27 июня 1986 года

Знакомство с иностранными языками я начал с английского. Мне в ту пору исполнилось десять лет, я был учеником первого класса начальной школы старшей ступени. Английский тогда вовсе не был обязательным предметом, его изучали в вечерней школе. Много времени я ему не посвящал, но мне запомнилось, как я возвращался с уроков поздним вечером, а в воздухе разливался сладко-терпкий аромат пионов. Конечно, это было весной.

Больше всего неприятностей мне доставили так называемые слова движения[28] – to be и to have никак, на мой взгляд, не были связаны с движением, так почему они относились именно к этой части речи? Учитель не смог вразумительно ответить на этот вопрос, равно как и все остальные, к кому я обращался. Намного позже я понял, что перевод английского слова «verb» (от латинского «verbum») как «слово движения» не слишком точный, поэтому младшеклассники и путаются.

Я и подумать не мог, что вскоре после окончания начальной школы, лишь немного освежив в памяти знания по английскому, я буду вынужден его использовать. Воспоминания о том, как проходили экзамены, стерлись из моей памяти практически полностью, не считая пары исключений. Помню, что мне нужно было перевести с китайского на английский три предложения: «У меня новая книга. Я уже прочитал несколько страниц. Но некоторых слов я не знаю». Я не сразу сообразил, как пишется слово «уже», однако, подумав как следует, все же справился с заданием. Переживал я из-за этого экзамена несколько дней. А в первый класс старшей ступени я и вовсе попал по воле случая – просто потому, что на экзамене в начальной школе вспомнил слово «мул» (骡). Вопреки всем правилам меня зачислили, а вот мой родственник, ровесник, не знал этого слова и поэтому попал лишь в третий класс младшей ступени. Так всего одно слово позволило мне выиграть целый год. После я сэкономил еще полгода, потому что успех на экзамене предполагал зачисление в весеннюю группу. Если бы не эти удачные обстоятельства, моя учеба продлилась бы на полтора года дольше. Порой случайные мелочи играют огромную роль в жизни, и это невозможно не признать.

В средней школе уроки английского стали регулярными, но я, к сожалению, забыл, как они проходили в течение этих двух с половиной лет. Кажется, в нашем учебнике были «Пятьдесят известных историй в пересказе», «Тысяча и одна ночь», «Сказки Шекспира», «Книга эскизов»[29] Вашингтона Ирвинга, а еще мы читали произведения Маколея[30]. Имя учителя я позабыл. Помню, что после окончания средней школы начальной ступени нам нужно было отучиться еще полгода в средней школе старшей ступени, поскольку мы начинали учебу весной. Эти полгода английский нам преподавал господин Чжэн Юцяо. Он тогда очень впечатлил меня. Судя по акценту, учитель был южанином, прекрасно знал английский и имел отличное произношение. Господин Чжэн был замечательным педагогом несмотря на то, что курил опиум. Просыпался он поздним утром и часто не успевал прийти в класс к началу урока. Тогда старосте приходилось идти к нему на квартиру и напоминать о занятии. Наши сочинения господин Чжэн проверял особым способом: обычно он ничего не исправлял в самом тексте, но заключал написанное в круглые скобки – это означало, что текст не принят. После учитель писал новое сочинение, вероятно, получая от этого процесса невероятное наслаждение. Всем это казалось странным, и, конечно, такого учителя забыть сложно. Спустя двадцать лет, уже отучившись в старшей школе и университете, поработав преподавателем и побывав за границей, я вернулся из Европы в Цзинань и посетил свою альма-матер. Почти все наши старые преподаватели к тому времени скончались, и только господин Чжэн Юцяо одиноко жил в доме неподалеку от озера Даминху. Мы оба были крайне взволнованы нашей встречей, такого смятения чувств я совершенно не ожидал. Окна одной стороны дома господина Чжэна были обращены к силуэтам гор Цяньшань, другой – к спокойным и широким изумрудным водам озера. Пейзажи были прекрасны, но одинокий старик, кажется, совершенно не восхищался этой красотой. С тех пор я больше с ним не встречался. Полагаю, он уже давно покинул этот мир.

