Получив замечание, делаю безуспешную попытку выпрямиться, прижимая лицо к стеклу, которое сразу же запотевает от моего неровного дыхания. На улице уже темно, и в обычный день меня давным-давно отправили бы в кровать, но не сегодня, когда разрешено веселиться с другими гостями, танцевать и есть сладости. Все потому, что папу пригласил его друг король, чтобы поговорить про работу, и теперь мы все празднуем день, после которого станем еще богаче.

В действительности быть богатой вовсе не так уж и плохо, ведь я могу каждый день надевать новые платья, летать в разные страны и посещать школу, в которой не учатся «отбросы общества». Понятия не имею, кто это, но, если папа так говорит, полагаю, это не очень хорошие люди. Однажды на день рождения друзья родителей подарили мне настоящий кусок золота. Я пока не знаю, что буду с ним делать, ведь он такой тяжелый, что сдвинуть его с полки на столе – та еще задача, но когда вырасту, то смогу продать его и купить что угодно, может быть, даже хватит на то, чтобы сходить и посмотреть на настоящих танцоров. Я никогда не была на таких представлениях, а папа говорит, что это для плебеев, понаехавших в Бостон из Ирландии. Я также не знаю, кто такие плебеи и где находится Ирландия, но спорить с папой запрещено.

Машина замедляет ход, а мое сердце ускоряется, чуть не выпрыгивая из груди. Мама выбирается из машины, помогая мне спуститься на землю и заодно осматривая с ног до головы. Она выглядит довольной, беря меня за руку и подводя к папе. Моя няня Дана подходит следом, ее платье простое и неприметное на фоне наших роскошных нарядов, а черные волосы собраны в низкий пучок. Она что-то показывает, но мой взгляд уже прикован к огромному дому, подсвеченному снизу прожекторами так ярко, что свет от них издалека, должно быть, выглядит, как будто солнце зажгли посреди темного неба. Он трехэтажный и намного больше нашего особняка. Это настоящий замок с колоннами, башнями и такими огромными окнами, что видно, как внутри слоняются люди и переливаются хрустальные люстры. Интересно, в этом замке живет принц?

– Не упускай ее из виду, – командует отец, обращаясь к Дане. – Оливия, ради всего святого, не натвори глупостей в такой важный вечер, – это скорее укор, чем просьба.

– Дорогой, ей всего десять, пусть веселится, – мягко говорит мама.

Отец поочередно смеряет нас взглядом, не терпящим возражений, и я покорно киваю, мне не терпится уже попасть внутрь, поэтому я согласилась бы на любое условие, даже если оно включает хвост в виде Даны или отказ от шалостей.

От предвкушения начинаю подпрыгивать на месте, пока мои кудряшки пружинят вокруг лица, и вот наконец родители начинают двигаться, вливаясь в поток других гостей. Мою руку ловит маленькая ладонь Даны, и я кривлюсь, представляя на ее месте поводок. Моя няня не умеет веселиться и танцевать, зато знает пять языков, учит меня играть на рояле и заставляет читать стихи вместо того, чтобы смотреть мультики. Она скучная и старая, но я этого не говорю, крепче сжимая ее руку на пути к сказочному замку.

Дана просит перерыв, устав от танцев, ее сбитое дыхание слышно даже через музыку. Моя счастливая улыбка спадает с лица. Взрослые вообще почти не танцуют, предпочитая разговоры и шипучие напитки в красивых бокалах, что разносят официанты. Они опрокидывают их один за другим, после чего ведут себя нелепо и порой вызывающе. Здесь почти нет детей, а те, кто есть, сторонятся танцпола, играя с нянями, когда мне так хочется веселиться, что даже огромный торт, величиной в три яруса и украшенный фигурками животных, не вызывает интереса.

– Десять минут, Оливия, – пыхтит Дана, ковыляя к ряду плюшевых кресел. – Пойди пока попей лимонада и заодно принеси мне стаканчик, пожалуйста.

Ее лицо такое красное, что я удивляюсь, как голова не лопнула от напряжения, именно поэтому даю ей желанную свободу, покорно топая к столу с напитками, который стоит у противоположной стены.

Мама болтает с подругами где-то в стороне, давно позабыв о моем существовании, а след отца и вовсе простыл с тех пор, как он приветственно пожал руку королю. На самом деле папин друг никакой не король, но это его дом и его бал, и он ведет себя статусно и важно, слегка кивая гостям, но практически не улыбаясь. Наверно, грустит, что его королева умерла, – так мне сказала мама.

Подхожу к столу, который сплошь заставлен разноцветными кувшинами, официант улыбается и кивает в сторону тех, что предназначены для детей, спрашивая, чего я хочу. Коротко отвечаю, озираясь, и тут мой взгляд цепляется за человека, стоящего прислонившись к лестнице. На вид он взрослее меня, скорее всего, учится в старшей школе или даже колледже, его руки спрятаны в карманах черных брюк, а взгляд лениво прогуливается по просторному залу, изредка замирая на посетителях. Когда всего на мгновение дымчатые серо-голубые глаза останавливаются на мне, желудок сжимается до размеров горошины и пить больше не хочется. Человек морщится, будто увидел кучку собачьих какашек, а потом так же быстро отводит взгляд.

Он принц этого замка, я знаю, даже несмотря на то, что впервые его вижу. Что-то есть в его твердой позе и нарочитой небрежности, с которой он изучает гостей, будто они вторглись на его территорию, не будучи приглашенными, и теперь их присутствие его раздражает. Официант снова привлекает мое внимание, протягивая два лимонада, но я беру только один, делая жадный глоток и оглядываясь на Дану. Та смотрит в свой телефон, улыбаясь экрану так нежно, что у меня не остается сомнений – она переписывается со своим кавалером, в такие моменты Дана обычно выпадает из реальности. Взрослые такие глупые, когда влюблены. Но я отпускаю эту мысль, ведь отвлечение Даны – как раз то, что нужно, чтобы незаметно улизнуть.

Поворачиваю голову в сторону лестницы, но принца там уже нет. Я не даю себе время для размышлений, оставляя стакан и бросаясь из зала, прыгая по ступенькам через одну. К моменту, когда добираюсь до последней, меня встречает пустой полутемный коридор, ведущий сразу в трех направлениях. Этот дом такой необъятный, что начинаю жалеть, что не прихватила с собой миску с хлебом, чтобы раскидывать из нее маленькие крошки, по которым вернусь назад. В сказке это сработало, но сама я никогда не проверяла.

Решаю идти направо, двигая правой рукой по шершавой стене. Дана говорит, что это отличный способ выхода из любого лабиринта, я не уточняла, откуда она знает, но, кажется, сейчас самое время выяснить, верна ли ее теория. Тени вокруг становятся гуще, а коридор передо мной обволакивает темнотой, поглощая мое светлое платье, как огромная черная дыра поглощает космический мусор и, может быть, даже целые межгалактические корабли.

Точно не знаю, сколько раз поворачиваю, когда натыкаюсь на открытую дверь, за которой лишь зловещий непроглядный омут. Я не трусишка, но мурашки пробегают от основания шеи по всему телу, а сердце готовится выскочить через горло и сбежать обратно туда, где еле слышны звуки вечеринки. Сделав глубокий вдох, шагаю в темноту и, ощупывая пространство, понимаю, что оказалась на лестнице. Но она не такая роскошная, как та, по которой я поднималась, а железная, обшарпанная и ведет вниз. Осторожно спускаюсь, держась обеими руками за перила, всего один пролет, и тьма сменяется тусклым светом, обрамляющим еще одну дверь, ведущую на крыльцо.

Воздух снаружи прохладный, от чего приходится съежиться, но какая-то неведомая сила толкает меня вперед, заставляя идти в направлении постройки, находящейся прямо за домом. У меня точно будут неприятности, когда Дана и родители обнаружат, что я убежала, но прямо сейчас все, что могу сделать, – это несмело шагать навстречу неизвестности.

Здание из белого камня величиной с двухэтажный коттедж, которые строят вокруг Бэк Бэй, не освещено и вообще как будто не предназначено для посторонних глаз, у него нет окон, а черная деревянная дверь заперта, но из-под нее виднеется тонкая полоска света, так что я точно знаю, что внутри кто-то есть. Может быть, это гости забрели туда по неосторожности, точно так же, как я, или этот домик принадлежит прислуге. В любом случае, раз уж я здесь и скорое наказание неизбежно…