Мужчины, не отрываясь, сверлили друг друга глазами.

– Признаюсь, последнее время не читал. – Очи виконта, цвета серебристого льда, весело сверкнули. – Был слишком занят прожиганием жизни, знаете ли. Так сосуд греха – это?..

– Кхм. Сосуд греха. – Papa помахал вилкой, чуть не ткнув ею миссис Броуди, принесшую еще картофеля. – Всем известно, что такое сосуд греха. Значит – сосуд греха.

Миссис Броуди закатила глаза и тяжело шлепнула блюдо с картофелем рядом с локтем хозяина. Губы лорда Иддесли дернулись. Он поднес ко рту вино и стал пить, наблюдая поверх бокала за Люси.

Та ощутила, как горит лицо. Да как он смеет так на нее смотреть! Ей от этого неловко, и, конечно же, это просто невежливо. Люси стало еще жарче, когда виконт поставил бокал и облизнул губы, по-прежнему не отводя от нее глаз. Негодяй!

Люси резко отвернулась.

– Papa, а помнишь, ты как-то рассказывал нам смешную историю про свинью на твоем корабле? Как она выскочила и стала носиться по палубе, все бросились ловить и никак не могли поймать.

Отец продолжал сурово таращиться на виконта:

– Ага, есть у меня одна байка. Весьма поучительная – для некоторых. О лягушке и змее.

– Но...

– Что вы говорите, заня-а-атно, – протяжно произнес лорд Иддесли. – Расскажите-ка нам. – Он откинулся на стуле, все еще вертя в руке бокал.

Виконт облачился в старую одежду Дэвида, ни в коей мере ему не подходящую: брат Люси и ростом был меньше, и в груди шире. Из рукавов алого камзола торчали истончившиеся за время болезни запястья, а из слишком широкого ворота выглядывала не по размеру худая шея. За последние дни красок в лице виконта прибавилось, сменив ужасную мертвенную бледность, которую тот источал, когда Люси только-только его нашла, хотя, казалось, Иддесли и от природы был бледным. Он должен бы выглядеть нелепо, чего, однако, не происходило.

– Как-то повстречались маленькая лягушка и огромный змей, – начал свою притчу Papa. – Змей хотел переплыть реку. Но плавать-то змеи не умеют.

– Вы уверены? – пробормотал виконт. – Разве некоторые виды гадюк не заплывают в воду, чтобы схватить добычу?

– Этот змей плавать не умел, – внес поправку рассказчик. – Потому и попросил лягушку: «Не поможешь ли мне перебраться на другую сторону?»

Люси даже перестала притворяться, что увлечена едой. Она переводила взгляд с одного мужчины на другого и обратно. Они противостояли друг другу, с какой стороны ни посмотри, так что Люси была бессильна как-то на них повлиять. Ее отец подался вперед, явно намеренно, лицо под белым париком побагровело. Виконт сидел с непокрытой головой, светлые волосы сияли в свете свечей. Внешне он выглядел расслабленным и невозмутимым, даже немного скучающим, но, как она понимала, подспудно так же подобрался, как и его пожилой собеседник.

– А лягушка ответила: «Меня не одурачить. Все змеи едят лягушек. И ты сожрешь меня, как пить дать, не сойти мне с этого места».

Papa отвлекся, чтобы промочить горло.

В столовой повисла тишина, нарушаемая лишь треском поленьев.

Капитан отставил бокал.

– Но змей-то, он же тварь коварная. И сказал той маленькой лягушке: «Не бойся. Съев тебя, когда ты будешь плыть, я ведь и сам потону». Лягушка подумала-подумала и решила, что змей прав: пока они в воде, ей ничего не грозит.

Лорд Иддесли отпил вина: во взгляде сквозила настороженность, но и интерес. Бетси, проворно орудуя толстыми красными руками, принялась убирать тарелки.

– Змей заполз на спину маленькой лягушки, и они поплыли, а на середине реки знаете, что случилось? – вперил взгляд в гостя Papa.

Виконт медленно покачал головой.

– Змей вонзил в лягушку свои ядовитые зубы. – В подтверждение этих слов капитан хлопнул ладонью по столу. – И та лягушка на последнем издыхании спрашивает: «Зачем ты это сделал? Ведь мы оба умрем». Змей же ей отвечает...

– «Такова природа змей – есть лягушек», – в тон капитану закончил лорд Иддесли.

