Каменистый берег, на первый взгляд, выглядел как обычно, но это только если не всматриваться в детали. А если всмотреться, то видно подбитую технику, замаскированную под местность, а также ДОТы (1) и ДЗОТы, (2) разбитые точными попаданиями ракет и бомб.
— В ходе отражения этой высадки отряд «Максис» потерял безвозвратными тысячу двести шестьдесят семь солдат, — продолжил Леви. — Это крупнейшие потери, вызванные тем, что рандомизатор ставил очень невыгодные условия.
— Но такие условия могли состояться в реальности? — поинтересовался я.
— Да, повелитель, могли, — согласился Леви. — Но потери слишком велики, а ценность извлечённых уроков сомнительна. Мы знаем, что наши солдаты не отступят, не сдадутся в плен, но будут сражаться до конца. Битва «Максиса» с «Красным-9» не дала нам почти никаких ценных сведений — мы уже получали такие уроки в предыдущих битвах. Уилл Райт показал себя компетентным командиром и выжал из этих невыгодных условий доступный максимум — «Красный-9» потерял шесть тысяч девяносто четыре боевые платформы.
Соотношение 1267 к 6094 — это внушительно. Теперь я могу утверждать, что мои ребята — это настоящие военные, знающие свою технику, знающие свою тактику и умеющие их применять. «Красный-9», прозванный среди немёртвых «Железным кровососом», за бесчеловечную и изощрённую тактику, считается лучшим командиром Захара, поэтому подобная победа Райта — это выдающееся достижение.
— К чему ты ведёшь? — спросил я.
— Я веду к тому, что учения с такими переменными нерациональны, — ответил Леви. — Необходимо внести корректировки в рандомизатор, чтобы подобного больше не повторялось.
— Не могу согласиться, — покачал я головой. — На войне бывает по-всякому. Насколько я знаю, «Красный-9» оказался в ещё более невыгодных условиях, чем «Максис», поэтому всё было по-честному. Рандомизатор продолжит работать в прежнем режиме.
Естественно стремление Леви сократить потери, но он просто ещё не видел объёма собранных Захаром данных. Искусственный интеллект сообщал мне, что недооценил всю полезность подобных имитаций и готов расширять их многократно.
Вся фишка в том, что командиры Захара не могут полноценно предсказать каждое действие моих командиров, не могут предвидеть иррациональные действия, свойственные разумным, поэтому тщательно выверенные алгоритмы в каждом бою встречаются с уникальными вызовами, что генерирует невероятных размеров массивы новых корректировок, совершенствующих эти алгоритмы.
Да, Захар выигрывает от этого больше, чем мы, но он честно делится тактическими наработками, поэтому мы тоже получаем ценные метаданные, которые нам остаётся только просто усвоить и интегрировать в актуальные тактические методики.
Мы создали непрерывную битву десятков военных доктрин, сталкивающихся друг с другом и создающих в ходе этого новые доктрины.
— Обратись сегодня к Захару, — приказал я Леви. — Скажи, что я дал тебе разрешение на ознакомление с накопленными данными. Попроси его поделиться с тобой процессом накопления и обработки данных по учениям — все твои вопросы отпадут сами собой и ты поймёшь, почему я не буду ничего менять.
Рандомизатор у нас тоже создан не на ровном месте — он есть продукт длительного и интенсивного анализа, приведшего к выработке оптимального способа генерации «случайных» событий, которые приведут к получению какого-то нового и уникального результата, причём не просто «какого-то», а максимально возможного количества новых и уникальных результатов в единицу времени. Он не рандомизатор нихера, если смотреть по его сути, а алгоритм, нацеленный на генерацию максимума ценных сведений, исходя из заданных предпосылок.
Только вот Захар предупредил меня, что солдатам этого знать нельзя, ведь это может привести к ухудшению качества работы рандомизатора, который настроен на то, что солдаты не будут пытаться как-либо улучшить результаты анализа боя с помощью умышленного повышения активности и так далее.
Достаю свой телефон и набиваю сообщение Леви: «И никому, блядь, не болтай о том, что узнаешь. Это даже не ДСП, а совершенно секретная информация».
