется с минуты на минуту, наверняка ждут только нас!
Павел уже начал отходить от авто, как вдруг вспомнил:
— Я же у вас там посох оставил!
— Да ладно вам, — успокоил Азамат. — Он вам пока только мешать будет, оставьте в машине, никуда не денется. Вам уже выделили комнату на гостевом уровне правительственного бункера. Я попрошу водителя отвезти туда.
Павел пожал плечами. В принципе, так действительно удобнее.
Они быстрым шагом прошли через забитый паркинг. По большей части он был заставлен черными броневиками, внедорожниками с красными элементами и фургонами без окон с гербами Федерации. Однако уже у самых дверей внимание привлек роскошный британский внедорожник красного цвета с черной крышей. Он не имел никакой брони, по крайней мере внешне, и выглядел так, будто только что выехал из автосалона.
— Ого! — удивился Смолов.
— Нравится? — спросила Катя.
— Еще бы. Как он тут оказался, среди этих обшитых танков? — он придержал ей дверь.
— Это машина Хаматова. В основном катается под землей, от бункера до «Кремлевской». Клевая тачка!
— Тебе же вроде не нравится пафос? — негромко, чтобы не услышал Азамат, спросил Павел.
— Пафос нет, но машинки мне нравятся, особенно такие.
Общение прервала подбежавшая к группе девушка татарской внешности в строгом костюме.
— Наконец-то вы подошли, Азамат Тахирович! — протараторила она, слегка картавя. В руках она держала планшет, а на голове у нее были наушники с длинным микрофоном. Судя по всему, она была одной из ответственных за организацию мероприятия. — Вы задерживаете речь президента! — девушка произнесла это крайне возмущенным тоном. — Мы все ждем только вас и нашего Уважаемого Гостя! — на этих словах она повернулась к Павлу.
— Ох, задерживать президента нехорошо! — тут же согласился Азамат. — Пойдемте скорее!
— Да, вы проходите на сцену на свое место. Я сопровожу вас. Екатерина сможет проводить, эм… — она посмотрела в планшет. — Павла Александровича за кулисы. Марат Рустемович распорядился, чтобы Павел вышел на сцену после того, как его объявят.
— Да, конечно! — ответил Азамат. — Катюша, яхшылык бул! [сноска: на татарском: Катюша, будь добра!]
— Хорошо, бул!
— Азамат Тахирович, пойдемте быстрее, пожалуйста! — организатор начала чуть ли не толкать старика прямо по коридору.
— Бул, бул… Булл-щит! — неожиданно буркнула Катя, когда они остались вдвоем. Такая реакция очень удивила.
— Что с тобой?
— Не люблю, когда ко мне обращаются на татарском, и он прекрасно это знает.
— Это довольно странно, я думал, ты хорошо все понимаешь.
— Понимаю, просто… ай, ладно, — она махнула рукой. — Как-нибудь потом расскажу. Пойдем, покажу тебе, где кулисы.
Девушка как бы невзначай взяла его за руку и повела по коридору в том же направлении, куда ушел Азамат. Вкупе с фразой «потом расскажу» этот жест показался Павлу довольно приятным. Хотя, может быть, он раньше времени сам себе строит волшебные фантазии?
Вполне возможно, что все это даже никакие не жесты, а обычная вежливость. Смолову даже было немного стыдно и неловко перед самим собой. Взрослый мужик сорока лет, пятнадцать из которых прожил бездушным колдуном, с, можно сказать, военным прошлым, сейчас внутренне ликовал и радовался, как школьник, впервые севший с любимой одноклассницей за одну парту. Катя просто вскружила ему голову своей энергетикой. С другой стороны, что в этом плохого? Испытывать настоящие эмоции — довольно приятное ощущение, особенно если эти эмоции не подавляет никакое мифическое Пространство. А с учетом того, что единственное подобие отношений было у него с Любой почти десять лет назад, Смолов не особо сопротивлялся нахлынувшим ощущениям.
