Вот как-то жили же ребята до нас: пользовались только тем, что есть, довольствовались крошками, сохранёнными от наследия прошлого, а нам мало. Нам мало этих жалких крошек, нам нужно больше!
— Давай, мразь! — выкрикнул я, глядя на замершее «Сердце». — Давай!
Сейчас либо взорвётся, либо заработает. Пять предыдущих взорвались.
Ещё одно сокращение.
— Да… — неуверенно изрёк я.
Ещё одно сокращение.
— Да, — изрёк я чуть увереннее.
Ещё одно сокращение.
— Да! — воскликнул я.
Ещё одно сокращение.
— Да!!! — заорал я.
Смесь магических энергий растеклась по каналам и запитала механизмы голема.
— Рождён служить, — уведомил меня голем. — Требуется имя.
— Будешь Геннадием, — сообщил я ему. — А меня зови Алексеем.
— Понял тебя, Алексей, — ответил голем и сел на верстаке. — Какие будут приказы?
Я сделал его гуманоидной формы, с гуманоидными конечностями и головой. Туловище его представляет собой металлическую бочку, оснащённую толстой металлокерамической бронёй. Внутри туловища есть отсек для хранения боеприпасов, а также сейф с запасными накопителями.
Дар его не видит, он ведь только для живых и для немёртвых, что когда-то были живыми. Ноосфера и некроноосфера обслуживают только этих клиентов, а для роботов и искусственных созданий у них нет никаких услуг и подписок.
— Иди в соседнюю комнату, найди там Винтика и Шпунтика — они дадут тебе работу, — приказал я голему.
Искусственное создание слезло с верстака и со всё более возрастающей уверенностью в шагах пошло на выход.
— Поздравляю, ты создал первое в твоей нежизни полностью искусственное создание, — сообщил мне Захар. — И это было удивительно.
«Сердце» — это мозг голема, там все сложные рунические конструкции, магические блоки схем, над которыми мне пришлось изрядно потрахаться, с посильной помощью Захара. Это воспроизводимо, поэтому можно смело ставить големов на поток.
Только одна беда — они нихрена не умеют и ежесуточно расходуют магическую энергию.
— Ну, спасибочки, — кивнул я искусственному интеллекту. — Мы же сможем поставить производство големов на поток?
Так-то, 95% работы было на нём — конечности с сервоприводами, которые удалось «подружить» с управляющим модулем «Сердца», металлокерамический корпус, оптические и звуковые сенсоры, тактильные сенсоры — всё это продукт высоких технологий от Захара.
Без дружеской помощи искусственного интеллекта я бы сейчас находился на этапе опытной разработки примитивных конечностей или почти нихрена не видящих сенсоров…
В том числе и поэтому я особо не смотрел в сторону големостроения. Хотел что-то спиздить оттуда, но не нашёл ничего существенного — без мощностей Захара ни о каком серийном производстве речи даже не шло. А если нет серии, то зачем?
— А есть смысл? — спросил Захар.
— В качестве солдат сгодятся, — пожал я плечами. — Вооружить их чем-нибудь автоматическим и можно насылать на врага волнами…
— Любой твой завод лёгкой промышленности может создавать комплектующие тысячами единиц в сутки, — сообщил мне Захар. — Но я бы не стал тратить ресурсы на такое. Есть более эффективные средства.
— Да уж, ты прав, — вздохнул я. — Но теперь мы поняли, что я, наконец-то, шарю в големостроении, поэтому пора переходить к по-настоящему взрослым вещам.
Всё самое лучшее из некрохимерологии и големостроения я вытащил и реализовал — настало время некроэнергетических конструктов.
На самом деле, в высшей некрохимерологии есть кое-что ещё. Рунные схемы, позволяющие наделить некрохимеру новыми свойствами. Например, оснастить её некроэнергетическим щитом, плавно облегающим всё её тело или уплотнить кожу до каменной твёрдости, но принципы там те же, что и у некрорегенерации — нового там ничего нет. А если нет ничего нового, то зачем?
— Ты же хотел создать некроэнергетические бомбы, — напомнил мне Захар.
