— Ладно, я понял, — кивнул я. — Что ж, вроде бы задал все вопросы.

— Ты хотел спросить, когда вернётся Эстрид, — напомнила мне Смерть. — Я не дам тебе ответа. Иди.

Меня резко выдернуло из дивана и я очнулся лежащим перед железной девой.

Одежда моя пропитана кровью, вся в дырках, а в теле смертельная слабость.

Медленным движением руки достаю из кармана флакон с цитринитасом, помещаю его в рот и раскалываю зубами. Живительная первоосновная жидкость всосалась ещё в ротовой полости, поэтому я сразу же почувствовал прилив сил.

— Ох, блядский цирк… — поднялся я на ноги. — Ну, хотя бы без длительных спецэффектов…

Сажусь на кожаный диван и закуриваю.

— Великое Делание, значит, — изрекаю я, выпустив густой клуб дыма. — Не хотелось бы сливать так много ценных ресурсов на такой малый выход продукта, но, похоже, уже хрен что поделаешь.

Только сейчас пришла в голову мысль, что кто-то ведь разрабатывал эти ритуалы. Кто-то ведь владел технологией, позволяющей выйти на эти рецепты. Сам бы я, наверное, въебал на разработку рецепта тысячи лет…

Вот так мои собратья по несчастью, собственно, и прозябают долгие тысячелетия в одиноких башнях, оборудованных многоуровневой защитой — реализуют свои долгоиграющие идеи в состоянии потока. Они ведь страшно бесятся, когда их грубо вырывают из потока — это, пожалуй, единственный способ по-настоящему взбесить старого лича.

— Ладно, нехер прохлаждаться, пора и поработать! — докурил я сигарету.

/21 декабря 2029 года, Серые земли, очень глубоко под песками/

— Ладно, графитовый буфер точно герметичен, — поднял я взгляд на платформу Захара. — Исходящая из земли энергия стихий блокируется наглухо. Но анализатор показывает наличие некроэнергии в зале.

За пятиметровым графитовым буфером идёт шестиметровый свинцовый буфер, наглухо изолирующий зал-обскур от любых внешних воздействий. Туда вообще ничего извне не проникает — только один оптоволоконный кабель.

— Я тоже это вижу, — ответил Захар. — Возможно, какой-то из манипуляторов пропитан некроэнергией?

— Не, в аппаратуре я уверен, — покачал я головой.

Мною был разработан экспериментальный аппарат — высасыватель некроэнергии. Это устройство, оборудованное длинным щупом из кремния лабораторной чистоты, принудительно засасывающее любые концентрации некроэнергии, с передачей на специальный накопитель. В миниатюре проверяли — высасывает всё, без остатка. В комнате не должно быть некроэнергии.

— В манипуляторах же нет углерода? — спросил я.

— 100% титан, — ответил Захар. — Было сложно добиться этого, но я это сделал.

— Эх, похоже, придётся запускать высасывание до победного, — вздохнул я. — Ладно, стартуем!

Включаю высасыватели некроэнергии. Анализатор, естественно, сразу же начал присылать нам хуйню. Происходящее воспринималось им как нештатная ситуация, поэтом он начал регистрировать то пиковые, то минимальные концентрации некроэнергии.

— Если окажется, что там есть хоть какая-то некроэнергия, — произнёс я, — то пизданёт так, что мало не покажется…

— Поэтому мы не начнём эксперимент ровно до тех пор, пока не будем абсолютно уверены, что там нет некроэнергии, — ответил на это Захар. — Столько времени потрачено на строительство этой лаборатории — будет нерационально и обидно, если всё падёт прахом.

Процедура высасывания была завершена. Пристально смотрю на анализатор.

— Вроде бы… — вижу я 0 на дисплее. — А, нет, нихрена.

Появились какие-то цифры, свидетельствующие о том, что внутри зала-обскура есть какая-то некроэнергия.

— Да как, блядь⁈ — спросил я. — Может, с кабелем просчитались?

— Я всё предусмотрел, — не согласился Захар. — Кабель экранирован.

— Тогда что это за херня? — спросил я недоуменно.

— Я не знаю, — ответил Захар. — Концентрация некроэнергии на грани чувствительности анализатора — возможно, что всё дело в погрешности.