Порой справиться с нами, учениками средней школы, было совсем не просто. Мы испытывали каждого нового учителя, нам было важно понять, на что тот способен. Полагаю, такова психология подростков. Помню, как однажды мы решили подловить только начавшего работать в школе преподавателя английского: нашли в словаре наречие «by the by», совсем не редкое, но показавшееся подходящим для нашего плана, и спросили учителя, что оно обозначает. Учитель ничего не ответил, а лицо его стало пунцовым. Мы ушли, довольные тем, что доказали: преподаватель он так себе. Вероятнее всего, после нашего ухода он сам заглянул в словарь, а при следующей встрече спросил: «Вы, наверное, нашли это „by the by“ в книге?» Мы улыбнулись и промолчали. К счастью, учитель оказался весьма великодушен и не стал мстить нам за эту обиду.

Помимо изучения английского в школе, я каждый вечер ходил на дополнительные занятия в научное общество Шанши. Директором там был Фэн Пэнчжань – уроженец провинции Гуандун, говоривший с гуандунским акцентом. Господин Фэн с семьей жил в большом доме, пять или шесть комнат которого и были отданы под классы научного общества. Частенько осенью мы слышали, как на той половине дома, где жила семья господина Фэна, трещат сверчки. Оказывается, учитель обожал этих насекомых и не жалел денег на покупку самых лучших. Мне же такие траты казались пустыми, возможно, потому, что у меня просто не было денег на покупку сверчков. Зато господин Фэн охотно приобретал их, и поговаривали, что во время сверчковых боев он делал высокие ставки.

Помимо учителя Фэна, в научном обществе Шанши работали и другие учителя. Например, господин Ню Вэйжу – полный мужчина с густой бородой и усами – знакомил нас с историей на английском, а господин Чэнь Хэчао роскошно одевался и выглядел элегантно, как аристократ. Вероятно, их английский был неплохим, и преподавали они добросовестно.

Учебники английского, по которым мы там занимались, я помню не все. Могу назвать лишь один, который сложно забыть, – это грамматика Несфилда. Тогда она казалась мне очень трудной, я преклонялся перед ней, а позже выяснил, что эта книга была специально написана англичанами для колониальных народов. Грамматика Несфилда дала мне немало ценных сведений, и впоследствии я не встречал учебника с таким богатым содержанием.

Как долго я посещал научное общество Шанши, с уверенностью сказать трудно. Мне кажется, это продолжалось несколько лет. Вероятнее всего, именно благодаря этим занятиям я подтянул свой английский до хорошего уровня и позже, поступив в старшую школе Бэйюань при Шаньдунском университете, оказался лучшим в классе. Тогда с нами занимались три преподавателя. Фамилия первого была Лю, имя я забыл, помню только прозвище – очень неприятное на слух, а второго звали Ю Тун. Этих двоих преподавателей мы уважали, чего не скажешь о третьем. Его имя и фамилию я не помню, мы недолюбливали его и однажды устроили небольшое восстание: на экзамене сдали чистые листы вместо написанных работ. После нашего «бунта» этого учителя уволили. Я тогда был старостой, и мне пришлось сильно напрячь мозги.

В старшей школе Бэйюань я начал понемногу изучать немецкий. Фамилия учителя была Сунь, его широкое квадратное лицо украшали роскошные усы, как у немецкого императора Вильгельма II. Имей он более выдающийся нос, то стал бы совсем похож на немца. Мы занимались по очень своеобразному учебнику, составленному в католическом храме города Цзинина провинции Шаньдун. Учитель наш говорил с шаньдунским акцентом – похоже, во время немецкой оккупации Циндао он работал в иностранной компании, тогда-то ему и пришлось выучить немецкий. Его знание языка не было совершенным, особенно хромало произношение, например, слово «gut» [гут] он произносил как [гуч]. Помню, однажды учитель Сунь вошел в класс с пылающим от гнева лицом, потому что услышал, как кто-то посмеялся над его произношением, а мне подумалось, что этот насмешник не так уж и неправ. Впрочем, несмотря на это, его немецкий был достаточно изящным. Также припоминаю, что господин Сунь на свои деньги издал сборник собственных стихотворений из семнадцати иероглифов, в одном из которых насмехался над одноглазым человеком: