— Тревога!!! — закричал кто-то из-за стены дома. — К оружию!!! Тревога!!!

— Надо валить… — первой среагировала Меропа, собираясь подорваться.

— Тихо… — придержал её Иерофей. — Это не по нашу душу…

Остальные городские разбойники лежали неподвижно, а вокруг не происходило ничего, что подтверждало мнение Иерофея.

Из дома градоправителя выбежало двое живых охранников. Свист и они падают. Симеон и Павел — бывшие легионеры, поэтому очень крепко мечут марсовы колючки.

Вновь раздался клекот сойки — это значит, что надо заходить.

— Тревога!!! — вновь раздалось откуда-то снаружи. — Все к оружию!!!

— Идём… — тихо произнёс Иерофей. — Не наша печаль…

Из дома вышел ещё один живой охранник. Он даже не успел увидеть тела своих соратников, как получил удар топором в глотку — банда Петра полна душегубских талантов.

— Врываемся, — приказал Симеон. — Вперёд!

Меропа, согласно плану, забралась по козырьку над дверью, выбила стекло и влетела в комнату на втором этаже.

Служанка попыталась закричать, но Меропа быстро проткнула её тесаком и не позволила упасть — тело было уложено на расстеленную кровать.

Дверь комнаты была заперта изнутри, на засов.

— Готов? — спросила Меропа у подошедшего Иерофея.

— Давай! — ответил тот.

Сдвинув засов, она уже начала открывать дверь, как по последней шарахнула чья-то нога и Меропа завалилась на спину.

Над ней встал мертвец, облачённый в странную броню, будто бы сделанную из ткани. Но Меропа уже знала, что это специальная броня, защищающая мертвецов от их же оружия.

Иерофей отчаянно заорал и кинулся на мертвеца, но сразу же умер от грохота и вспышки.

Больше всего на свете Меропе хотелось жить. И это желание иногда было настолько сильно, что она оказывалась способна на героизм. Сегодня был такой день.

Выхватив из ножен узкий кинжал, покрытый серебром, она воткнула его в левое колено врагу. После этого она пнула мертвеца, начавшего наводить на неё свою железку, в правое колено, заставив упасть прямо на неё. Кинжал оказался подставлен туда, куда надо и мертвец окончательно упокоился.

Снаружи доносился частый грохот, а уцелевшие стёкла засвечивали вспышки.

Стерев с лица холодную жидкость, которая у мертвецов вместо крови, Меропа поднялась на ноги и подобрала железяку.

Кое-что в круги разбойников просачивалось, поэтому она знала, куда надо жать, чтобы эта штука стреляла. Она даже имела отдалённое представление о том, что надо делать с этой штукой, когда закончатся патроны — в основном из фильмов, которые показывают в специальных залах.

«Пистолет», — припомнила она название. — «Надо было добыть себе несколько таких…»

Кино она смотрела исключительно в поддатом состоянии — ходила она в кино, только когда появлялись деньги, а деньги у неё появлялись только после успешных дел.

Иерофей медленно остывал с дыркой в груди — под ним уже набежала большая лужа крови, поэтому несомненно, что ему уже не помочь. Даже если бы Меропе сильно захотелось.

Снаружи стало подозрительно тихо, а это могло значить что-то из двух вещей: либо банда справилась с сопротивлением, либо банду перебили и скоро Меропе конец.

«В тюрьму я больше не пойду…» — решила она и вышла в коридор, держа перед собой пистолет.

Но тут никого не оказалось, только три тела, среди которых она опознала Симеона, которому кто-то вырвал кадык. Виновник обнаружился рядом — ему пробили лицо серебряным кинжалом. Для мертвеца это надёжное упокоение.

Снаружи вновь раздался частый грохот, заставивший Меропу присесть у тела Симеона.

Тут же, недалеко от тела дохлого воина, лежал и автомат, но таким Меропа точно не умела пользоваться. Впрочем, его же можно очень выгодно продать, а если есть патроны…

Она срезала с мертвеца ту штуку, в которой такие как он хранят коробки с патронами, а затем накинула себе на плечо автомат. Сразу стало неудобно, видимо, она сделала что-то не так, но сейчас не до удобства.

Спустившись по лестнице, Меропа вступила в большую лужу крови. Здесь-то и полегла основная часть банды…

Основным источником крови был Сергий, которому кто-то оторвал голову. Этот кто-то лежал у входной двери, с головой Павла в руках. Он убил этой головой ещё двоих, Василия и Ливию, а потом наткнулся на Павла, который истыкал мертвеца серебряным кинжалом, но не пережил сжатия горла — так и лежат теперь, вместе.

