Меня пробил ужас, сковал и раздавил. Две строчки, две человеческие жизни. Мне хотелось верить, что они укатили на материк и сейчас после пьяной вечеринки просто отсыпаться в отеле, но почему-то я чувствовала, что скорее всего они были на острове, и остались там навсегда.

На их месте могли быть мы. Весь тот возможный ужас пробежал по моему разуму, предлагая разные варианты, подкрепляя ужасающими картинками. Они оказались нашими ровесники. Ирония судьбы. Кому-то суждено жить, чьи-то родители молились больше…

Боже, о чем я думаю, мы живы, и буду надеяться, что все из списка пропавших найдутся.

— Лиза, ты где? — Испуганный голос прорвал тишину.

Серёжа проснулся.

— Серёж, я тут. — Быстро ворвалась в поле его зрения.

Я подошла к кровати, обняла я его крепко, как могла.

— Наш рейс перенесли на 3 ночи, вернее утра. Поужинаем и поедем в аэропорт.

— Да, да, хорошо. — Он был растерян и словно пытался внутренне собраться.

— Я попросила перенести наши вещи в этот номер. Хорошо, что мы не распаковывали их особо. Я поднималась, собрала все, а носильщик помог мне перенести.

— Хорошо, молодец, долго я спал?

— Нет, часа четыре, может три.

Я врала, он проспал полноценные восемь часов.

— Хорошо. Пойдём поужинаем, жутко хочу есть. И выпить.

Я удивилась, но ничего не сказала ведь такая ситуация, такой стресс влияет на всех по-разному, я могла поплакать, а Серёжа-нет. Он выпил лишь немного виски, но не закусил и не стал запивать. Лишь сдвинул брови и опустил голову вниз и сильно выдохнул.

Ужин, самолёт, потом ещё один, и вот нас встречает беснующаяся толпа людей, среди которым масса журналистов.

Мы молча проходим к родителям Серёжа, они нас погружают в объятья, они словно забирают часть того ужаса, что мы видели, от их присутствия сразу стало легче. Правда, они обняли нас, и мы оба стали спокойнее и чуть расслабленнее.

— Лиза, твои родители хотели тоже приехать, но я предложила им приехать к Серёже домой. Вы же туда поедете? Они долго сопротивлялись, но желание увидеть тебя пересилило. Мы познакомились с ними за вашей спиной. Уж извините. Когда мы не могли связаться с вами, мы подняли связи и нашли твоих родителей, позвонили. А вчера встретились, поболтали. Они очень у тебя хорошие.

— Спасибо.

— Мама, ты, как всегда, впереди паровоза. — Серёжа усмехнулся.

— Я просто волновалась за вас.

— Конечно, конечно.

Мы подъехали к дому Сережи, но его родители не стали подниматься.

— Там же мои родители, пойдёмте, странно будет, что вы подвезти и не остались.

— Мы завтра встретимся, Лиза, а сейчас вам нужно отдохнуть, родители твои тоже хотят лишь увидеть, обнять.

Тут Серёжа взял наши чемоданы, пожал отцу руку, обнял маму и тем самым завершил наш разговор.

— Ладно, до завтра. — Сказала я и мы прошли в подъезд его дома.

Странные ощущения. Подъезд был прежним, лифт тот же, но ощущения другие, я стала другая, на все я смотрела иначе, словно видела впервые эту огромную дверь его квартиры, словно и родители были другие, свои, но другие.

— Доченька, как мы рады, Сережа.

Мама бросилась нас обнимать, целовать с порога. Папа меня обнял, а затем и Сережу.

— Вы как? Как долетели?

— Все хорошо. Не переживайте. Давай чай попьём вместе или поужинаем, я сейчас закажу. — Сказал Сергей.

— Нет, нет, мы поедем. Я вам ужин приготовила, вы кушайте, а мы пойдем. Завтра увидимся или приезжайте к нам на выходные.

Я поймала себя на мысли, что не знаю какой сегодня лень недели, и даже число. Да и точное время мне было неизвестно. Вне времени оказалась. Словно в невесомости, но это не было приятное парение, а скорее, когда ты пытаешься двигаться, но ты не пеняешь своего расположения в пространстве. Не можешь повлиять на своё состояние.

