– Такое было время… Сейчас даже сложно представить. А если так подумать, это были самые счастливые времена в моей жизни. Пока на последнем курсе я не встретила его, – тут Екатерина печально посмотрела на уже остывшую кружку, покрутила ее в руках, опять запутавшись в своих мыслях.

– Екатерина, если вы хотите, мы можем перейти к этой теме в следующий раз. Смотрите, как вам будет комфортно.

Катя приободрилась. Ей хотелось поговорить об этом, но она еще не была готова – слезы наворачивались всякий раз, когда об этом только заходила речь, весь ее задор исчезал, уступая место страху и сожалению. Она аккуратно протерла глаза хрупким запястьем, отпила чай и улыбнулась Виктору:

– Спасибо вам. Пожалуй, приму ваше предложение. Давайте поговорим об этом в следующий раз. Кажется, я еще не совсем готова.

На этом их первый сеанс окончился. Катя спешно собралась, поблагодарила Виктора за помощь и удалилась. Как назло, именно сегодня она не взяла зонтик. Но был ли от него толк? Жизнь научила, что она не сахарная – не растает. И не только из-за дождя. Она сумбурно вышла на улицу, завернувшись в черное пальто, и побежала. Ее квартира была совсем близко – буквально пятнадцать минут пешком. Кате не хотелось заказывать такси или искать автобус, дождь ей нравился. Жизнь во Владивостоке – уже в Петербурге – ей очень подходила. Пасмурная погода стала ее любимой. Ее уже не особо радовало солнце и его теплые лучи, хотя раньше она только и мечтала о поездках куда-нибудь на море. Ей было хорошо идти по мокрым улицам, лавировать между грибовидными людьми, держащими пестрые зонтики, слушать музыку в наушниках, отвлекаясь от суеты вокруг, и думать о своем. О чем бы она ни думала, взгляд ее казался печальным, потерянным, затухшим. Она совсем недавно переехала в Петербург и, казалось бы, должна испытывать радость, или, по крайней мере, облегчение, но никаких эмоций у нее не было. Город показался ей завораживающим, но слишком меланхоличным. Еще и переехала она в сентябре – практически сразу начались нескончаемые дожди вперемешку с живописным листопадом. Она жила рядом с парком, который всякий раз нужно было проходить, чтобы добраться до своего дома. Женщина пересекала его медленно, практически наслаждаясь прогулкой. До нее доносился приятный, свежий аромат промокшей травы, листва неспешно осыпалась, разноцветные листья клена подрагивали от каждой новой капли. «Как там у Пушкина было?» – подумала Катя, – «Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса…». Дальше она уже не помнила, но даже этот небольшой отрывок отзывался внутри нее, описывая эмоции от поздней осени. «Была бы я поэтом, тоже что-нибудь сочинила бы. Хотя, чем я хуже?». Подойдя к своей парадной, Катя обернулась. На мгновение ей показалось, будто кто-то смотрел на нее. Обведя взглядом двор, она убедилась, что никого нет, и это все было лишь проделками ее воображения.

Женщина вернулась домой, переоделась в теплый халат и принялись писать. Это была простая двухэтажная студия, где на первом этаже находились небольшая кухня и диван, приставленный к подоконнику, а на втором уже матрас. Больше об этом месте нечего было сказать – Катя особо не обставляла свое новое гнездышко. Единственное, что она сделала, – обустроила подоконник, чтобы проводить время там: постелила плед, обложила подушками. Часто она засыпала именно там, уткнувшись в книгу под любимый плейлист. Вот и сейчас женщина сидела там, пытаясь написать что-то путное. Сама квартира находилась внутри коммуналки, но не являлась ее частью, поскольку уже была выкуплена, однако все еще делила с ней один входной коридор. Часто она могла слышать ругань соседей, их пьянки, драки, плачущих детей. А сверху, прямо над ней, ночью можно было уловить протяжные стоны и звуки шлепков.

Она не знала, чем еще себя занять, – до смены в ресторане были еще сутки, смотреть что-то совершенно не хотелось. Телефон внезапно затрещал, пока она обдумывала очередную рифму. Это был ее знакомый, Дима. Он звал на ужин. Но на такие предложения у Кати уже был давно заготовленный ответ – она вежливо отказала, сославшись на плохое самочувствие. У нее совершенно не было желания грубить своему новому коллеге по работе, но и объяснять ему, почему она не хочет увидеться, тоже не входило в ее планы. Она продолжила писать, больше не отвлекаясь на уведомления и звуки соседей.

