– Покормишь?

– А ты меркантильная, – театрально сощурил глаза Матвей.

– О да, с недавних пор я такая, – ничуть не смутившись, ответила Стелла, глядя в лобовое стекло.

Машина плавно тронулась и, ловя стеклами отблески уличных гирлянд и фонарей, покатила в знакомом направлении под приятную ничего не значащую беседу.

Стелла заерзала на сиденье, стоило машине притормозить у знакомой ей крошечной шаурмичной.

– Почему она красная? – недоумевала Стелла, оглядывая небольшой павильон сочного алого цвета, по форме напоминающий упавший на бок холодильник ЗИЛ.

– Наверное, потому что из мяса.

– Да брось, не думаю, что в этой шаурме вообще есть мясо, – усмехнулась Стелла. – По телеку каждый день такие вот забегаловки разоблачают. Но знаешь, мясо или нет, здесь это делают бесподобно, – поспешила добавить она, видя обиду, проскользнувшую в лице спутника. – Я готова закрыть глаза на все, только дайте, – она вытянула обе руки и, как на зарядке-пятиминутке в первом классе, начала быстро хватать воздух. – Я тебя обидела? – перестав паясничать, спросила Стелла. – Ну прости. Язык мой – враг мой, – она по-детски похлопала себя кончиками пальцев по губам, и первая зашла внутрь.

Матвей, не отрывая от нее язвительного взгляда, прошел мимо, обогнул стол и что-то шепнул повару на ухо. Тот окинул взглядом стоящую у входа женщину и, чуть помедлив, кивнул.

Стелла чуть не открыла от удивления рот, когда Матвей быстро надел на себя длинный белый фартук и принялся уверенно хозяйничать на небольшой кухоньке.

– Ну ничего себе, – она села на один из стульев напротив, с интересом наблюдая, как Матвей, от которого она уж точно не ждала такой прыти, лихо раскладывает ингредиенты на тонкий лист лаваша. – Да ты профи!

– Не суди строго, решил произвести на девушку впечатление, – улыбнулся он, ни на минуту не отрываясь от работы. – Раньше я действительно делал это мастерски.

Он протянул ей ароматный сверток, обернутый яркой салфеткой.

– А ты?

– Успею. Хочу услышать твое мнение.

Стелла чувствовала себя ресторанным критиком на ответственной дегустации. В глазах Матвея было столько неподдельного внимания, что она виновато улыбнулась, прежде чем откусить кусочек.

– Мм, это безумно вкусно. Нет, правда, – добавила она, видя в его лице сомнение. – Ты реально мастер. Слушай, здесь действительно мясо.

Пока Стелла, закатывая глаза от наслаждения, поедала свою шаурму, Матвей быстро накидал на лаваш новых составляющих и тоже с аппетитом вонзил зубы в свою порцию. Несколько минут в небольшой забегаловке раздавались только вздохи восхищения и между спутниками пробегали лукавые, одобряющие взгляды.

– Как прошел твой день? – поинтересовался Матвей, когда, насытившись, оба брели вдоль расцвеченной Новогодней иллюминацией улицы. Они уютно кутались в пуховики, все еще пребывая в нирване после вкусного перекуса.

– Нормально, – безразлично куда-то перед собой бросила Стелла, которая явно не хотела вылезать из своей теплой раковины. – Ну… Если не считать того, что я опоздала.

– Шутишь?

– Почему? – возмутилась она.

– Школа в пяти минутах от дома, – усмехнулся Матвей. – Как ты умудрилась?

– Ха-ха, – передразнила его Стелла. – Просто я в заборе застряла. – Я в последний раз лазила в эту дыру на выпускной, – добавила она, видя, что спутник считает ее рассказ шуткой. – Видимо, пора завязывать с шаурмой, – разочарованно добавила она, решив опустить подробности того, как новый босс вызволял ее из этой щекотливой ситуации. Перед глазами снова возникло улыбающееся лицо Константина Сергеевича, и Стелла вся засветилась умилением.

– Да ты стихийное бедствие, – возвращая ее в реальность, подытожил Матвей.

– Скажешь тоже, – буркнула она и пошла чуть быстрее. – С каждым могло случиться.

– Со мной вряд ли. Похоже, я живу очень скучной жизнью, – усмехнулся Матвей и засунул руки поглубже в карманы. Подзарядка в виде белков и углеводов подходила к концу, и обычно передвигающийся на машине мужчина почувствовал заползающий под тонкую куртку морозец.

– Ты замерз? – заметив, что Матвей ежится, поинтересовалась Стелла, высовывая нос из нескольких витков шерстяного шарфа, как птенец из гнезда.