— И до сих пор хочу, — ответил я. — Но чуть позже. Меня до сих пор держит идея некроэнергетических конструктов. Как только разберусь в них, буду разбираться с побочными результатами.
Вообще, я вижу некроэнергетическую бомбу в следующем виде: металлический шар, полностью испещрённый рунной схемой, в которой допущены критические ошибки. Писать рунные схемы для плоти на металле — это само по себе одна большая ошибка, но там будут дополнительные, для надёжности. Активатор будет дистанционный, по пульту.
Такая бомба будет сброшена на вражеский город, активируется за три метра до приземления, а потом наступит мгновенная смерть всех в радиусе поражения. Некроэнергии в эту бомбу будет вложено сверхдохрена, поэтому радиус поражения будет соответствующий — убьёт всё живое. Это даже жёстче, чем атомная бомба.
Можно выработать решения для РСЗО и классической артиллерии, но это требует обдумывания.
— Итак, — щёлкнул я костями. — Первый некроконструкт — «Незримый последователь»…
/16 июня 2029 года, Пелопоннесская народная республика, г. Пелопоннес/
— … всё это такое дерьмо, не нравится мне… — прошептала Меропа, медленно перелезающая через забор.
— Т-с-с, — пшикнул на неё Иерофей.
Они оказались в подворье нового градоправителя, именуемого «губернатором», на ромейский манер.
Непонятные мертвецы заняли город сравнительно недавно, в конце февраля, навели тут свои порядки, а людям надо на что-то жить — вот и лезут сейчас ребята старьёвщика Петра в подворье губернатора, куда завезли недавно какие-то сундуки.
Один из деловых, Аристарх из Кефаллении, где-то вызнал, что это привезли новые деньги, которые сегодня с утра начнут распространять по службам — вроде бы, от старых монет решено отказаться. Ну, лич так решил.
Сейчас самый лучший момент, чтобы взять губернатора на ножи, забрать новые деньги и смыться из города — должно хватить на всех.
Раздался клекот сойки — это значит, что Василий с ребятами уже на месте. Иерофей клекотнул в ответ тем же звуком.
В городах сойки не водятся, но других звуков никто из лесных разбойников воспроизводить не умел.
«Недолго мы пробыли лесными разбойниками…» — подумала Меропа.
Так-то они очень хорошо устроились — на рубеже державы трупа на троне и фемы Пелопоннес. Грабили торгашей, резали их на месте, чтобы никто и ничего не узнал, а хабар сбывали старьёвщику Петру — у него есть каналы в Сузы и даже в земли алеманнов. Пелопонесские рубежные стражи были в доле, поэтому всё проходило нормально.
Но потом главтрупу перестало нравиться такое соседство и он натравил на лихих ребят своё дохлое воинство.
Дохлые-то дохлые, но большую часть банды отловили и перебили. Часть из убитых, как потом оказалось, теперь служит главтрупу, помогает отлавливать других разбойников…
Пришлось бежать, роняя дерьмо на ходу, в Пелопоннес, бить челом перед старьёвщиком Петром и проситься под его руку.
До встречи с дохлым воинством банда была числом в тридцать топоров, а в Пелопоннес пришло всего шестеро, в том числе Меропа и Иерофей.
Поначалу они промышляли щемлением городских торгашей, выбиванием долгов, но потом фему захватил главтруп, поставил свою власть и устроил выборы, а также начал завозить очень ценные товары. Вот за это и зацепился старьёвщик Пётр — он использовал свои каналы для нелегальной перепродажи иномирной роскоши алеманнам и франкам. Сильно нагревался на этом…
Да только вот последний караван накрыли коллеги по делу — сдали маршрут дохлой страже, взамен за помилование главаря. А Пётр-то уже взял много денег в долг, в счёт успешной продажи товаров у алеманнов, поэтому сейчас торчит некоторым особо веским деловым людям. Людям из той категории веских и деловых, которые ничего не прощают и не дают отсрочек.
Расслабился, потерял осторожность, поэтому подставил банду.
Если сегодня всё получится, то всё обойдётся, а если не получится…
«Недолго Пётр походит», — подумала Меропа, медленно извлекая из ножен тесак.
