— Просто танец? ПРОСТО ТАНЕЦ?! Да он тебя всю успел полапать! — гаркнул он, сжимая кулаки.

— Прекрати, нас родители услышат, — прошипела, пытаясь хоть как-то успокоить этого психа.

— Их нет дома. Уехали к друзьям папаши, так что мы одни с тобой, — его улыбка была зловещей. Сейчас он напоминал мне больше зверя, чем человека. Наступал на меня медленно, пока не оказался в сантиметре и меня. Не отвернуться, не скрыться — я была зажата, вынужденная смотреть в его лицо. В этот момент я почувствовала, что бессильна перед ним.

— Иди к себе и оставь меня в покое. Я не хочу сейчас ничего выяснять, — говорила я спокойно, скрывая дрожь в голосе.

— Чего меня выгоняешь? Чем я хуже других парней, с которыми ты трешься? Ты приехала со мной, а уехала с другим!

— Ты не в себе сейчас, уходи, иначе испортишь всё. Не делай глупость, — просила я, потому что не хотела создавать снова пропасть между нами. Не сейчас, когда я узнала, что он защищал меня. Не сейчас, когда я была готова признать, что меня тянет к нему.

— Как я мог забыть? Как? Ты же истинная дочь своей мамочки. Успела уже раздвинуть ноги перед Виктором? Или сегодня у тебя был только Кисляков? Если бы я не вмешался, то с тем ублюдком из клуба…

Мои эмоции вспыхнули, и внутри меня зародилась непомерная ярость, сопровождаемая глубокой обидой. Пощечина была столь быстрой и сильной, что боль ощутила на своей руке. Пощечина раздалась громким звоном, отражая весь мой гнев и негодование.

— Пошёл вон! Видеть тебя больше не желаю! Ненавижу тебя! Сам на моих глазах с другой… Уходи! Просто исчезни! — крикнула я, выпустив все эмоции разом.

Наши глаза встретились, я увидела целую гамму чувств, отразившихся на его лице: гнев, сожаление, боль, скорбь… Он не сдвинулся с места, продолжая смотреть на меня.

Я замахнулась, чтобы снова ударить его, бить так сильно, чтобы хотя бы физически сделать ему больно. Но он успел схватить меня за руку и, через мгновение, я почувствовала его губы на своих.

Артём.

Я весь горел. Я полыхал, во всех возможных смыслах этого слова. Чувствовал себя неадекватным дикарем. Сжимал Еву в своих руках, продолжая остервенело целовать её. Она пыталась оттолкнуть меня, отвернуться, но я не мог позволить. Её губы были такие мягкие, пухлые, что хотелось целовать до смерти. Ева вся напряглась, поэтому мне пришлось сменить тактику. Теперь я целовал её нежно и осторожно, сердце забилось сильнее, когда она обмякла в моих объятиях.

— Ты — настоящий яд, который отравляет мой разум. Я не могу выкинуть тебя из головы, — бормотал я, не прерывая поцелуя.

Не было больше никакого контроля, только она и я. Взгляды мои упрямо прикованы к ней, как магнитом притягивает железные опилки. Моя страсть к ней неуемна, она горит внутри меня бурным пламенем, не знающим границ. Теперь каждая клеточка моего тела подчиняется только одному желанию — целовать, ласкать, безудержно и безрассудно.

— Я должен был сдерживать себя с тобой… Но, чёрт возьми! Я не могу больше, — рявкнул я сердито, толкая её на кровать.

— Артём…остановись. Ты просто пьяный, — пыталась меня остановить сводная.

— Я достаточно трезв, чтобы отвечать за свои действия, — не даю ей возможности возразить, снова накрыв губы. Во мне полыхал целый пожар всех эмоций. Хотел заклеймить, овладеть, чтобы не думала ни о ком, кроме меня.

Мои руки лезут под платье, которое сводило с ума весь вечер. Я готов был убить каждого, кто смотрел на неё. Пытался отвлечься алкоголем и девицей из клуба. Но как только увидел, что этот ублюдок обнимает мою Еву, я сорвался с места и хотел убить его. Я был в бешенстве, так она ещё уехала с другим. Она сильно мне врезала, но это ничто по сравнению с тем адом, который внутри меня.

— Я сдохну, если не буду чувствовать тебя! Ты не представляешь, что со мной делаешь!

