– Весь день пробегал, господин хороший, но нашел его, – доложил щуплый малый, остановившись перед Саймоном и протягивая ему грязный клочок бумаги.

– Спасибо. – Виконт вручил мужчине золотую монету.

– Благодарствую. – Человечек дернул себя за вихор и в мгновение ока удалился.

«”Обитель Дьявола”, после одиннадцати», – прочел Саймон, развернув бумажку. Только смяв записку и положив ее в карман, он понял, что оба его компаньона воззрились на него. Саймон поднял брови.

– Что это? – пророкотал де Рааф. – Опять нашел, кого вызвать на дуэль?

Саймон моргнул, захваченный врасплох. Он думал, что держал втайне от де Раафа и Пая свои дуэльные встречи. Ему не хотелось, чтобы друзья вмешивались или поучали его.

– Удивлен, что мы знаем об этом? – Де Рааф откинулся назад, и деревянный стул под ним опасно заскрипел. – Было не так уж трудно разузнать, чем ты занимался последние пару месяцев, особенно после той драки на шпагах с Хартвеллом.

«На что это верзила намекает?»

– Это вас не касается.

– Касается, если вы на каждой дуэли рискуете своей жизнью, – ответил Пай за них обоих.

Саймон сердито уставился на друзей.

Никто из них даже не моргнул.

«Черт их побери!» Иддесли отвел взгляд.

– Они убили Итана.

– Джон Пеллер убил твоего брата. – Де Рааф выразительно постучал большим пальцем по столу. – И он уже мертв. Ты разделался с ним больше двух лет назад. Зачем начинать все сначала?

– Пеллер был частью заговора. – Саймон не смотрел на друзей. – Кровавого растреклятого заговора. Я обнаружил это несколько месяцев назад, разбирая кое-какие бумаги Итана.

Де Рааф выпрямился и скрестил руки на груди.

– Узнал в аккурат перед тем, как вызвать на дуэль Хартвелла. – Саймон погладил указательный палец. – В заговоре участвовало четыре человека. Двое еще живы, но они все виновны. И что бы вы делали на моем месте? Если бы речь шла о вашем брате?

– Возможно, то же самое, что ты сейчас.

– Вот именно.

Де Рааф поморщился:

– Вероятность того, что тебя убьют, возрастает с каждой дуэлью.

– Пока что я вышел победителем из обеих. – Саймон продолжал смотреть в сторону. – Почему вы решили, я не одержу верх в следующей?

– Даже лучший фехтовальщик может оступиться или отвлечься на мгновение. – Де Рааф явно негодовал. – Одно мгновение – больше и не нужно. Это твои слова.

Саймон пожал плечами.

Пай наклонился вперед и сказал, понизив голос:

– По крайней мере, позвольте нам пойти с вами и быть вашими секундантами.

– Нет. У меня уже есть кое-кто другой на примете.

– Тот парень, с которым ты тренируешься у Анджело? – вставил де Рааф.

Саймон кивнул.

– Кристиан Флетчер.

Взгляд Гарри Пая стал пронзительным.

– Насколько хорошо вы его знаете? Вы можете ему доверять?

– Кристиану? – засмеялся Саймон. – Он молод, признаю, но довольно недурно обращается с клинком. Вернее сказать, почти так же хорошо, как я. На тренировках он даже пару раз одержал надо мной верх.

– Но прикроет ли он тебе спину в решающий момент? – Де Рааф покачал головой. – Догадается ли быть настороже, ища подвоха?

– Этого не понадобится.

– Дьявол!..

– Кроме того, – Иддесли перевел взгляд с одного компаньона на другого, – вы оба сейчас наслаждаетесь радостями супружества. Думаете, я горю желанием сообщить вашим женам, что их мужья погибли, не успев справить первую годовщину брака?

– Саймон, – начал де Рааф.

– Нет. Оставьте все как есть.

– Да иди ты к черту! – Великан встал, чуть не опрокинув стул. – Только попробуй оказаться мертвым в следующий раз, как я тебя встречу. – Он пробрался сквозь толпу и вышел из кофейни.

Саймон нахмурился.

Пай молча допил свою чашку.

– Поскольку вы напомнили мне о моей супруге, я тоже лучше пойду. – Он поднялся. – Лорд Иддесли, если я вам понадоблюсь, дайте только знать.

Саймон кивнул:

– Дружеское участие – это все, о чем я прошу.

Пай дотронулся до плеча Саймона и тоже покинул кофейню.

Иддесли посмотрел на свой кофе. Напиток остыл, на поверхности плавало кольцо жирной пенки, но Саймон решил не заказывать новую чашку. Сегодня вечером, в одиннадцать часов, он выследит еще одного из убийц брата и вызовет мерзавца на дуэль. А пока ему, в принципе, нечем заняться. Никто не ждал его возвращения. Никто не волновался, глядя, как проходит час за часом. Никто не будет оплакивать лорда Иддесли, если он не вернется.

Саймон глотнул противного на вкус кофе и скривился. Вряд ли найдется более жалкое зрелище, чем мужчина, лгущий сам себе. Его смерть было кому оплакивать – Пай и де Рааф только что дали понять: им не все равно, – но ни одна женщина не будет горевать по лорду Иддесли. Нет, он опять лжет сам себе. Люси. Люси не станет по нему горевать. Саймон выдохнул ее имя и забарабанил пальцами по чашке. Когда это он успел отказаться от нормальной жизни, в которой у него могли быть жена и дети? Неужели после гибели Итана, когда на Саймона неожиданно свалился титул, а к нему в придачу и куча забот? Или это случилось позднее, когда он убил первого заговорщика? Джона Пеллера. Саймон содрогнулся. Ему до сих пор снились отрубленные пальцы Пеллера, как они падают на покрытую росой траву, словно только-только распустившиеся отвратительные цветы.

«Боже».

Но он мог с этим жить, мог жить со своими жуткими ночными кошмарами. В конце концов, тот человек убил его единственного брата. Убийца заслуживал смерти. Даже страшные сны уже реже беспокоили. Пока Саймон не узнал, что мерзавец действовал не один.

Иддесли поднес чашку к губам и только потом вспомнил, что она пуста. Даже после дуэли с Хартвеллом ему продолжал сниться именно Пеллер и его отрубленные пальцы. Странно. Должно быть, это какая-то причудливая особенность мозга. Ненормальная особенность, конечно, поскольку его мозг уже не был нормальным. Некоторые могут убивать, не меняясь внутренне, но Саймон Иддесли не относился к их числу. И эта мысль снова убедила его в том, что он поступил правильно. Правильно, что расстался с Люси. Правильно, что решил не привязывать себя к жене, несмотря на сильное искушение все бросить и жить обычной жизнью. Он больше не мог себе этого позволить.

Саймон потерял свой шанс, когда выбрал путь отмщения.

***

– Не думаю, что этот джентльмен, Иддесли, подходящая для тебя компания, Кристиан, хоть он и виконт. – Матильда со значением посмотрела на единственного сына, передавая ему хлеб.

Сэр Руперт поморщился. За годы брака рыжий цвет волос его жены, теперь посеребренных сединой, смягчился, а вот ее нрав – нет. Матильда была единственной дочерью баронета и принадлежала к старинному, ныне обедневшему дворянскому роду. До встречи с ней сэр Руперт считал, что все аристократки – это эдакие увядающие лилии. Но только не Матильда. За ее хрупкой внешностью обнаружилась стальная воля.

Сэр Руперт поднял свой бокал и решил посмотреть, чем же закончится стычка за обеденным столом. Обычно Матильда была весьма снисходительна к детям, позволяя им самим выбирать друзей и увлечения. Но с недавних пор у нее появилась навязчивая идея по поводу знакомства Иддесли и Кристиана.

– Почему, мама, чем он вам не угодил? – Кристиан любезно улыбнулся матери; волосы его, как двадцать лет назад у нее, были тициановского оттенка рыжего.

– Он повеса, к тому же, неприятная личность. – Матильда посмотрела на сына поверх полукруглых очков, которые носила только дома, в кругу семьи. – Говорят, он убил двух человек на разных дуэлях.

Кристиан выронил корзинку с хлебом.

«Бедный парень, – мысленно покачал головой сэр Руперт. – Еще не научился уходить от прямого ответа». К счастью, Кристиана спасла его старшая сестра.

– А я полагаю, что лорд Иддесли – аппетитнейший мужчина, – заявила Ребекка с вызовом в темно-голубых глазах. – И сплетни только добавляют ему привлекательности.

Сэр Руперт вздохнул. Бекка, их с Матильдой второй ребенок и гордость семьи – красавица, с классическими чертами лица – была на ножах с матерью с момента своего четырнадцатилетия, то есть уже десять лет. Он, по правде говоря, надеялся, что дочь переросла свою язвительность.