Ещё один автомат и штука с патронами — если выберется, она станет очень богатой.

«У меня будет свой дом, на двадцать комнат», — мечтательно подумала она. — «И своё кино, в отдельной комнате, на всю стену…»

Но мечты мечтами, а ещё ведь нужно как-то выбраться из этого переплёта.

Иногда из города доносятся выстрелы и крики.

Меропа перебралась через забор и пробежала через переулок. Никого из членов банды не жаль — они не справились с одним мертвецом, а она справилась. Туда им и дорога.

Оружие нужно надёжно спрятать и залечь на дно. Когда шум утихнет, можно будет сходить к Петру и обсудить условия продажи одного автомата. Второй автомат она решила оставить себе — с такой штукой нигде не пропадёшь. Надо только разобраться, как им пользоваться…

По улице Вознесения, мимо таберны Иоанна, в сторону городских трущоб. Ставленник главтрупа, тело которого лежало среди главного зала взятого на нож дома, как-то заявлял, что трущобы будут снесены и на их месте построят новые дома, с водой и электричеством — вот в таком доме Меропа бы пожить не отказалось. Как на Земле…

Резкая остановка.

Впереди, в конце переулка, появился силуэт.

— Уйди, сука! — выставила Меропа перед собой пистолет. — Застрелю!

Но силуэт начал приближаться.

— Стой! — выкрикнула Меропа. — Пристрелю!

Только вот этому силуэту было всё равно, он медленно шёл к ней. Походкой охотника, боящегося спугнуть дичь.

Меропе не понравилось такое странное поведение, поэтому она начала нажимать на спусковой крючок.

Выстрел — пуля отскочила от стены здания.

Выстрел — пуля врезалась в плечо неизвестного.

Выстрел — пуля попала куда-то в туловище неизвестного.

Тут-то Меропа и разглядела детали.

Это было окровавленное существо, с очень большим ртом, порванным по краям. Живот его был очень большим и вздутым, с острыми гранями, выпирающими из натянутой кожи.

— О, нет… — поняла Меропа, что видит перед собой.

Она открыла беспорядочный огонь, который не принёс ни одного попадания, а когда пистолет сухо щёлкнул, развернулась и побежала, что есть сил.

Чудовище кинулось вслед за ней.

— Ай, нет-нет-нет-нет-нет!!! — завизжала Меропа.

Тут что-то очень острое вонзилось ей в грудь, она рухнула в сточную канаву, в густую сорную траву, а затем услышала частую стрельбу.

— В голову не стрелять! — скомандовал кто-то. — Отстрелить конечности!

Меропа чувствовала, как жизнь торопливо покидает её.

«Как и предрекала гадалка — в сточной канаве…» — подумала она.

Наверное, ей не надо было срезать то тонкое серебряное кольцо с пальца гадалки.

Смерть обволокла её оцепеняющим холодом, глаза перестали видеть что-либо, а уши слышать что-либо.

— Да какая скотина прострелила ему башку⁈ — выкрикнул кто-то. — Ищите трупы!!! Живо!!!

Тело Меропы дёрнулось, изогнулось в дугу, но затем резко затихло. Пролежав так несколько минут, тело медленно поползло по канаве, в канализацию.

Примечания:

