Ах, мне хочется паруса! Звёзды, пролейтесь!
Но ведь нас не поймут горожане помятые.
Хорошо, я – не бриг, я – усталый троллейбус,
Торопящийся, а почему – непонятно.
Над моей головою – лиловые высверки,
Рыжий снег под колёсами хлещет по брюху,
Сквозь меня вы проходите, шапками выситесь,
Суетитесь руками с портфелями пухлыми.
Сквозь меня пробегают девчонки глазастые,
Торопливо протискиваются мужчины,
И торговки толкаются – вечно горластые,
И качаются пьяницы – все без причины.
И во мне, в моём черепе десятиглазом —
Ваши странные взгляды и мысли усталые.
Иногда вы торопитесь втиснуться разом —
И тогда от толчков
голова раскалывается.
Иногда же ночами – от станции к станции
Только чёрные вихри, как мысли, торопят.
Никого. Пустота. Только я – и пространство,
Ночь, которая топит – и всё не утопит.
Иногда я срываюсь. По чуткому усу
Молотком мне водитель колотит за это.
И опять я бегу по знакомому курсу —
Только рыжие брызги да высверки света.
Вы, столпившись, ругаете старый троллейбус.
Опоздал. Виноват. Но обидно до боли:
Не ругайтесь: я вечно привязан к троллеям,
А ведь каждому хочется чуточку воли!
Вы ведь тоже зачем-то дерётесь и пьёте
И гуляете по снегу
лунному, тихому…
Мне бы парус!..
Но этого вы не поймёте.
Ваша станция. Не мешайте входу и выходу.