Вскоре наступила ночь, а за ней – следующий день. Катя отправилась на работу. Она работала хостес в достаточно популярном и дорогом ресторане на Петроградской стороне. Многие удивлялись, почему настолько красивая, статная женщина работает на такой относительно низкой позиции, но мало кто знал, что ее взяли вопреки возрасту и отсутствию опыта. Катерина могла расположить к себе практически любого с первого взгляда, ее улыбка и ласковый взгляд делали свое дело – многие постоянные посетители заглядывали именно в смену Екатерины Цветовой. А еще многие из них пытались очаровать Катю, ухаживать за ней. Воздыхатели присылали цветы, звали на свидания, некоторые, самые грубые, предлагали даже деньги за ее время. Но таких гостей обычно быстро выпроваживали и больше не хотели видеть в этом заведении. Катя не была в восторге от своей работы, но и ненавидела ее – работа как работа. Приносила деньги – уже хорошо.

Но нас сейчас не очень интересует смена на работе. Обычно там не происходит ничего интересного. Для нас важен тот день, когда она снова отправилась к Виктору Ивановичу. На этот раз погода оказалась не такой влажной, хоть и было пасмурно, тучи полностью охватывали все небо мягкой серой периной. Шагая по району Пяти углов, Катя немного замедлилась, предвосхищая беседу с ее психотерапевтом. Сначала она яро отказывалась от мужчины-психолога, но затем подумала, что это может быть хорошей… тренировкой? Ей не было комфортно в присутствии других мужчин, но Виктор, в целом, показался ей неплохим человеком и специалистом. Практически дойдя до нужной калитки, она тяжело вздохнула. Сегодня ей предстояло снова пережить воспоминания, которые тяготили ее последние десять лет.

Это был яркий, солнечный день. Самое начало весны. Шел уже 4 курс, вскоре нам предстояло защищать свои дипломы бакалавров. Помню, у меня была тема про пословицы и поговорки в китайском, что-то такое, а Юля писала про экономику Китая – ей хотелось после выпуска устроиться переводчиком в логистическую компанию. А мне… Я мечтала остаться в кампус еще ненадолго, поступить на магистратуру, может быть, даже поехать в Китай по обмену, зарабатывать репетиторством. В те времена мы все чувствовали, что мир перед нашими ногами: стоит выбрать что-то – и оно обязательно получится. Мы были точно так же наивны, как и любые другие ребята, которые едва окончили университет. Обычно мы с Юлей готовились к экзамену в основном здании кампуса: мы брали кофе и садились за столики с видом на огромную остекленную стену с видом на мост и Японское море. Но именно в тот день нам захотелось поехать в город – прогуляться по закоулкам, заглянуть в любимые места, заняться дипломом в оживленной кофейне. Так мы и поступили. Мы отправились в любимое место, «Пена дней», заказали себе напитки и принялись писать.

Это мог быть самый обычный день, если бы не одно происшествие. Пока мы были полностью заняты своими дипломами, в кофейню зашел высокий, крепкий мужчина. Он был одет в расстегнутое серое пальто, кожаные перчатки и классические брюки. Мужчина заказал себе черный кофе. Изначально я совершенно не обратила на него внимание, но, как оказалось, в тот день нам суждено было познакомиться. И это полностью изменило мою жизнь, развернув стрелки компаса ровно на 180 градусов. В общем, когда он получал заказ, я незаметно подкралась к стойке, чтобы взять себе пару салфеток. Мужчина меня, конечно, не заметил, и случайно облил своим кофе, когда развернулся и собрался уходить. Представьте себе сцену: я, молодая девушка, которая собралась взять пару салфеток, он, огромный мужчина, обливший меня невыносимо горячим напитком… Он извинился передо мной и предложил подвезти до врача, проверить ожоги. Я пыталась отказаться, хоть и очень болели облитые кофе места. Он не стал выслушивать мое отнекивание и сразу повез к доктору. В итоге оказалось, что все было не так плохо – немного обожгло кожу на руке, но после мази все должго было зажить.