— А если пизданёт? — спросил я.

— Если я прав, то не должно, — произнёс Захар. — Начинаем?

— Эх, ладно, — махнул я рукой. — Стартуем.

В специальных камерах были вскрыты баллоны с первоосновным газом, из которых по специальным поликристаллическим трубкам газ пошёл через раскалённые стержни электрума, прямо в специальную кварцевую ёмкость, в которой начал осаждаться в виде кристаллов.

— Так, пока что, без косяков, — произнёс я.

В течение получаса формировались кристаллы — всё происходит очень быстро, по причине того, что мы хорошо подготовились. В специальном лабораторном боксе были проведены эксперименты по осаждению первоосновного газа — выяснилось, что электрум, читай, сплав золота и серебра, служит лучшим катализатором. Этого нигде не написано, мы сами дошли до этого — в ходе опытов.

— Всё, час «Хэ»! — воскликнул я, когда специальный датчик сообщил нам, что газа больше не будет.

Манипулятор вынул кварцевую ёмкость из креплений и доставил к отдельному боксу — сейчас ничего взрываться не должно, ведь мы ещё не крошим кристаллы.

Кристаллы были быстро, но аккуратно, извлечены из ёмкости и помещены в специальную мельницу, изготовленную из чистого титана.

— Вот теперь час «Хэ», — произнёс Захар.

Жернова начали крошить кристаллы и всё, вроде бы, идёт по плану. Я наблюдаю за процессом, затаив дыхание. Если окажется, что мы сделали всё с первого раза, то я поставлю в центре города гранитный памятник — выдающимся алхимикам, мне и Захару, на конях.

— Похоже, что мы очень близки к успеху, — отметил искусственный интеллект, когда жернова перестали крутиться.

Первоосновный порошок был сметён манипулятором в свинцовый стакан.

— Итак… — тихо изрёк я, наблюдая за тем, как над свинцовым стаканом нависла ёмкость с aqua nihilus.

Кап.

Бабах!

Наш бункер мощно тряхнуло, с опрокидыванием приборов со столов на пол, а меня с Захаром из кресел в стену, а все экраны разом погасли.

Вскакиваю на ноги и бегу на выход.

Двадцать метров по коридору и я оказываюсь в серой пустыне.

Дрожь земли не прекращается. Пески и дюны заходили ходуном, в воздух поднялась серая пыль, резко ухудшившая видимость, но я успел увидеть, как песок над подземным залом-обскуром начал уходить вниз.

Внезапно, всё прекратилось. Пыль начала медленно и величественно оседать, а моего плеча коснулась металлическая рука.

— Мы просчитались, — сообщил мне Захар.

В экспериментальной миниатюре контакт никакой воды с первоосновным порошком не вызывал никаких экстремальных реакций. Тогда мы получали рубедо, в количестве сущая хуйня от сущей хуйни.

— Да уж вижу, — вздохнул я и достал сигареты.

— Прогнозирую, что этот проект будет слишком ресурсоёмким даже для меня, — произнёс искусственный интеллект.

— Никто не говорил, что будет легко, — произнёс я, подкуривая сигарету.

Глава восемнадцатая

Начало

/23 декабря 2029 года, Праведная Республика, г. Фивы/

— Дети — это хребет Республики! — поднял я над головой десятитысячного по счёту ребёнка, родившегося в Праведной Республике.

Десятитысячный — это, конечно, условность, потому что мы точно не знаем, сколько именно рождается детей на недавно присоединённых территориях, но рождённые в роддомах у нас под строгим учётом.

Рождаемость просто аномальная: рожает каждая, имеющая подходящий возраст, невзирая на материальное благосостояние и наличие средств контрацепции. Средства контрацепции — это самый непопулярный товар в магазинах.

Граждане тупо не знают, зачем им предохраняться, несмотря на транслируемые иногда пропагандистские ролики, предупреждающие о венерологических заболеваниях.

Усугубляет ситуацию то, что здравоохранение у нас бесплатное, но с венерологией у нас есть определённые проблемы. Да, «Тёмное спасение» ускорит уничтожение инфекции, но она делает это не мгновенно, поэтому тупые блядуны или блядушки успевают разнести заразу дальше — гонорею и герпес мы до сих пор не победили.