– Жди меня в этой деревне, через три дня я вернусь за тобой.

Он, проворно перепрыгнув через обрешетку, будто и не спал секунду назад, вскочил в седло приплясывающего от нетерпения карего23 жеребца. Куркат, так звали коня, вознамерился куснуть хозяина за колено, но тот огрел наглую морду вожжами, попутно наставляя Ученицу.

– И если заметишь кого из наших, делай ноги.

– Постой, а мне на что жить прикажешь, – крикнула Олга вслед удаляющемуся всаднику. Тот лишь неопределенно махнул рукою, даже не обернувшись, и скрылся за поворотом, оставив за собой лишь пыльное облако, медленно оседавшее на землю. Две последние золотые денежки, столь бережно схороненные Младшей на черный день, исчезли вместе со всадником. Как, впрочем, и сумка с письменными принадлежностями, по недогляду оставленная с легкой поклажей на спине черногривого беса. Олгу так и подмывало выпустить пару болтов вдогонку нелюдю, по крайней мере, селяне бы с радостью поддержали подобный жест, еще и подсобили бы. Судя по вздоху облегчения, прокатившемуся по толпе, йоков или, по-местному, жмырей, здесь не жаловали.

Смолытка оказалась достаточно большим и богатым поселением, что и немудрено, если учесть ее расположение недалеко от торгового тракта. Обнесенная крепким тыном со стороны степей для защиты от набегов такарских отрядов, с севера деревню огибала речушка – один из многочисленных притоков Вольжи.

Телега, на которой восседала Олга, чинно въехала в распахнутые настежь ворота, завершая длинную процессию. Широкая улица, мгновение назад окутанная, словно паутиной, мягкой, теплой тишиной летнего вечера, вмиг наполнилась окающим говором, смехом, гулким мычанием коров, настойчиво требующих дойки, окриками пастухов, разгоняющих непослушную скотину по дворам. Брехучие дворовые шавки заливались радостным лаем, отыгрываясь за целый день безделья. Детский смех серебряными колокольчиками разбавлял монотонный гул людских голосов.

Змея чувствовала себя неуместно, словно камень посреди бурлящего потока жизни, и слегка растерянно – люди не пугались ее, а лишь осторожничали из-за чужеземного наряда и, что ожидаемо, пристально приглядывались к пришлому человеку. Перед Лисом людской поток рассыпался ледяными брызгами неприязни. Змея, на людях сопровождавшая Старшего и привыкшая к трепещущей в страхе толпе, сейчас поспешила закрыть лицо шарфом, почему-то вспомнив слова Учителя о том, что убийцу не должны знать в лицо. Ее смущало и раздражало чужое любопытство.

На центральной площади – широком участке главной улицы – стояла добротная церковь, беленая домина со звонницей о пяти колоколах. Вход украшала весьма недурственная роспись, видимо, сработанная каким-то местным умельцем. Возница придержал лошадь, огибая колодец в центре площади, и вопросительно глянул на своего пассажира – когда тот, дескать, слезет. Олга мысленно скривилась от подобного неуважения, внешне, однако ж, досады не выказала, лишь сухо поинтересовалась, есть ли в селе постоялый двор. Гостиница, а заодно и кабак, была здесь же, в переулочке, рядом с площадью, только денег на комнату и ужин у Змеи не было, а поинтересоваться у возницы, не нужны ли кому в селе рабочие руки, она не успела, ибо тот, хлестанув вожжами по широкой лошадиной спине, поспешно укатил к речке. Все-таки боится, не хочет связываться. Олга подумала о том, что все же глупо стоять посреди улицы с двумя тюками и мечом за спиною, выставляя себя под перекрестный огонь любопытствующих взглядов селян. Поразмыслив, что хозяин кабака должен знать все сплетни и новости если не ради интереса, то хотя бы от скуки, она решилась заглянуть на постоялый двор.

Удача одарила Младшую своей теплой улыбкой в виде неугомонной и болтливой толстушки–хозяйки, радостно выпрыгнувшей навстречу гостье из-за стойки. Ее конопатое круглое лицо так и лучилось радушием, как, впрочем, и жадностью. Маленькие глазки в сплетении веселых морщинок обежали вновь прибывшую сверху донизу, оценивая предполагаемую выгоду. Хозяйка, видимо, сделала для себя какой-то вывод, остановившись взглядом на расшитой жемчугом тюбетейке. Олга кисло улыбнулась, заметив алчный блеск в теткиных глазах, и, следуя пригласительному жесту, уселась на широкую скамью поближе к выходу.

В гостинице было пусто и душно, лишь в темном углу дремал, завернувшись в серую хламиду, седовласый мужчина. Запах тушеной капусты наполнял столовую комнату, витая под низким и закопченным потолком, и оседал липким потом на лице и руках. Жирные деревенские мухи с глухим жужжанием разрезали густой воздух и садились на скобленые столы в тщетных попытках отыскать что-либо съедобное. Слава Творцу, хоть чисто, пусть и воняет! Олга, запустив руку в широкий карман халата, бросила на стол пару гнутых медяков и заказала холодного пива. Хозяйка принесла кружку пенной ячневой браги, оказавшейся на удивление вкусной. Чтобы как-то завязать разговор Олга вполне заслуженно похвалила питье, на что словоохотливая тетка начала причитать о том, как ячмень в этом году уродился на славу, а озимая пшеница вымерзла на корню из-за сильных ветров, согнавших с пашен снег, так что вряд ли мужики повезут много зерна на ярмарку. А ведь так надеялись на выручку! Еще и барин дуркует, оброк повысил. А где ж крестьянам деньгу золотую взять, чтобы барскую жадность утолить? Вот и ушло половина мужиков батрачить кто куда. В поле теперь одни бабы спины гнут.

Олга, прихлебывая холодную брагу, рассеянно слушала теткин трескучий голос, наблюдая за ползающей по столу жирной мухой. В животе предательски урчало. Змея была зверски голодна.

– Раньше хоть мельница подспорьем была в хозяйстве, – продолжала тараторить хозяйка. – Ведь из соседних деревень что на помол, то сюда везут. Так нет же, беда никогда не приходит одна. Жернов раскололся ни с того ни с сего, а у нас здесь камень хороший трудно сыскать. Так пока нашли, пока обтесали, неделя пролетела, это в самую-то страду. Там теперь работы век не переделать. Прохор, мельник наш, волком воет от убытков таких. А я ведь с самого начала говорила, советовала: “Не связывайся ты, Прохор, с духами злыми!” Никак водяной озлился на мельника. Видимо, почуял, проклятый, что раз тот жмырей гонять взялся, так, значит, всякое уважение к силам Творца потерял. Ведь они, водяные, тоже Богом созданы, чтобы людей струнить. Как и эти жмыри.

Олга, слушавшая несмолкаемый монолог хозяйки о злоключениях мельника, чуть не подавилась брагой при упоминание о сынах смерти.

– Как это, жмырей гонять? – переспросила она, но неугомонная тетка уже бежала навстречу вновь прибывшим посетителям. Из троих вошедших больше всех выделялся бородатый громила, рыжая шевелюра которого, подсвеченная багрянцем закатного солнца, искрилась, подобно огню в плавильной печи.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.