Откинувшись назад, я закрыл глаза, словно это могло помочь не видеть того, во что превратился, сквозь дымку опьянения осознавая, как это отвратительно – представлять разных девиц, включая невесту лучшего друга, на месте другой. Это было грязно, мерзко, чертовски неправильно. И это то, что сейчас мне было нужно даже больше, чем новая доза таблеток. Но даже это вопреки всем ожиданиям не сработало.

Прошло два месяца с тех пор, как получил травму колена, и всего каких-то пару недель после операции, а я уже по горло утонул в злости к этому миру, моему окружению и самому себе. Хотя, когда ты половину жизни по пояс в этой вязкой горькой субстанции, остается всего ничего, чтобы полностью ею захлебнуться.

За это непростое время я узнал, что мои товарищи по команде – лживые и завистливые засранцы, которые отметили мой временный уход избранием нового квотербека и шикарной вечеринкой в его честь. Никто из них так и не находил мой талисман, сколько бы я ни спрашивал. Мой менеджер попытался сделать из травмы сенсацию, за что был послан ко всем чертям.

Доктор Бреннан оттаяла, но по-прежнему не стеснялась отпускать едкие комментарии, даже когда во время операции на меня натягивали маску, чтобы сделать наркоз. Я очнулся в палате несколько часов спустя, и первой просьбой стала доза обезболивающих. Приходилось повторять это желание каждые десять часов, пока медсестра не запустила в меня всей упаковкой, сдобрив бросок проклятиями. Она, как заевшая песня в голове, повторяла о соблюдении дозировки, но не спорила, когда я угрожал использовать связи, чтобы вышвырнуть ее из больницы навсегда. Это был блеф, но ей ни к чему было знать.

Вершиной моего падения стал звонок Брайана Донована, который сообщил, как он думал, радостную новость – его сын Ди сделал предложение своей девушке Элли. И это всего каких-то пять месяцев спустя после нашей драки за ту самую девушку. Ладно, наверно, я здорово перегнул палку, решив, что влюбился в нее и все такое, но что-то в Элли определенно было способно зацепить даже такого отъявленного, презирающего теплые чувства полудурка, как я. Она была красива, умна и талантлива, бесспорно Элли выделялась на фоне моих прошлых завоеваний. Но теперь я прекрасно осознавал, что уж точно не был влюблен в нее.

С тех пор как стал кем-то другим, только и слышал «ты милый парень, Ник», а за этим всякий раз следовало «но», после чего меня заменяли каким-нибудь первосортным придурком. Примечательно, что если бы я хоть на минуту стал самим собой, то ни одна приличная девушка не задержалась бы рядом дольше, чем на одну ночь. И меня бы это скорее всего устроило, ведь большую часть жизни сама идея длительных отношений была мне чужда – я пробовал пару раз, и это не вызвало ничего, кроме желания навечно остаться одному.

Так почему же новость об этой помолвке так взбесила меня, что захотелось проломить стену? Скорее всего, все дело было в том, как отголоски чужого счастья взывали к моему внутреннему опустошенному сосуду. Где-то в самой глубине сознания я мечтал наполнить его до краев, но вслед за этими мечтами приходил страх, сотканный из множества потерь в моей жизни, который заглушал желание, убеждая в том, что это не лучшая идея. Все, кого я когда-либо любил, покидали меня, так что попытки того не стоили.

– Полегче там, это не последний член на планете, – сказал я, лежа на спине и изучая потолок. Девушка так старалась, надо отдать ей должное, она сосала и облизывала меня, как будто от этого зависела ее жизнь, но все было напрасно, потому что эрекция все никак не наступала.

Обычно я не был козлом, все мои партнерши покидали кровать, получив по меньшей мере один оргазм, но сегодня стены в спальне раскачивались так сильно, что я не мог даже сесть, не говоря уже о том, чтобы отплатить бедной девушке взаимностью или хотя бы вспомнить ее имя.

– Салли, – позвал, терпя боль в колене. – Остановись. – Кое-как приподнялся, наблюдая, как тени танцуют вокруг ее головы. Она с хлюпающим причмокиванием оторвалась от своего занятия и уставилась на меня остекленевшим взглядом, пока я, кряхтя и отползая к изголовью, пытался вернуться в реальность.