Леви достаёт телефон и читает сообщение. Вопросительно смотрю на него и он кивает. Вот и поговорили.
— К следующему вопросу, — махнул я рукой. — Котик?
— Считаю нужным поднять вопрос по поводу перспективных вооружений! — встал с места Котик. — Наш противник уже захватил современные образцы вооружения, что неизбежно приведёт его к пониманию принципов работы нашего огнестрельного оружия и, несомненно, обещает качественный рост боевого потенциала вражеской пехоты. Захваченные или украденные мушкеты он довёл до пределов развития, больше уже из них не выжать, но что будет, когда он разберётся с нашими АК-12 или автоматическими пушками с «Демократов»?
— Вопрос хороший, — кивнул я. — Но, думаю, слишком преждевременно полагать, что промышленность противника способна потянуть производство настолько высокотехнологичных образцов вооружения.
На самом деле, меня тоже беспокоит этот вопрос.
В следующую высадку, когда она состоится, а она состоится, у противника точно будут летательные аппараты на магической тяге, в этом не сомневается даже довольно скептический Захар. Они будут хуже, чем наши образцы, это несомненно. Они тупо не смогут полноценно воспроизвести «Демократа» и его вооружение — у них нет нужной промышленности, их наука двигалась совершенно иным путём и затачивалась под совершенно другие задачи.
Только вот АК-12 — это нечто существенно более простое, если сравнивать с турбовинтовым штурмовиком. Думаю, учёные Протектората в силах создать нечто автоматическое и магазинное, что по характеристикам будет приближаться к нашему стандартному автомату.
— Тем не менее, я обещаю заняться этим вопросом, — вздохнул я. — Потребность в перспективных вооружениях есть, это очевидно, но нужно всё тщательно обдумать. Следующий вопрос. Кумбасар.
— Бронетехника, повелитель, — встал ответственный за материальную часть. — Нам нужно увеличивать долю БМП. Танки хороши, когда противостоишь классическому противнику, у которого тоже есть танки и классические укрепления, а вот наш настоящий враг…
— Этот вопрос уже решён, — улыбнулся я. — Доктрина противостояния с магическим противником уже давно разработана и включает в себя в том числе и наращивание доли БМП и противопехотных средств в войсках. Следующий вопрос. Кодзима!
/4 марта 2030 года, Протекторат, планета Аш’Тар/
— Мрак на их головы… — промурчал Савол. — Кирилл, принеси мне воды!
На фоне звякнула стеклянная посуда и через минуту в просторные покои вбежал Кирилл, аккуратно несущий стеклянную миску с водой.
— Прикажи, чтобы написали Ниаллю, — велел, уважаемый на самой верхушке Протектората, кот. — Я хочу встретиться с ним и побеседовать о том, что там творят эти дуболомы…
— Сейчас сбегаю! — ответил Кирилл.
— Стой, — остановил его Савол. — Сначала включи мне телевизор.
Можно было включить его телекинезом, но если есть раб…
Кирилл быстро метнулся к висящей на стене плазме и включил её.
— Машу и медведя, — велел Савол. — После этого беги исполнять поручение.
Заиграла заставка любимого мультфильма и кот растянулся на шёлковой простыне, устраиваясь поудобнее.
В приоткрытое окно влетел почтовый скарабей, скинувший письмо прямо на кровать.
— Мрак… — пробурчал Савол, вынужденный прервать кейф и сдвинуться на десяток сантиметров.
Разорвав конверт когтем, он вытащил письмо и начал читать его содержимое.
— Ох-хо-хо, как я и говорил… — самодовольно лизнул он свой нос. — Да, дурачки, зря вы недооценили Алексея. Он, может и мёртв, но определённо не туп!
Агент в Приказе безопасности Протектората докладывал, через подставных лиц, все актуальные сведения о происходящих в Приказе событиях.
Операция по дестабилизации потерпела форменный провал, начальник Приказа был вызван к Совету, чтобы объяснить, почему атташе от кровососов недоволен и требует компенсации за понесённый ущерб.
