У каждой жительницы Тильобьянко был свой рецепт, и каждый год они старались его улучшить при помощи секретных ингредиентов, порой самых невероятных. Розамария как-то раз добавила в свой хорошую порцию имбиря, и этот торт и правда было сложно забыть. Кто-то в попытке добиться совершенства использовал листочки мяты, палочки корицы, шоколадную стружку, но никому еще не удалось превзойти простой нежный вкус «Супремы».

Украшения здесь были неважны: главное – тесто. Но секрет был утерян вместе с тетрадкой рецептов экономки Луизы и жил теперь только в памяти тех, кто его пробовал, и они говорили о «Супреме» как о чем-то мифическом, с ноткой ностальгии и с уважением, которого редко удостаивается клубничный торт.

С «Супремой» или без, хоть весь мир вокруг рухнет, но каждое последнее воскресенье июля в Тильобьянко проводили конкурс на лучший клубничный торт. В состязании участвовали практически все жители, и все объедались сладостями в ожидании результатов. Честь объявить победителя по очереди возлагалась то на дона Казимиро, то на мэра Фернандо – прекрасный пример разделения церкви и государства.

Площадь украшали красными лентами, устанавливали длинные прилавки, на которых участники с гордостью выставляли свои творения: выстроенные в линию торты пробовали сначала члены жюри, а потом уже оголодавшие зрители. Аньезе прилежно участвовала в каждом конкурсе, представляя на суд клубничные торты самых разных видов, но за все эти годы ни разу не выиграла; поэтому в этот раз решила, что должна обязательно найти потерянную тетрадь рецептов и ни много ни мало, а воскресить «Супрему».

Поэтому (что, впрочем, было предсказуемо), когда Аньезе дошла до пасторского домика, плана у нее все еще не было, и в ответ на ослепительную улыбку священника, который открыл ей дверь в одной рубашке, без сутаны, смогла лишь выпалить:

– Я ищу пропавшую тетрадку экономки Луизы! Это для конкурса тортов. Вы не понимаете, но там – рецепт «Супремы», и я должна, должна, должна его найти!

Дон Казимиро терпеливо вздохнул. Легенда о потерянном рецепте преследовала его с того момента, как он приехал в эту деревню.

– Аньезе, вы снова об этом рецепте? Вы же знаете, что мы его здесь уже искали…

– Ну, значит, плохо искали! Послушайте, святой отец, тетрадь должна быть здесь! Так вы позволите войти?

– И перевернуть весь дом?

– А как еще я смогу ее найти? – с отчаянием в голосе ответила Аньезе.

– Послушайте, сейчас я занят. У меня прихожанин…

– Кто? – тут же спросила сплетница, пытаясь заглянуть за спину священнику.

– Это вас не касается. Возвращайтесь сегодня после полудня, и посмотрим, что сможем сделать, хорошо? – с той же улыбкой предложил дон Казимиро.

– И вы позволите мне поискать везде? – уточнила Аньезе, заметив тележку из супермаркета, принадлежавшую Владимиро, местному сумасшедшему. – У вас там Владимиро?

– Аньезе, идите домой, – теряя терпение, велел священник. – Увидимся позже и раз и навсегда разберемся с этой историей про потерянный рецепт. Вам не приходило в голову, что Луиза не хотела, чтобы его нашли?

– О, это было бы очень на нее похоже! Дать молнии испепелить себя, при этом запрятав рецепт неизвестно куда, аж на тридцать два года, очень на нее похоже! – взорвалась Аньезе. – Я пойду, но позже вернусь. А если вдруг заметите Дракулу, черного кота Эльвиры, скажите мне, потому что все его ищут. – И с этими словами она решительно развернулась и пересекла площадь, напоследок еще раз покосившись на тележку Владимиро. Сколько же там барахла…

Неподалеку от нее, в углу на площади играли дети и их няня. Если в Тильобьянко и был человек, который точно не интересовался конкурсом тортов, так это была Вирджиния. Все воскресенья она, освободившись от детей, возвращенных законным родителям, посвящала своему молодому человеку, Томмазо. По сравнению с его светлой челкой, падавшей на глаза, какой-то там конкурс тортов явно проигрывал. Томмазо был симпатичным парнем, вечно занятым как учебой – он хотел поступить на химический факультет, так и попытками стать следующим мировым чемпионом по компьютерной игре под названием «Королевство сердец и цепей». Оба занятия – максимально домашние, что делало его идеальным парнем для Вирджинии, которая, наоборот, проводила дни на улице в окружении детей.

– Ты не будешь готовить клубничный торт? – как раз спрашивал ее Андреа, отдыхая от бешеной игры в футбол с братом один на один.

– Нет уж, по воскресеньям я с Томмазо.

– Ну-у! – возмутился Тобиа, который при каждом упоминании парня Вирджинии чувствовал укол ревности. – Томмазо страшный! Ты что, его любишь больше, чем нас? – неожиданно подозрительно уточнил он.

– Еще чего, тут и говорить не о чем! – заверила его Вирджиния.

– И слава богу. Но если выиграешь, там полагается приз, ты знала?

– Та, пьис, ты зная? – подтвердила Маргарита.

– Да, но это же не какой-то суперприз, – обескураженно заметила Вирджиния. – В прошлом году они вручили победителю молоток для отбивных.

– Молоток для отбивных! Здорово! – с готовностью хором завопили близнецы с таким энтузиазмом, какого редко удостаивается кухонная утварь.

– Как по мне, тебе надо участвовать, – настойчиво заметил Тобиа.

– Я не умею печь клубничные торты.

– Мы тебе поможем!

– М-м-м-м… посмотрим, – уклончиво отозвалась Вирджиния, а потом воскликнула: – А я купила новый лак! Черный. Кто хочет попробовать?

– Я! – закричали все дети хором.

И о каком-то клубничном торте все и думать забыли.

После длительного и взволнованного обсуждения три кумушки пришли к выводу, что единственный способ защититься от нового обитателя виллы «Эдера» (он же враг и захватчик) – это узнать его. Но как?

Роземарии пришла в голову отчаянная мысль.

– Слушайте, у меня идея. Но не отказывайтесь сразу.

Две подруги выжидательно смотрели на нее.

– Я подумала, что есть только одно место, где мы сможем что-то узнать про эту Вердебоско… – Розамария замолчала, и Кларетта не выдержала:

– Ну? Не могу же я тут весь день торчать!

Розамария собралась с духом:

– Мы должны пойти в библиотеку.

Наступила пугающая тишина.

– Ты уверена? – возразила Кларетта. – Нельзя пойти в книжный Эрнесто? У него, кстати, и марки есть, так я хоть с пользой время потрачу.

– Розамария права! – вдруг воскликнула Эвелина. – Идемте в библиотеку, хочу посмотреть, какая она внутри.

Кларетта повесила на дверь магазина табличку с надписью «Скоро вернусь», и вся троица двинулась в путь к улице Делле Фольи, ведущей в местную библиотеку.

Увидь их кто сзади, с трудом бы сумел отличить одну от другой: три седых шиньона на макушках, все трое низенькие и крепенькие, и даже походка одинаковая – решительная, как у тех, кто никогда не теряет время попусту.

Но когда они добрались до библиотеки, оказалось, что она закрыта.

– Написано, что откроется в три, – прочитала Эвелина, вглядываясь в табличку с расписанием.

Кларетта же продолжала то дергать, то толкать дверь, а Розамария, пытавшаяся сквозь стекло разглядеть, что внутри, начала колотить в окно. Тут она заметила внутри Аманду, библиотекаршу, с высокой покачивающейся стопкой книг в руках.

– Она там, – объявила Розамария. – Я ее видела! Стучим дальше, когда-нибудь она сдастся и пустит нас.

И все трое принялись стучать в окно сильнее прежнего, пока не увидели, что Аманда с безграничным терпением кладет стопку книг на стойку регистрации и идет к ним.

Аманда вот уже шесть лет работала библиотекаршей в Тильобьянко и с небывалым вдохновением и терпением (дар, необходимый каждому библиотекарю) пыталась возродить деревенскую библиотеку.

Она закупила новые книги, сделала небольшую подборку периодики – как местной газеты, так и других журналов и еженедельников, боролась с урезанным до минимума бюджетом, который ей выделяли, и все это с улыбкой и присущей ей мягкостью. Именно ее мягкий нрав позволял ей с определенной стойкостью справляться со всеми затруднениями, наподобие утреннего визита трех кумушек.