Экономические тяготы Великой депрессии усилили этнические распри и народные волнения. Организация украинских националистов (ОУН) начала кампанию террора против польских «оккупантов», в то время как национал-демократы и их фашистские ячейки устраивали бойкоты еврейским бизнесам и даже провоцировали погромы. В основном это происходило в Восточной Галиции. В родном городе Янины, Журавно, в ходе погрома в апреле 1937 года были разрушены еврейские лавки и дома, а горожан-евреев сильно избили[21]. С начала января 1938 года еврейских студентов в Университете Яна Казимежа вынуждали сидеть на задних скамьях в аудиториях, называя те «скамьями гетто»; многих избивали, а некоторых даже убивали[22].
Польский режим ответил на растущее недовольство еще большим авторитаризмом, особенно после смерти Пилсудского в 1935 году. Он также начал сближаться с последователями национал-социалистов, используя их риторику. Был отменен закон о меньшинствах, наложено коллективное наказание на украинцев за атаки ОУН, а трем миллионам польских евреев предложили эмигрировать из страны[23]. Вместе с памятью об этнических притеснениях в период после Первой мировой войны официальные репрессии в адрес меньшинств в Польше разожгли этническую ненависть, которой готовы были воспользоваться враги государства.
Самыми опасными из этих потенциальных врагов Польши были два ее крупнейших соседа: Германия на западе и Советский Союз на востоке. Обе страны стремились вернуть себе территории, отданные Польше после Первой мировой войны. Несмотря на попытки Польши двигаться по нейтральному пути между этими двумя государствами, отношения с соседями оставались напряженными, особенно после того, как Адольф Гитлер и его нацистская партия пришли к власти в Германии в 1933 году.
В марте 1938-го Гитлер начал кампанию территориальной экспансии, аннексировав Австрию. Далее он стер с карты мира Чехословакию, присоединив чешские земли к Рейху, а из Словакии сделав самоуправляемое государство-сателлит. К апрелю 1939 года никто не сомневался, что Гитлер избрал Польшу в качестве следующей жертвы нацистской Германии. Однако Британия и Франция пообещали прийти Польше на помощь в случае нападения Германии и летом 1939 года заключили союз с СССР, направленный на сдерживание германской агрессии. Польское руководство считало, что даже Гитлер не настолько безумен, чтобы рисковать войной на два фронта с главными противниками Германии в Европе со времен Первой мировой войны.
И тут 24 августа мир потрясла невероятная новость: нацистская Германия и Советский Союз, заклятые идеологические враги, подписали пакт о ненападении, согласившись не нападать друг на друга в следующие десять лет. Через два дня немецкие войска уже выдвинулись к польской границе[24].
И все равно в 1939 году у Янины и Генри были причины наслаждаться своим положением и с оптимизмом смотреть в будущее. Интеллектуальные круги Львова приняли их с распростертыми объятиями. Оба были признанными членами львовско-варшавской школы, которая стала одной из ведущих европейских философских школ. Янину приняли в Польское математическое общество, и она публиковала статьи в «Журнале символической логики»[25]. Генри готовился к постдиссертационной сертификации, дававшей право преподавать в университете. Его опубликованные работы привлекали внимание и пользовались уважением как польских, так и зарубежных философов. Он регулярно читал лекции в Философском обществе и Университете Яна Казимежа, а также выступал по радио с беседами о философии Твардовского. Однажды Янина присоединилась к нему в эфире на дискуссии по вопросу «Относительна ли правда?»[26].
У Генри и Янины сложился кружок друзей, евреев и неевреев, восхищавшихся блестящей супружеской парой и наслаждавшихся их теплотой и щедростью. Янина, ласковая и заботливая, легко заводила дружеские отношения с людьми разного происхождения и достатка.
Ничто в жизни не готовило Янину и Генри к тому, что их ожидало.
Глава 2
Начало конца
На рассвете 1 сентября 1939 года жители Львова услышали над головами гул немецких военных самолетов, а потом грохот разрывов бомб, падавших на их прекрасный город. Потрясенные, не веря своим ушам, Янина и Генри, как и многие другие в городе, не последовали официальным инструкциям спрятаться в подвале своего дома, поскольку были уверены, что польская воздушная оборона быстро положит конец бомбардировкам.
Однако два дня спустя немецкие самолеты продолжали сбрасывать бомбы, здания во Львове продолжали падать, и нарастающая паника погнала жителей в подвалы. Тем не менее они утешались радостными новостями: Франция и Британия объявили Германии войну. Конечно, думали поляки, немцев вот-вот заставят отвести войска и признать поражение.
Затем, спустя неделю, с запада начали появляться беженцы – сначала тонкий ручеек, а потом целая река, которая наводнила все городские улицы, насколько хватало глаз. Поезда уже не ходили, а автомобили были только у богачей, поэтому беженцы прибывали преимущественно пешком, на велосипедах или на телегах, с запряженными в них лошадьми и коровами. Они дрожали в ужасе и панике от германского блицкрига, когда их согнали с места, а по пути бомбили и обстреливали с воздуха. С беженцами пришли и слухи о том, что польские войска отступают, а правительство бежало из страны.
Янина и Генри прятались в душном подвале своего дома вместе с другими его жителями. Долгие дни и ночи они мучились от невыносимой скуки, перемежаемой моментами страха, когда все прислушивались к свисту бомб и визгу артиллерийских снарядов и задерживали дыхание, когда здание содрогалось от взрывов, гремевших совсем рядом. И все равно люди цеплялись за уверения польского руководства в том, что польская армия превосходит германский вермахт и отступление польских войск – это стратегический маневр[27].
Семнадцатого сентября, когда немецкие войска подошли ко Львову, поступила новость о вторжении в Польшу советской армии. На мгновение жители города поверили в то, что Советский Союз нарушил пакт о ненападении с нацистской Германией и пришел Польше на помощь. Но в действительности советские войска пришли забрать свое в сделке с нацистами: у пакта имелось секретное приложение, оговаривавшее раздел Польши между СССР и Германией.
Янина с Генри спустились в бомбоубежище в подвале как гордые граждане Польши, а когда 22 сентября бомбардировки и обстрелы наконец прекратились, вышли оттуда подданными СССР. По секретному соглашению с немцами Советы оккупировали и аннексировали польские провинции к востоку от реки Буг, включая Восточную Галицию. Оставшиеся территории Польши переходили к нацистской Германии, которая аннексировала польские западные и северные провинции в Третий рейх, а оставшуюся часть – примерно четверть довоенной Польши – превращала в Генерал-губернаторство, то есть, по сути, в колонию, управляемую германской администрацией в пользу метрополии. Спустя всего два десятилетия после торжественного провозглашения независимости польский народ снова остался без государства и в оккупации у врага, стремившегося уничтожить саму его идентичность.
Вслед за Красной армией по Восточной Галиции прокатилась новая волна зверств. Оккупанты безнаказанно грабили и насиловали; подталкиваемые Советами к тому, чтобы взяться «за вилы и лопаты» и истребить «польский фашизм», украинцы охотно следовали призывам, расхищая поместья и лавки и нападая на их владельцев, многие из которых были убиты. Большинство жертв являлось этническими поляками, далее следовали евреи. Уверовав в то, что земли, которые они захватят, отойдут им, украинские крестьяне хлебом-солью встречали Красную армию. Советы громко кричали насчет рая для рабочих без этнического, религиозного или социального неравенства, но хорошо понимали, как манипулировать этническими разногласиями[28].