Мы попрощались с родителями и поужинали. После мы пошли в душ вместе. Мы много молчали, просто были рядом. Я прижимались к его широкой груди, целовала его шею, лицо. Он покорно подставлял мне его, обнимая меня, проводя рукой по позвоночнику. Мы не занимались сексом три дня, с момента землетрясения. И когда мы оказались в постели, мы любили друг друга нежно, бережно, ласково. Мы наслаждались телами друг друга. Мы не торопились. Мы понимали как ценны эти моменты, каждый момент уникален. Мы уже не будет такими, что были вчера. Скоротечность времени, конечность нашего бытия были настолько очевидны в данный момент, что не замечать их было невозможно. Вселенная кричала нам об этом. Для меня больше не стоял вопрос о то, что мне будет тяжело, когда начнётся сезон. Он был жив, он меня любил, а я его. Остальное не имело значения.

Приходили мы в себя около недели. Мы находились дома, изредка бывали в ресторанах. Мы общались только с близкими друзьями и родителями. В это время старались не читать то, что пишут о трагедии, но многое просачивалось в разговорах с близкими. Например, наши фото, как мы помогали после землетрясения были во всех мировых изданиях. Я понимала почему, когда увидела. Первое фото, там, как скала, огромный Серёжа поднимал громадную балку, а около него как лилипуты бегали местные жители. Все на фоне руин, словно постапокалиптическое фото. Футболка Сережи была порвала в нескольких местах, оголяя стальные мышцы, на руке и скуле были порезы. Шорты сидели низко, и при поднятым руках оголяла, уходившую под пояс, дорожку волос. "Сексуальное, эпическое, мужественное, героическое"- как только не именовали это фото. Моё было другое по настроению. Белые разбросанные по плечам волосы, светлая майка на тонких бретельках, испуганные глаза на пол лица. Я перебинтовываю руку старику, а сама смотрю в сторону с неимоверной горечью и изумлением. Я внешне тоже была ярким пятном среди пострадавших. Ещё эта белая майка, кристально-белая. Образ ангелочки меня раздражал. Я себя ощущала в тот момент как серьёзная, взрослая женщина, даже больше, как полевой командир, ведь я как помогала, организовывала процесс, говорила куда идти, как самим помочь себе, привлекали помощников, а тут. Растерянная маленькая девочка смотрела на меня с фото.

Пропавших безвести осталось пятеро. Наших знакомых так и не нашли. Но мы связались с их родственниками, поговорили и отправили последние фото, что были на телефоне Сережи. Этим занимался Сергей, и я понимала, насколько тяжело ему давалось это общение.

Постепенно жизнь налаживалась. Я перевезла свои вещи к Серёже, ключи у меня давно и так были. И вот он даёт мне ещё одни ключи.

— А это что за ключи?

Там было два брелка и два ключа.

— Один от гаража, другой от банковской ячейки. Там кое какие документы и деньги, я дал доступ тебе. Вдруг со мной что-то случится.

— Не говори так, прошу. — Я даже представить себе подобное боялась.

В этот момент я еще острее поняла как он дорог мне, он стал моим миром, вся моя жизнь была заключена, зациклена на нем.

— Это лишь мера предосторожности. — Он взял меня за руку. — Понимаешь, я хочу защитить тебя, в том числе и материально, я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, ты сейчас совсем забросила работу, это все из-за меня. Я хочу дать тебе уверенность, что это все не зря. — Он словно понимал, что я готова пожертвовать всем ради него и хотел материально компенсировать это.

— А гараж, зачем?

— Там стоит твоя новая машина.

— Но я не умею водить, вернее училась, но практики у меня совсем нет.

— У меня есть отличный инструктор, он за десять занятий научит тебя, а там дальше практика. Это очень удобно, когда есть своя машина. Ты сможешь приезжать ко мне на сборы, когда захочешь, а если вызовут на работу, ты сможешь вернуться в любой момент и ни от кого не зависеть.

Я растерянно смотрела на него и эти брелки.

— Я… Я не могу, правда, это слишком дорогой подарок.

— Это подарок мне больше, чем тебе. Это мое спокойствие и возможность видеть тебя чаще. Можем пока подыскать тебе водителя. Машина — это комфорт и безопасность. — Он взял меня за руку, притянул к себе и обнял, и нежно коснулся губами волос. — Я тебя так люблю и хочу всегда быть рядом, но сейчас начнется сезон и у нас будет меньше свободного времени, я хочу наладить твой быт, пока у меня есть время.