На мгновение оба мужчины, не мигая, уставились друг на друга. Каждый мускул в теле Люси напрягся.

Обстановку разрядил виконт:

– Простите. Несколько лет назад эта басня рассказывалась повсюду, просто не смог удержаться. – Он осушил бокал и бережно поставил его на стол. – Видимо, такова уж моя дурная привычка – вмешиваться в чужие истории.

Люси выдохнула, только сейчас поняв, что задержала дыхание.

– Ну и ладно. Как мне известно, миссис Броуди испекла на десерт яблочный пирог, и к нему замечательно пойдет отличнейший чеддер, который у нее тоже имеется. Не желаете отведать, лорд Иддесли?

Виконт взглянул на Люси и, чувственно скривив широкий рот, улыбнулся:

– Вы искушаете меня, мисс Крэддок-Хейз.

Papa так грохнул кулаком об стол, что задребезжали тарелки.

Люси подскочила на месте.

– Впрочем, еще мальчишкой меня множество раз предостерегали против всяческих искушений, – продолжил виконт. – И хотя, к прискорбию, всю свою жизнь я влачу, пренебрегая предостережениями, сегодня, думаю, буду благоразумен. С вашего позволения, мисс Крэддок-Хейз. Капитан Крэддок-Хейз. – С этими словами виконт откланялся и покинул столовую, Люси не успела и слова вымолвить.

– Наглый щенок, – раздраженно пророкотал Papa, резко отодвигая стул. – Ты видела, как надменно он на меня посмотрел, перед тем как уйти? Будь прокляты его зенки. Или сосуды греха. Ха, лондонские сосуды греха! Знаешь, крошка, не нравится мне этот человек, виконт он там или не виконт.

– Я знаю, Papa. – Люси закрыла глаза и устало положила голову на руки, чувствуя приближение мигрени.

– Да уже весь дом это знает, – объявила миссис Броуди, врываясь в столовую.

***

«Этот старый напыщенный зануда-капитан прав», – тем же вечером размышлял Саймон. Любой мужчина – особенно такой проницательный, с ястребиным оком отец – всеми силами оберегал бы столь чудесного ангелочка, как мисс Люсинда Крэддок-Хейз, от всех дьяволов этого мира.

Таких, как он сам, известный повеса лорд Иддесли.

Виконт прислонился к оконному косяку на время позаимствованной спальни и уставился в ночную тьму. Там, в саду, гуляла хозяйка дома, очевидно, бродя по холоду после восхитительного, в смысле подаваемых блюд, но провального, в смысле застольной беседы, ужина. Бледно светившийся овал лица – все остальное скрывала мгла, – выдавал ее передвижения, Саймон внимательно следил за ними. Трудно сказать, почему эта сельская девушка так его очаровала. Возможно, просто мрак тянется к свету, дьявол стремится похитить ангела, но Саймон так не думал. Было в ней что-то такое: что-то впечатляющее, разумное и мучительно затрагивающее душу. Она искушала его запахом рая, надеждой на искупление – невозможное, как и сама эта надежда. Он должен оставить ее в покое, своего ангела, укрывшегося в деревне. Пусть и дальше пребывает в невинной безмятежности, творя добрые дела и управляя твердой рукой домом отца. Наверняка у нее имеется подходящий джентльмен. Мужчина, с которым на днях она куда-то выезжала: Саймон видел удалявшуюся от дома двуколку. Мужчина, который будет уважать взгляды мисс Крэддок-Хейз и не станет испытывать железный стержень, что, как почувствовал Саймон, скрывается под хрупким внешним обликом. Джентльмен, совершенно непохожий на него самого.

Иддесли вздохнул и оттолкнулся от окна. Сроду ему не удавалось как следует управляться со всякими там «должен-не-должен» в своей жизни. Он покинул спальню и стал спускаться вниз по лестнице, движимый каким-то смехотворным поводом и стараясь при этом не потревожить бдительного папашу. И все же, в потемках, задел плечом угол на лестничной площадке и, не удержавшись, выругался. Саймон пользовался правой рукой при любой возможности, стараясь ее разрабатывать, но проклятая конечность до сих пор давала о себе знать дьявольской болью. Проходя через кухню, виконт заметил возившихся там экономку и горничную.

Он улыбнулся, прибавил шаг и уже на пороге черного хода услышал голос миссис Броуди: