Если у Вилли Деккера в спектакле присутствует управляемая неким манипулятором толпа, то и у постановщика этого спектакля Кругликова тоже присутствует аналогичная толпа, только, практически, механических людей, то есть это уже не люди, а механизмы, которые так и движутся – механистично. И «доктора» присутствуют. У этих персонажей явно нет никакой души. Может, когда-то и была. Такова цель тех, кто влияют на направления развития современного общества. Их задача – сначала людей лишить души, механизировать, а потом с ними можно делать что угодно, поскольку обращение с людьми несколько ограничивается законодательством в современном обществе. А вот когда это уже не люди, то есть когда это «бывшие» люди, переставшие быть людьми, люди, лишенные души, превратившиеся в механизмы, то с механизмами уже можно делать все что угодно. Ну, механизмы – и механизмы. Отработал – и выбросил на помойку.

А те, кто в этом спектакле в смирительных рубашках в сумасшедшем доме, – это пока еще люди, хоть и больные, но, видимо, и их скоро доведут до кондиций механизма, когда душа человека уже не сможет возродиться.

Эта толпа механизмов в этой постановке оперы «Сказки Гофмана» напоминает толпу крысообразных людей, представленных в постановке Ханса Нойенфельса вагнеровской оперы «Лоэнгрин» в Байрёйтском театре (Германия) в 2011 году и очень восторженно принятой публикой. Не только дружно хлопали, но и дружно (и очень громко!) топали. В той постановке, как и у Кругликова, присутствуют некие доктора, которые работают с этой толпой полукрыс-полулюдей, выхватывая то одного, то другого для медицинских манипуляций. В точности так же, как и в этой постановке оперы «Сказки Гофмана».

Смысл совершенно понятен. Такая задача – превратить людей в некие механизмы – проступает совершенно явно и в современной мировой пропаганде, щедро оплачиваемой. И если в известном фильме бежавшего на Запад Милоша Формана «Пролетая над гнездом кукушки» 1975 года, который «взахлеб» смотрели любители кино в Советском Союзе с помощью видеомагнитофонов и кассет VHS, зрители думали, что это мрачная сатира на советскую социалистическую действительность, они глубоко заблуждались. Это как раз был фильм о западном капиталистическом обществе, где после разрушения Советского Союза стало можно приступить именно к таким манипуляциям с людьми, какие мы видим в постановках и Деккера, и Нойенфельса, и Кругликова. В том фильме герой в исполнении Джека Николсона пытается оказать сопротивление системе, но в наши дни никакое сопротивление даже и не предполагается. Считается, что с помощью манипуляций сознание современного человека может быть так изменено или даже повреждено, вплоть до физического воздействия на мозг, что назад пути быть не может. Никакое сопротивление управляющим в этом сумасшедшем доме просто невозможно. Именно эта тема обозначена и в «Лоэнгрине» в постановке Нойенфельса, и в этом спектакле Кругликова «Сказки Гофмана».

Вообще герой оперы Гофман уже с самого начала близок к необходимым кондициям. Он уже как бы взаимодействует с сумасшедшими в смирительных рубашках, но сам пока еще не попал в их компанию.

Однако в конце оперы его уже насильно сажают чуть ли не на электрический стул, воздействуют электро-шокером, пеленают, обездвиживают. Гофман «готов».

А пока это не свершилось, Гофман как человек явно психически ненормальный на протяжении всего спектакля совершает какие-то неадекватные поступки. Собственно, обычно постановка этой оперы начинается с основательной попойки, что является нормой для Гофмана, так что этот Гофман и в этой опере, совершая неадекватные поступки, выглядит как человек, хорошо знакомый с алкоголизмом в самых тяжелых формах.

И, несмотря на такой мрачный сюжет, опера переполнена чарующими мелодиями, до которых Жак Оффенбах был очень горазд. Сонм великолепных мелодий присутствует и в его опереттах, а под конец жизни Оффенбах захотел «отметиться» в опере – так сказать, более высоком жанре. Хотя все относительно… Ведь одна из самых знаменитых опер «Кармен» Жоржа Бизе, тоже француза, была сначала написана с разговорными диалогами, как в оперетте.