1 — Фламберг — нем. Flamberge ← Flamme «пламя» — на вики написана какая-то лютая хуйня, поэтому RedDetonator явился, чтобы раскидать этот вопрос. Фламберг — это длинный (a. k. a двуручный), полуторный (a. k. a полутораручный и бастард) или одноручный меч с волнистой заточкой, предназначенной для нанесения более тяжёлых ранений, нежели классическое лезвие, тут вики не проебалась, но дальше начинается полная хуйня. В вики пишется, типа, предпосылкой для появления фламберга стало прибытие в Европу восточных сабель, которые не получили там особого распространения, так как тяжёлый прямой меч лучше пробивал качественные стальные доспехи — это форменный долбоебизм от случайного тупого человека, считающего, что он в чём-то там разбирается. Никто, блядь, в своём уме, при тогдашних объёмах производства стали, то есть при ебической цене стальных изделий, не будет бить мечом по металлическим доспехам! Даже простую кольчугу, изготовленную кузнецом, который почти никогда не покидал свои Малые Жопки, обычным средневековым мечом никто бить не будет, потому что меч — это слишком дорого, чтобы так рисковать им. Есть мнение, что имеет смысл наносить рубящие удары по кольчуге, чтобы нанести заброневое поражение, но это тоже полная хуйня, потому что с VI века минимум известны стёганки, которые гасят почти любое заброневое действие. Мечами и уж тем более саблями били по уязвимым местам, по башке, конечностям, по ногам, но не по броне — сопромат тогда ещё даже не зародился, поэтому мечи, изготовленные при помощи кузнечной сварки, обладали неоднородным качеством, отличались хрупкостью и уязвимостью к ударным нагрузкам. Такими самое оно резать мягкие ткани, но никак не кольчугу или пластинчатую броню. Воины той эпохи отлично это понимали, поэтому использовали мечи очень аккуратно, по мягким тканям и уязвимым местам, которые были всегда — только в XV-XVI веках н.э. научились выделывать доспехи максимальной безопасности, но и они никогда не были чем-то массовым, потому что стоили как три деревни и один ПГТ. Дальше этот конч, писавший статью, высирается, якобы сабли не позволяли эффективно сражаться на узких улочках и в переулочках, но это тоже долбоебизм, потому что на узких переулочках играет роль длина оружия, а не его кривизна. Среднестатистическая сабля имела длину от 90 до 110 сантиметров, а средневековые европейские мечи имели длину от 80 до 100 сантиметров — разница не пиздец прямо существенная, чтобы делать из неё такие выводы. И утверждение этого конча, написавшего в вики эту хуйню, плохо согласуется с тем фактом, что восточные сабли начали обретать нездоровую популярность в Европе с конца XV века н.э. — причиной служило появление профессиональных армий и упадок рыцарства. Как так? А вот так! Рыцари — это универсальная тема, способная сражаться как пешком, так и на коне, с детства подготовленная биться в любых условиях, но рыцари — это не профессиональная армия. Рыцарь — это один дорогостоящий специалист по убийству, очень традиционный и скрепный, возглавляющий национальную сборную Малых Жопок, называемую «рыцарским копьем». «Рыцарское копьё» — это случайные люди, экипированные кто чем, в зависимости от зажиточности рыцаря, также обладающие разным уровнем подготовки. А профессиональная армия подразумевает, что роды войск будут обретать всё больше единообразия и специализации, что мы и видим в истории того периода. Кавалерия тоже постепенно специализируется, в ходе этого выясняется (в Восточной Европе, по причине культурного и не очень обмена с кочевниками), что саблей очень удобно сечь с коня, тогда как прямые мечи будто специально созданы против этого. Были, конечно, отдельные извращенцы, вооружавшие кавалерию палашами (прямой меч с односторонней заточкой, но и там были варианты), причём на протяжении долгого времени, невзирая на все факторы против, но такие, постепенно, вымерли. У кочевников палаши тоже были, но у них они возникли эволюционно из прямого меча, а затем постепенно заменились на сабли, но сильно раньше, чем в Европе. К XIX веку все, даже британцы, примирились с фактом, что лучше сабли для кавалерии ничего нет. В итоге дошло даже до того, что сабли перешли в пехоту и у тех же морских пехотинцев США до сих пор есть сабли мамлюкского типа, коими вооружают их офицеров — старое напоминание о том, что США очень рано начали бороться за демократию во всём мире (берберские пираты мешали делать бизнес с Европой). А теперь о фламберге. Не надо, блядь, искать какие-то идеологические предпосылки и глубокий смысл там, где это можно объяснить проще! Полутораручные мечи существуют минимум с XIII века н.э., а двуручные мечи (длинные) минимум с XIV века н.э., то есть это отдельное явление, выработанное для выполнения каких-то специфических задач. А потом появляется идея волнообразного лезвия, которую кто-то приложил к ножу, затем к одноручному, а затем и к двуручному мечу, увидел, что получилось заебись и сказал, что это хорошо. И всё! Волнообразное лезвие — это критическое повышение ущерба незащищённой плоти за один проход, это заебись само по себе, без притягивания за яйца восточной сабли, надуманной хуйни о бронебойности, а также приведения в качестве подтверждающего аргумента, какого-то хуя, разработку елмани для сабель! И, несмотря на то, что примерно в тот же период у персов и арабов были в обращении шамширы с волнообразными лезвиями (к счастью, тот долбоящер этого факта не знает, поэтому в статье вики этого нет), не стоит переоценивать культурный обмен между разными географическими регионами — более вероятно, что концепция волнообразного клинка была открыта независимо.