Кусал её губы, буквально наказывая за каждую бессонную ночь, за каждый миг, когда я горел от ревности и желания. Мои руки сжимали её бедра, а платье задрал до груди. Опустился к её шее, позволяя немного отдышаться. Каждое прикосновение вызывает взрыв искрометного наслаждения, от которого моё тело трепещет в экстазе.

— Хватит. Пожалуйста. Артём, остановись, — сквозь пелену слышал слабый голос девушки.

— Не надо… Ты ведь испытываешь ко мне не только ненависть. Я это чувствую! Не ври сейчас, — почти молю её, прижимая всем телом к матрасу. Мы оба рвано дышим. Она смотрит на меня затуманенным взглядом, я готов поклясться, что я попал в точку. Осознание проходит электрическим током по телу.

Я снимаю её платье и любуюсь каждым изгибом хрупкого тела. Она лежит вся раскрасневшаяся, полностью в моей власти. Ласкаю упругую налитую грудь, из неё вырывается тихий стон, когда я кусаю твёрдый сосок через кружева лифчика.

На мне слишком много одежды. Я расстегиваю молнию на джинсах, и Ева распахивает глаза, испуганно глядя на меня. Время замирает. Она судорожно начинает качать головой.

— Нет! Нет! Это не должно было произойти! — она вскакивает с кровати, как ошпаренная, и я не успеваю поймать её.

— Что случилось? Все ведь было хорошо, — я встаю вслед за ней.

Ни одна девушка не влияла на меня так сильно, как Ева, и мне это нравилось и раздражало одновременно. У меня было много девушек. Я всегда знал, как они отреагируют на меня и чего они хотят от кого-то вроде меня, но Ева была совершенно другой.

— Хорошо?! — взревела она, пытаясь прикрыться руками. — Ты обвинил меня в распущенности, потом сам полез целоваться! Думаешь, что я с любым готова спать? Ты такого мнения обо мне?

— Послушай… Там в клубе с ним… Я…

— Я танцевала, когда ты был с той девушкой! Я не спала ни с кем! У меня даже парня никогда не было, ты первый меня поцеловал сейчас и ты…ты…меня считаешь…, — всхлипнула она. В её глазах было столько боли.

— Ева…, — попытался подойти. — Я не хотел. Всё вышло из-под контроля.

Она схватилась за одеяло и прикрылась.

— Уходи! Прошу… Уходи, — умоляла она, вытирая слёзы тыльной стороной ладони.

— Хорошо, — тихо произнёс я и вышел за дверь.

Я дал ей время, сейчас она не готова разговаривать со мной. Я оставил ее стоять там, чувствуя дрожь в теле от макушки до пяток. На деревянных ногах пошёл в свою комнату.

"У меня даже парня никогда не было, ты первый меня поцеловал сейчас."

Она не врала, от этого мне ещё хуже. Столько гадостей ей наговорил. Я ощущал себя настоящим мудаком. Когда увидел её с другим, я сорвался. Но внутри меня что-то тёмное ликовало: она целовала только меня. Лёг на кровать и крутил мысли хороводом, пока не заснул.

Проснулся ближе к обеду. Сегодня был выходной и можно выдохнуть. Реальность прошлой ночи бетонной плитой накрыло. Я поступил очень отвратительно с Евой. Воспоминания причиняли мне нестерпимую боль.

Как она там? Всё ещё злится на меня?

Вышел из комнаты и заметил Риту с аптечкой.

— Ты куда направилась с аптечкой? — остановил я её. — В доме никого нет?

— К Еве. Она плохо себя чувствует, вот и попросила принести аптечку, — ответила она. — В доме только Ева и я. Ваши родители уехали ещё утром.

Из-за меня ей плохо?

Мои слова и поступки к Еве были непростительно жестокими и несправедливыми. Понимание того, как глубоко я обидел Еву, мучительно пронизывает мою душу. Сейчас, когда мысли об этом не дают мне покоя, чувство вины охватывает каждую клеточку моего сознания.

— Дай мне. Я сам отнесу, — взял у неё аптечку.

— Хорошо, — сказала Рита и отправилась на кухню.

Сжимал аптечку в руках и не решался войти. Дверь была закрыта. Пришлось постучать.

— Ева, это я. У тебя что-то болит? — Не получилось скрыть своё беспокойство. Меня волновало её самочувствие.

— Не твоё дело. Оставь аптечку и уходи, — услышал я раздражённый голос Евы.

— Открой дверь, я просто хочу поговорить с тобой. Я же не маньяк какой-то, — хмыкнул я. Было неудобно разговаривать через дверь. Ещё сильно хотел увидеть её.