“Маркер”, - простонал Джеймс страдальческим шепотом. ”Должен... прежде чем Дрири..."

Затем его голова упала обратно в лужу крови, и он лежал неподвижно, если не считать того, что его спина поднималась и опускалась при дыхании.

“Мы должны помочь этому человеку”, - сказал Денарий, подходя к нему и опускаясь на одно колено. “Он спас мне жизнь в лесу, и он помог мне добраться до вас обоих”.

Марлена мгновенно оказалась рядом с ним, отрывая кусок ткани от низа своего платья. Денарий перевернул Джеймса, чтобы получше рассмотреть рану.

Это было нехорошо, но могло быть и хуже. На пару дюймов ниже и правее, и пуля прошла бы через его легкие. Как бы то ни было, это казалось не более чем неприятной раной на теле. Он знал, что рана может загноиться, но, если не считать сильной боли и некоторого ограничения подвижности в руке на некоторое время, он думал, что с Джеймсом все будет в порядке. До тех пор, пока не началась инфекция. Казалось, пуля прошла навылет.

Марлена оторвала еще один кусок ткани, скомкала его и прижала к выходному отверстию. Затем она начала обматывать первую полоску ткани вокруг его плеча и туго затянула ее, что Джеймс воспринял с содроганием. Но мужчина был без сознания. Его веки затрепетали, показав только белки, затем замерли.

“Это поможет остановить кровотечение”, - сказала Марлена. “Но ему нужен врач”.

Денарий кивнул, оглядываясь по сторонам. Он мог слышать сбивчивые голоса на улице снаружи, становившиеся все громче. Мог слышать рычание и булькающие щелчки мерзостей, когда они атаковали. У них не было времени. Совсем нет времени. Нет времени разбираться с маркером, нет времени не дать Дрири, нет времени ни на что.

“Мы должны убираться отсюда”, - сказал Денарий. “Ты!”

Тихий белый человек, все еще стоявший поодаль от них, повернул голову в сторону Денария.

“Посмотри на улицу из окна и скажи мне, что ты видишь. Я проверю входную дверь. Тогда нам нужно увести этого человека и мою семью в лес”.

Мужчина кивал, его глаза блуждали по комнате.

“М-моя жена и ребенок”, - пробормотал он. “О-они тоже в городе”.

Динарий пристально посмотрел на мужчину, не без сострадания. Но он больше беспокоился о своей семье, чем о семье этого незнакомца.

“Может быть, мы сможем перегруппироваться и добраться до них позже”, - сказал он. “Судя по тому, что происходит снаружи, у нас совсем нет времени. Теперь выгляни в это окно и скажи мне, что ты видишь”.

Мужчина снова кивнул, быстро моргая и, казалось, выходя из тумана. Затем он двинулся к окну.

“Держись поближе к своей матери”, - сказал Денарий Мартину, поднимаясь на ноги и направляясь к двери.

Он застенчиво остановился на пороге и посмотрел на другого мужчину. Он шагнул к окну, ухватившись руками за подоконник по обе стороны, глаза, очевидно, были широко раскрыты, даже в профиль.

“Сколько их?” - прошипел Денарий мужчине после мучительного момента ожидания без ответа.

Мужчина повернул к нему только голову, его лицо было пепельным и побежденным.

“Все они, я думаю”.

Стекло взорвалось вокруг мужчины, осколки, похожие на бритву, впились в его кожу, вызвав цветущий лес ран на его лице и руках. Алая слива расцвела у него на затылке, и мясистая куча каши с мокрым шлепком забрызгала пол позади него, прежде чем он рухнул на пол и больше не двигался.

“Господи!” Пробормотал Динарий и повернулся к двери, чтобы выйти.

Не успел он обернуться, как заметил две вещи. Во-первых, человек, которого он застрелил, который атаковал церковь, когда они с Джеймсом вошли, больше не лежал лицом вниз в грязи снаружи. А во-вторых, его живот был в огне.

Он посмотрел вниз, сбитый с толку видом расползающейся алой крови на его рубашке и рукояти ножа, торчащей из его живота, покрытой грязью руки, сжимающей рукоять.

Когда он спустился вниз, то увидел ужасающее зрелище человека, покрытого грязью и кровью, с одним глазом, вывалившимся из глазницы. За секунду до того, как его голова ударилась о доски и он потерял сознание, он услышал, как мужчина заговорил.

“Попался!”

31

Что-то зашевелилось в задней части комнаты, что-то, чего, казалось, никто из все еще живущих внутри храма не заметил. Звуки мерзостей, приближающейся толпы и крики Марлены и ее мальчика заглушили гул, который начал нарастать из черного куба. Кровь Йеремии и Майка на полу начала расползаться, как алые змеи, из луж вокруг их трупов к центру святилища. Как живые усики, затем повернулись к маркеру.

Куб излучал мягкое свечение, открывая узоры созвездий и солнечных систем на его боку, некоторые из которых никто другой, возможно, не узнал бы, за исключением, возможно, путешественника Джеймса Ди. В центре обсидиановой массы один рисунок светился ярче других. Символ извивающейся спирали, идентичный тому, что был на вершине шпиля церкви, начал светиться ярче.

Кровь мужчин поползла вверх по лестнице так же грациозно, как змеи, и, достигнув отметки, начала ползти вверх по ней сбоку. Созвездия начали светиться ярче, а спираль, закручивающаяся в центре, стала еще ярче. Гул становился все громче, хотя по-прежнему никто, казалось, этого не замечал. С улицы донесся оглушительный грохот, катастрофический звук, и стены церкви задрожали, когда окна с трех сторон разлетелись на мелкие осколки, а за ними последовал проливной дождь.

Взрывной грохот снаружи, казалось, заставил замолчать тех, кто все еще был в церкви, хотя человек с закатившимся глазом все еще быстро занимался своими делами на полу с Динарием, его губы растянулись, обнажив грязные зубы в безумной гримасе ярости и отчаяния. Денарий боролся с ним на полу, в то время как Марлена пыталась запихнуть Мартина между скамьями, умоляя перепуганного мальчика оставаться в тени и неподвижным.

Затем она двинулась к мужчине, сидящему на ее муже, когда до сих пор незаметный гул стал еще громче, свечение созвездий куба — как знакомых, так и чужих — начало усиливаться, когда кровь начала капать на его поверхность, как будто ее пили.

Она почти добралась до мужчины, навалившегося на ее мужа, когда еще один мужчина — которого она раньше не видела — вышел из-за двери. На нем была шляпа-котелок и галстук-бабочка поверх жилета и куртки, а с его мокрой бороды капал дождь. Марлена резко остановилась, когда увидела мужчину, и ее крик был недолгим, когда мужчина поднял маленький револьвер и выстрелил в нее. Ее голова дернулась в одну сторону, затем в другую, струйки крови хлестали, как сердитые плети.

Затем она рухнула на пол, потеряв сознание, перед Джеймсом. Он увидел это и захотел подняться и отправить своего заклятого врага в следующее столетие, но у него не было сил. Он мог слышать ворчание и крики, когда Динарий боролся с другим мужчиной.

Хотя никто, казалось, не заметил звука маркера или светящихся солнечных систем на его поверхности, Джеймс видел все это со своего неподвижного места на полу, боль и шок от раны сделали его неподвижным, и остальные сочли его мертвым.

Его глаза поднялись, когда Дрири прошел мимо него в проход между скамьями, лицом к знаку пробуждения. Хотя Джеймс не мог видеть лица мужчины, он почувствовал на нем маску удивления и похоти.

“Мои глаза видели славу”, - сказал Дрири, делая медленные, уверенные шаги к маркеру, центральное свечение которого все усиливалось. “Узрите славу Старейшин! Узрите силу Н'еа'туула!”

Прежде чем Джеймс смог собраться с силами и решимостью встать, фигура Дрири начала подниматься в воздух перед обсидиановым маркером, его тело засияло светом куба.

ЧАСТЬ VI: Преображение Гира Дрири

32

Бонэм хрюкнул и сплюнул кровь, поднимаясь на ноги. Мерзость, которую он уничтожил, была так же неподвижна, как и ее хозяин, чьи ужасные причитания - которые вполне могли бы стать чувственной музыкой для ушей Бонэма, если бы он не был заперт в смертельной схватке с этой тварью - теперь прекратились.