1907 год. Владимир Михайлович шел по коридору, заходя последовательно в палаты, шутил с пациентами, улыбался, непринужденно ставил диагнозы и выписывал лечение. «В хорошем настроении», – перешептывались ученики и медсестры, стайкой следовавшие за профессором. И это настроение доходило и до больных, ожидавших обхода. Весь «неврологический» этаж, казалось, озарило небесное светило, что, в общем, было недалеко от истины, поскольку погода в этот весенний день была нетипично солнечная для конца марта.

– Этого больного к нам перевели из Максимилиановской, – отчитывался дежурный врач. – Правосторонний паралич. Порок сердца. Возможно, эмболия сосудов. Два месяца лечения не дали результатов. Что скажете, доктор?

Бехтерев тщательно осмотрел пациента. Приложив трубку к голове больного, он отчетливо расслышал «вибрацию».

– Сашенька, подойдите. – Бехтерев передал трубку ученику. – Слышите?

Тот послушал больного с разных сторон, прикладывая трубку то слева, то справа, то сверху. Наконец ученик растерянно покачал головой.

– Тренируйте «наслушивание», голубчик, – расстроился Владимир Михайлович. – Вы бы должны распознать аневризму. Она давит на двигательную область левого полушария. Пациента готовить к операции без промедления.

Обход продолжился. Несколько выздоравливающих, один, как любил выражаться Бехтерев, – «симуляция вульгарис», а двум безнадежно больным он был вынужден выписать симптоматическое лечение.

После обхода Владимир Михайлович вернулся в свой кабинет. У него было назначено несколько пациентов, в лечении которых мог быть полезен «гипнотизм», что приятно будоражило в предвкушении сдвига в исследовательской работе.

В комнате раздался громкий телефонный звонок, и мятая куча постельного белья на кровати лениво зашевелилась. Из-под подушки вытянулась мужская рука и, нервно заграбастав смартфон, вместе с ним исчезла под одеялом. Телефонный звонок смолк, раздался снова, и невнятный мужской голос выдал что-то нецензурное с середины двухметровой кровати. Спустя мгновение одеяло энергично зашевелилось и было решительно сброшено на пол. Раскинувшийся на кровати молодой мужчина слегка за 30 был очень высок и строен и обладал той гибкостью и мускулистостью худощавого тела, которой одни добиваются ценой невероятных усилий в спортзале, а другие получают от природы. Петр Соколов был из второй категории.

Лениво открыв один глаз, он сфокусировался на экране телефона: «Рита, редакция». «Черт, черт, черт!» – Петя нажал кнопку отбоя и перевел взгляд на потолок. Вчерашний вечер и ночь вспоминались с трудом. В конце дня они с генеральным наорали друг на друга из-за Петиной остроты в эфире. Петр отправился в бар, позвонил по дороге Шишкину, с ним они и накидались прилично коньяком.

А настойчивые звонки из редакции не к добру.

– Слушай, Алиса, – громко позвал Петя, переведя взгляд на окно.

– Приветствую тебя, Петя Соколов, – откликнулся приятный женский голос.

Сквозь штору назойливо проникали солнечные лучи, отчего перед глазами замелькали черные мушки.

– Скажи-ка, милая, сколько сейчас времени и какая погода в Москве?

– Московское время – 10 часов 15 минут, солнечно, 21 градус тепла по Цельсию, атмосферное давление…

– Алиса, хватит, – грубо прервал Петя голосового помощника. – Включи «Мою волну», громкость на шесть.

– Включаю «Моя волна», – невозмутимо отчиталась умная колонка и слегка увеличила громкость.

Зазвучал саундтрек из фильма «Еще по одной»:

What a life, what a night

What a beautiful, beautiful ride…

«Какая жизнь, какая ночь… Очень в тему…» – подумал Петя. Он резко встал и, пробормотав «воу-воу-воу», прилег обратно на кровать: голова гудела и кружилась. «I'm young and alive», – подумал он, мысленно повторяя слова песни.

Через минуту чуть медленнее поднялся, доковылял до ванной комнаты, умылся. Уже бодрее в гардеробной выбрал синие джинсы и любимую футболку с принтом футбольного клуба «Барселона».

А колонка надрывалась: It's okay, it's okay…

И снова зазвонил телефон.

– Алиса, звук на два.

На этот раз Петр глубоко вздохнул и принял вызов.

– Петя, ну где ты?! – в трубке громко зашептала заведующая редакцией. – Он ждет уже двадцать минут!

– Ритуся, любовь моя, ну что ты шипишь на меня?! – замурлыкал Петя в трубку.

Была у них с Ритой такая безобидная игра – создавать видимость флирта.

– Петя, давай серьезнее! – Рита ловко отбила Петин легкомысленный тон. – Ведь назначил тебе! Ты забыл?! Романов ждет, уже спрашивал!

– Рита, перенеси на завтра, пожалуйста, – уже серьезно продолжил Петя. – У меня же сегодня выходной после эфира, имею право…

– Эх, Петюня! Ведь доиграешься же, особенно после вчерашнего!

– Ритусь, прикрой меня, если получится.

– Попробую… Ох и доведешь ты меня, плюну, сам будешь разбираться! – Рита отключилась.

Но Петя знал, Рита поможет. Не то чтобы Петя был безответственным человеком. Он был готов принять последствия своих действий. Но было у него на сегодня запланировано действительно важное дело. Петюней его называла бывшая девушка Настя, с легкой руки которой к нему так стали обращаться друзья и знакомые.

Настя позвонила ночью, но звонок то ли сорвался, то ли не прошел. Петя пробовал перезвонить, но Настя не взяла трубку. И это большая странность, потому что расстались они месяц назад и Настя не стала бы звонить без причины, да еще ночью.

Петя снова набрал номер. «Абонент временно недоступен», – ответил робот. Отправленные Петей ночью сообщения в телеграме висели непрочитанными. «Да что за ерунда происходит!» Петя нервно взъерошил волосы и набрал еще один номер.

– Татьяна Васильевна, доброе утро!

– Доброе утро, Петечка! – приветливо ответила мама Насти.

– А вы не знаете, как с Настей связаться? Что-то телефон недоступен.

– Так она на ретрите, как раз вчера уехала. А ты не знал? – удивилась женщина.

– Да вот не знал… – и осторожно добавил: – Видимся редко сейчас…

– Петечка, а почему видитесь редко? – проскользнула настороженность в голосе.

– Татьяна Васильевна, извините, не могу говорить, вторая линия, я перезвоню позже, – Петя быстро закончил разговор.

Итак, Настя не сказала матери, что они расстались… Нет, поправил себя Петя, не «они расстались», а Настя его бросила. Да, были проблемы в последнее время, Настя отдалилась, ссорились чаще обычного, в основном на почве новых интересов Насти. Но Пете и в голову не могло прийти, что зреет у Насти такое радикальное решение. Месяц прошел, но он до сих пор не верил в то, что это всерьез и навсегда.

«Настюш, уже не смешно! Напиши, где ты? Волнуюсь…» – Петя отправил еще одно сообщение в «телегу».

Доковылял до кофеварки. Плюсы квартиры-студии в том, что от кровати до кухни не больше десяти Петиных шагов. Налив густой обжигающий кофе в любимую кружку, Петя присел за барную стойку на высокий табурет. Взгляд остановился на темно-зеленом цветке в напольном горшке и джутовом чехле. Петя вспомнил, как Настя привела в квартиру цветочного доктора, потому что замиокулькас Славик заболел.

Весь этот месяц Петя не мог понять, почему все закончилось. Недоумение и – Петя был честен с собой – по-детски неконструктивная обида не давали ему смириться с расставанием.

А после вчерашнего звонка Насти сработало еще и Петино то самое репортерское чутье, о котором ходили легенды в узких кругах и которое не ошибалось: здесь что-то не так.

Взгляд Пети упал на блендер, который Настя не взяла с собой, когда уходила. А ведь о таком агрегате Настя мечтала несколько месяцев, чтобы делать идеальный смузи.