– Просто вышли из теплого помещения на мороз… Видимо, в моем роду были бурые медведи, – неловко пошутил он. – Может быть выпьем кофе? – увидел он манящую теплом и уютом вывеску небольшой кофейни. Еще минут десять, и его ступни окончательно утратят чувствительность.

– Читаешь мысли, – поджала губы в подобии улыбки Стелла. – В противном случае твоя мама обвинит меня в жестоком обращении.

– Да брось, она не такая, – заходя в дверь кафешки, отмахнулся Матвей.

Их тут же окружил запах свежесваренного кофе и сдобы, а приятное тепло поползло вместе с дыханием вниз по груди, обещая растопить скованные морозом суставы. – Клянусь, чашка кофе – и пойдем кататься с горки.

– Если с горки, тогда кофе с коньяком, – скомандовала Стелла, и Матвей утверждающе кивнул подошедшей к их столику официантке.

Отогревшись, Стелла откинулась на спинку кресла. Как странно, она совсем не знает Матвея, а легко, как с лучшим другом. Даже с Вадиком было не так. Они были слишком молоды, когда решили пожениться. Еще и сверстники. Все время соревновались, кто в семье главный. Смешно. Все это казалось забавой, игрой, которая должна была разжечь огонь их страсти еще сильнее. Хотя, куда сильнее? Каждая их ссора заканчивалась крушением мебели, а примирение – бурной ночью. По идее, их семейный очаг должен был постепенно затухать и в конечном счете превратиться в ярко тлеющие угли. Но они не могли остановиться… Пока она не застукала его в постели с подругой. И муж вдруг резко стал чужим. Предателем. Стоило ему появиться в поле ее видимости, как Стелле снова хотелось что-нибудь разбить, и желательно о его тупую голову. Хотя, в особо тяжелые минуты одиночества, грешным делом, подумывала: не была ли она к нему слишком строга? Ну, кто же знал, что для нормальных отношений с мужчиной Стелле необходимо его любить. А после предательства не так-то просто снова поверить человеку. Везет Ленке, никогда не заморачивается мыслями о завтрашнем дне.

– Эй, ты со мной? – Матвей помахал перед ее лицом, пытаясь привлечь внимание.

– Прости, разморило от коньяка.

– Намек понял. Гулять?

Они поднялись из теплых мягких кресел и, пока Матвей рассчитывался за кофе, Стелла перебирала кончиками пальцев колючие пластиковые иголки новогодней красавицы у входа.

Черт возьми, через десять дней Новый год, а подарок Пашке она так и не купила. «С завтрашнего дня за руль», – решила она и, увлекаемая спутником, вышла на улицу.

– А откуда такая сноровка в приготовлении шаурмы? – спросила Стелла, вспомнив его незабываемое шоу. – Ты что, реально был шаурмистом? Или как вас называют? Шаурмен, Шаурмачо?

– Да-да, – качал головой Матвей. – Издевайся.

– Ну действительно, как?

– Не знаю. Повар.

– Ну нет, «повар» звучит скучно и пахнет дешевыми котлетами и капустой. Знаешь, мне нравится шаурмастер. Так и запишем, – хохотнула она и пихнула ничего не подозревающего мужчину в сугроб.

Однако он устоял на ногах, и чтобы не оказаться самой в сугробе, Стелла, вереща на всю улицу, побежала вперед.

Через пять минут оба лежали в пушистом снегу и смотрели на звезды.

– Ты знаешь, что такое Сверхновая? – мечтательно протянула Стелла.

– Ничего себе, хочешь сказать, тебя не просто так Стеллой зовут? – удивился Матвей и повернул к ней голову.

– Павлик астрономию любит. Говорит, Сверхновую можно увидеть только в очень мощный телескоп. Это печально.

– Что именно? Что у нас нет мощного телескопа?

– Нет. То, что мы видим свет давно погасших звезд. А вдруг и нас уже нет? Вдруг и мы лишь воспоминание, которое видят жители какой-нибудь далекой планеты?

– Так, вставай, – Матвей, кряхтя поднялся на ноги и протянул Стелле руку.

– Ну нет, – надула она губы в притворном приступе сожаления. – Давай еще немного помечтаем. – Но все же нехотя приподнялась, пытаясь дотянуться до кончиков его пальцев. – Может быть, реально с горки покатаемся? – наобум предложила она. Зачем? Стелла не могла ответить на этот вопрос. Может быть, ей действительно хотелось хоть ненадолго вернуться в детство, где все было просто, стоило только поверить. А может быть, захотела проверить силу своего очарования. Кто знает. Если бы не ее принципы, возможно, она осчастливила бы сразу двух мам. Но нет. На этот раз она решила, что за свою поруганную честь хочет как минимум компенсации. Надоело ишачить на двух работах и выглядеть в тридцать четыре как загнанная лошадь, чтобы в один прекрасный момент застать любимого мужчину в постели с пустоголовой куклой.