– Я Силия, в чем дело?

Силия, Салли, какая к черту разница.

– Нам нужно прекратить. То дерьмо, что ты мне дала, слишком сильное.

Я поспешил принять вертикальное положение, головой опираясь о спинку кровати и заправил вялый член обратно в штаны. Силия заползла на кровать, укладываясь рядом. Теперь мы оба созерцали нечеткие изображения, возникающие на гладком потолке. Когда-то давно я так же смотрел на облака, пытаясь найти в очертаниях фигуры знакомых предметов или животных, разница лишь в том, что тогда облака были настоящими.

– Мы с подругой сто раз их брали, ее дилер говорит – это самое легкое, что у него есть.

– Значит, он солгал. – Язык налился свинцовой тяжестью, и краем сознания я подумал, как отвратительно будет вот так вырубиться, а поутру обнаружить пропажу чего-нибудь ценного.

– Сколько ты принял? – с беспокойством спросила Силия. Она точно видела, как брал с ее ладони одну таблетку, так к чему эти тупые вопросы. – Стой! Ты принимал что-нибудь до этого?

Силия нависла надо мной, заслоняя обзор на галлюцинацию того, как я бегу по футбольному полю, пересекая разметку в зачетной зоне соперника. Взгляд никак не мог сфокусироваться на лице девушки, выискивая продолжение матча за ее спиной. Картинка сменилась большими заплаканными глазами оттенка океана. Даже забыл, каким прекрасным и чистым может быть этот цвет. Светлые волосы кружили вокруг головы, и несколько прядей задевали длинные ресницы, впитывая слезы. Я моргнул, видение исчезло, а передо мной возникло другое улыбающееся лицо. На этот раз будто смотрел на себя со стороны, но тот взгляд был теплым и нес в себе всю радость мира, никакого отчаяния, никакой злости. Но Силия снова его прогнала.

– Ник! – Она принялась шлепать меня по щекам ладонями. – Что ты принял?

Паника в ее голосе взбесила, и я попытался оттолкнуть Силию, но вместо этого зарядил себе по носу. Конечности абсолютно не слушались, и я отметил, с облегчением для себя, что нога уже не так беспокоила.

– Отва…ли, – бессвязно ответил, не желая вспоминать, сколько лекарств было нужно, чтобы притупить жжение в колене и заглушить приступы ярости. Но правда была в том, что не смог бы вспомнить даже какое сегодня число или что ел час назад, перед тем как отведать десерт из смеси таблеток.

Следующее, что я помнил, как Силия куда-то звонила, крича в трубку что-то неразборчивое, пока мое тело билось в конвульсиях, ударяясь о пол спальни. Помнил заблеванный ковер и темноту.

Они позвонили Ди и тренеру Далтону, которые расхаживали за пределами палаты, то и дело появляясь в дверном проеме, наверно, чтобы убедиться, что я не сбежал через окно. Как будто это было возможно. Странно вот так лежать, привязанным к больничной койке специальными ремнями, пока в меня сразу из трех емкостей капает какая-то жидкость.

Я зажмурил глаза в надежде, что это сон, который сменится холодными хрустящими простынями и шумом улицы за окном, а не проклятым рычанием моего бывшего лучшего друга и укоризненными приглушенными ответами тренера. Мне не нужна была лекция о вреде злоупотребления лекарственными препаратами или, что еще хуже, напоминание о том, почему моя жизнь превратилась в пепел.

Но когда все же снова открыл тяжелые веки, реальность оказалась еще хуже, чем секунду назад, ведь Райан чертов Донован стоял надо мной с выражением лица, которое куда больше подходило пареньку в пижаме со Спанч Бобом[8]. Ди прищурился, читая названия на перевернутых емкостях капельницы, и одобрительно кивнул кому-то, своим воображаемым друзьям, наверное.

– Эй, Ди, а та штука была позабористей, – хрипло пошутил я, чем заработал взгляд, способный располовинить титановый шар, как кусок талого масла.

– По-твоему, это смешно? – с укоризной сказал он, сверля меня своими черными глазами. – У тебя почти случился передоз. Чем ты, мать твою, думал?