Но большой мастер Эрнест Гиро, композитор и педагог, написал музыкальные речитативы, заменив разговорные диалоги, и таким образом оперетта Бизе практически превратилась в одну из самых популярных опер. Поскольку Оффенбах не успел закончить свою оперу, эту работу сделал тот же Гиро – подчеркну, большой мастер такого рода доработок. Так что уже и не разберешь, где в опере рука Оффенбаха, а где – Гиро. Но мелодика оперы восхитительная… А значит, Оффенбах однозначно присутствует тут в большом количестве. И что же получается благодаря восхитительным мелодиям? А получается, что буквально «ад», который преследует всех героев оперы, разукрашен самыми распрекрасными мелодиями. Вот и выходит, что «ад» – это и есть «рай». Таков подтекст оперы «Сказки Гофмана» Оффенбаха. И этот подтекст, безусловно, подчеркнут постановщиком оперы Кругликовым.

И вот что еще надо отметить касательно Оффенбаха. Вспоминаются оперетты Оффенбаха «Елена Прекрасная», «Герцогиня Герольштейнская», «Орфей в аду», в которых не столько с иронией, сколько с откровенным сарказмом показано отношение Оффенбаха практически ко всему – к героям оперетты, к солдатам, вообще к военным любого государства, к правителям государства, если таковые представлены (буквально над всем – откровенное издевательство). Сарказм по отношению к проявлениям чувств героев, когда они из-за своих сантиментов выставляются идиотами. У Оффенбаха – это воплощение сформулированного уже в наши дни основного принципа «главный ресурс современной экономики – это дурак», каковых и надо производить денно и нощно. На сцене, по сути, мы и видим часть этого конвейера по производству дураков.

У Гофмана по сюжету есть что-то вроде «музы», обычно это молодой человек Никлаус, который из-за прописанной партии для женского голоса превращен в девушку – музу Гофмана. Эту музу пела Екатерина Сергеева, обладательница отличного, чрезвычайно сильного голоса.

Итак, сумасшедшие в смирительных рубашках – это результат воздействия. Это те, кто попали в сумасшедший дом с конвейера по производству дураков. Но это еще не самое плохое, это еще люди, хотя и душевнобольные.

Ну, если в опере попахивает адом для большинства персонажей, то должен быть и Мефистофель – посланец Дьявола. И мефистофелеобразные персонажи присутствуют аж в четырех версиях в исполнении одного и того же певца с прекрасным басом – Глеба Перилова. Дапертутто, он же Линдорф, он же Коппелиус, он же Миракль. Образ вполне понятен, вполне современный образ из бандитских сериалов, что-то вроде «пахана» с парой охранников, готовых и «пристукнуть» любого, на кого укажут, а поэтому на голове у этих охранников что-то вроде черепа, а на их телах нарисован скелет. В общем, как на городских трансформаторах с высоким напряжением обычно присутствует знак «череп и кости» и надпись «Не влезай, убьет!»

По смыслу у Оффенбаха, чтобы ни показывалось в разных версиях постановок на сцене, это, конечно, Франция – к какому бы городу ни относили действие этой оперы. Писатель Эрнст Теодор Амадей Гофман – создатель сюжетов, по мотивам которых создано либретто оперы, был родом из Германии. Но дух музыки Оффенбаха на сто процентов французский.

И вот с этой Францией оффенбаховских канканов и «спутался» не самый умный российский император Александр III со своей женушкой принцессой Дагмар, она же в православии Мария Федоровна. Именно они, подталкиваемые русоненавистником графом Витте, втягивали Россию в союз с Францией. А если с Францией, то значит – не с Германией. И получается, дело поведут к войне России с Германией, к которой у Франции тоже немало вопросов. А зачем России направляться к войне со своим ближайшим соседом Германией? Эта недалекая в политическом смысле Мария Федоровна, видите ли, ненавидела немцев и подыгрывала своему супругу, подталкивая его на союз с этой Францией канканов – между прочим, настоящего лежбища международных банкиров. А уровень монетизации Франции, напомню еще раз, был почти в десять раз выше уровня монетизации царской России, что необыкновенно повышает возможности экономики – активно развивающейся во Франции и стагнирующей в России.